Все это мы наблюдали с опушки рощи на другой стороне ручья, как раз напротив дома. Солнце светило нам в спину, и может быть, поэтому враг не заметил нас; четырех десятков человек было вполне достаточно чтобы спугнуть их.

— Ждите здесь, — сказал я отцу Эрхембальду, на чье попечение оставил женщин и детей, а мужчинам добавил: — За мной. Идем тихо. Не говорите ни слова без моего разрешения.

Медленно, стараясь не привлекать внимания, мы подкрались к шаткому мостику, который пересекал поток, и залегли в высокой траве. Меньше всего я хотел, чтобы враги заметили нас и успели сбежать на своих лошадках, прежде чем у нас появится шанс убить их. Удача, что заставила наши пути пересечься, сегодня была на нашей стороне, но я был полон решимости извлечь максимальную выгоду из нашего преимущества и позаботиться, чтобы эти отродья больше никогда не топтали английскую землю.

Крестьяне поступили мудро, предпочитая не вступать в бой, и валлийцы обходили дом за домом в поисках чего-нибудь ценного, заглядывая даже в совсем ветхие, покрытые мхом хижины, пока не дошли до церкви, где не обращая внимания на протесты священника бросили его в навозную кучу у стены сарая. Там они и оставили его, предварительно хорошенько попинав в бока, чтобы быть уверенными, что он не выберется из навоза.

Когда все они скрылись в церкви мы поняли, что пришло время воспользоваться нашим шансом. Я дал сигнал следовавшим чуть позади меня Эдде и Галфриду, а они передали его остальным мужчинам. Действуя дружно, как один, мы вскочили и бросились к мосту, который загрохотал под нашими ногами. Одну группу я послал захватить валлийских пони, которых они привязали рядом со свинарником. Тех, кто имел оружие, я повел в сторону церкви прямо через сырой от росы луг и низкую каменную стену, отмечавшую границу кладбища. Половина из них во главе с Галфридом обошла церковь с другой стороны, а я вместе с шестью мужчинами занял позицию у двери так, чтобы когда враги выйдут, мы могли напасть на них с двух сторон.

Дальше все произошло так быстро, что я почти ничего не запомнил. Через несколько мгновений на пороге появился первый из валлийцев; с широкой улыбкой он опускал в мешок серебряный подсвечник и поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как на его лицо опускается мой клинок. Я почувствовал, как лезвие пробило его череп и погрузилось в мозг. Видя это, остальные поспешили обнажить оружие, но нас было в восемь раз больше, так что у них не было никаких шансов. Несмотря на свои доспехи и щиты, они явились сюда, не ожидая серьезного сопротивления, в то время как мы жаждали их крови и смерти. Мы кололи и резали их, наполняя утренний воздух криками ярости и боли, хлюпаньем вывороченных кишок, и когда все было кончено, мы сбросили в поток их вялые и искромсанные трупы, позволяя быстрой воде нести их вниз по течению в красном облаке крови, как свидетельство нашей победы и в качестве предупреждения.

Только тогда, убедившись, что мы не собираемся причинить им вред, местные жители осмелились подойти ближе. Мы вернули им награбленное из мешков валлийцев, и достали из навозной кучи священника, сухонького старичка с копной белоснежных волос. Он был все еще ошеломлен и растерян.

— Кто вы? — спросил он, глядя все еще испуганно, несмотря на нашу доброту.

— Друзья, — просто ответил я.

Кажется, он не очень нам поверил. Я подумал, что он имел полное право волноваться, потому что только что стал свидетелем быстрого и жестокого убийства четырех вооруженных воинов прямо на пороге церкви, которая вместе с церковным двором и даже коровником стояла на освященной земле. Он не мог знать, что перебив валлийцев, мы тем самым не позволили им закончить свое дело и сжечь деревню. Только когда прибыла остальная часть нашего отряда, и он увидел, что с нами тоже был священник, старик, наконец, поверил, что мы не собираемся убивать его.

