– Нет, я не верю в привидения. А ты?

Аура пожала плечами. Начав заниматься алхимией, она познакомилась с разного рода оккультной литературой, но серьезно интересоваться этой темой стала лишь несколько лет назад. Конечно, фотографии с двойной экспозицией и фокусы разных шарлатанов ее не впечатляли. И все же она не отрицала существования сверхъестественного так категорично, как раньше. Ведь ей достаточно было посмотреть в зеркало, чтобы столкнуться с явлением, не имеющим естественного объяснения.

– Вообще-то я имела в виду, что Шарлотта, возможно, что-то делала с часами, – пояснила Тесс. – Как-то отключала этот механизм, понимаешь?

Аура поднялась и еще раз окинула взглядом огромные часы. Механизм приводился в движение цепями и гирями. На стрелках поблескивали рубины. В нижней части золотого циферблата виднелась маленькая скважина. Туда вставлялся ключ, которым часы заводили каждые два дня.

– А мать выходила из своей комнаты в последнее время? – спросила Аура.

– Редко. Иногда шаталась по замку, пока кто-нибудь не отводил ее обратно в постель или в кресло.

«Если в моем бессмертии и есть что-то хорошее, – подумала Аура, – так то, что мне не грозит подобное».

– А сюда, в столовую, она тоже забредала? – сказала она вслух.

– И сюда, и куда угодно, – ответила Тесс. – Один раз мы ее нашли в оранжерее под крышей – а ведь раньше она туда ни ногой!

Мать всегда ненавидела эту оранжерею. Она навевала недобрые воспоминания о Несторе, который десятилетиями скрывался там от семьи.

Заводной ключ, похожий на железную бабочку, лежал на обеденном столе. Аура вставила его в скважину. Часы, несмотря на почтенный возраст, заводились легко, как новые, будто шестеренки только вчера смазывали.

Повинуясь бессознательному порыву, Аура повернула ключ против часовой стрелки. Сперва он проворачивался с трудом, потом раздался щелчок. Аура подумала, что лопнула какая-нибудь пружина, но потом поняла, что механизм можно заводить и в другую сторону.

– Странно, – пробормотала она. – Может, это отдельный завод для фигур?

Тесс помотала головой и подошла ближе, едва не наткнувшись выпирающим животом на полированное дерево. И тут же отшатнулась, как будто не желая, чтобы ее нерожденное дитя соприкасалось с этими часами.

– Я эту штуку сто раз заводила. Фигуры заводятся вместе с часовым механизмом.

Аура повернула ключ до упора. В часах что-то зажужжало, как муха в банке из-под варенья. Когда она вынула ключ из скважины, раздался короткий птичий крик – и все стихло.

– Думаешь, все? – В голосе Тесс слышалась робкая надежда. Прекратится ли теперь птичий гомон, они узнают только в полночь.

Аура отступила на несколько шагов и снова окинула взглядом часы.

– Интересный механизм! – сказала она. – Его нужно заводить, чтобы он не сработал! Обычно часы заводят, чтобы они шли.

– А ты знаешь, откуда они у Нестора? – спросила Тесс.

Аура покачала головой.

– Похоже, мать потихоньку заводила этот механизм, – добавила она.

Но почему Шарлотта ни разу никому и словом об этом не обмолвилась? И почему сама заводила потайной механизм, а не поручила это кому-нибудь из прислуги?

Аура невольно вспомнила о «птичьем языке» – тайном наречии алхимиков. Упоминания о нем часто попадались ей в книгах, хотя она ни разу не встречала человека, который действительно владел бы этим языком или хотя бы знал, как он звучит. В алхимических трактатах было полно таких запутанных понятий; нередко их единственным источником была буйная фантазия автора.

Аура задумчиво уставилась в пол.

– Может, распорядимся сбросить эту бандуру в море? – предложила она. – Тогда уж точно станет тихо.

Аура еще раз взглянула на часы, на филигранную резьбу и мерцающий циферблат. Через несколько часов откроется большая дверца, оттуда появится хилая смерть с косой, а за ней – кряжистая фигура, которая схватит скелет за пустые глазницы и утащит обратно внутрь. Человек, побеждающий смерть. Если Нестор не сам заказал эту махину, это сделал кто-то, хорошо его знавший.

Люк, через который Аура заглядывала внутрь, так и остался открытым. Она присела на корточки, чтобы его закрыть, и тут заметила нечто новое. На внутренней стороне крышки, примерно в сантиметре от нижнего края, был выжжен черный знак:

По сравнению с изящной резьбой на корпусе знак выглядел довольно примитивно: примерно так влюбленные вырезают на коре деревьев свои инициалы. Трудно представить, чтобы искусный мастер, изготовивший эти часы, оставил такую грубую подпись.

Тесс ничего не заметила.

– А от Константина есть вести? – спросила она.

– Последнее письмо было два месяца назад.

Аура задумчиво обвела выжженный контур кончиком пальца.

– Он все пишет свою книгу о соборах?

– Кажется, да.

Константин Леопольд Ракоци, граф Сен-Жермен, был бессмертен, как и Аура. Он прожил уже несколько столетий и давно преодолел все страхи и сомнения, связанные с вечной жизнью. У него были ответы на многие терзавшие Ауру вопросы. Он очень помог ей после событий в Испании и с