Мы попытались разузнать, не слышал ли кто-нибудь из местных жителей о Бледдине и Эдрике или о передвижениях армии короля Гийома, которая не могла быть далеко от этих мест, но не преуспели в этом, и я пожалел, что сгоряча позволил перебить всех валлийцев, не допросив их сначала. И все же, теперь у нас было чуть больше надежды, что мы сможем оказать сопротивление врагам. Вдобавок к оружию, которым мы уже располагали, теперь у нас было четыре новых круглых щита, такое же количество копий, ножей и кожаных курток, укрепленных железными бляшками, и даже один железный шлем с кольчужным назатыльником для защиты шеи. Его я сразу взял себе. Мы захватили также четырех пони. Все они были упрямыми и норовистыми, но выносливыми лошадками, которые по моим расчетам уже вполне могли быть привычны к бою. Итак, вооруженные и верхом на лошадях, мы уже больше напоминали военный отряд.

Поблагодарив нас, старый священник попросил нас остаться и разделить с ним трапезу, но я отказался. Дни стали короче, объяснил я, и нам предстоит засветло пройти немалый путь, раз мы надеемся догнать короля и его войско. Он понял, хотя продолжал настаивать, чтобы мы взяли что-нибудь в благодарность за наше доброе дело. Вот так получилось, что мы покинули ту деревню с мешками, полными кругов сыра и связок вяленой рыбы и баранины, провожаемые благодарными напутствиями спасенных крестьян.

Но меня занимала не еда. Нет, я стремился к волнению битвы, радости сражения. Сегодняшнее утро дало мне только чуть понюхать вражеской крови, я даже не успел ощутить ее вкуса и не успел насытить мою жажду мести.

Мы свернули на север в поисках старой дороги, известной среди англичан как Виклинг-стрит, где Милдбург видела королевскую армию. Из всех людей, что мы встретили по пути, мало кто слышал, что король вышел из Лондона. Иногда нам удавалось найти такого, кто утверждал, что видел несколько дней назад множество вооруженных людей, либо знал тех, кто лично видел армию, но никто не мог сказать нам, были то валлийцы, англичане или норманны. Подобно Милдбург, они не решились подойти близко, но по крайней мере она смогла сообщить мне о рисунках и цвете знамен, в то время как они не знали совсем ничего. Я уже начинал думать, что маленькая прачка была самым храбрым человеком в Мерсии, потому что сумела доставить нам больше полезных новостей, чем десяток мужчин.

Мы вышли к Виклинг-стрит в конце дня и сразу увидели отпечатки множества копыт в слое мягкого торфа.

— Как давно они были здесь? — спросил я Эдду.

— Трудно сказать, — ответил он, пожав плечами, потом присел и осмотрел некоторые следы. — Думаю, неделю назад или чуть больше. — Он растер пальцами засохший лошадиный навоз, потом понюхал его и поморщился. — По запаху я бы сказал, что ему несколько дней. — Он указал мне на несколько глубоких отпечатков, оставленных лошадиными копытами в грязи. — Те, кто прошел здесь, ехали на крупных животных, по глубине следов можно сказать, что это не пони. — Он указал на захваченных нами лошадок. — Совсем не такие.

— Думаешь, это была армия короля Гийома?

— Уверен, милорд.

Той ночью мы ночевали в руинах, которые, как я догадался, были когда-то римским домом, расположенным на расстоянии полета стрелы от дороги. Черепица с него обрушилась давным-давно, но над самой большой комнатой обнаружились балки и слой соломы, давая понять, что кто-то еще недавно наведывался сюда, а по сухому помету на полу я догадался, что дом использовали в качестве сарая. Мы укрылись там, разведя огонь около дверного проема, чтобы дать выход дыму, согреваясь вокруг него и наблюдая капризную игру света на стенах с их облупившейся штукатуркой и выцветшими изображениями людей и животных, нарисованных за много лет до нашего рождения. Мы с Эддой, Галфридом и Одгаром дежурили всю ночь, а утром прошли по старой дороге еще несколько миль, пока следы не свернули резко направо.

— В том направлении находится Стаффорд, — сказал монах Вигхерд, который лучше всех знал здешние места.

Стаффорд. Туда, если судить по слухам, направился Бледдин после победы при Шрусбери. Мы шли дальше. Если эти следы действительно были проложены неделю назад, как сказал Эдда, то сражение уже произошло, и король победил без нашего участия. Или был разбит, произнес тихий голос в глубине моего сознания; я попытался заглушить эту мысль, но она постоянно возвращалась ко мне в течение следующего часа.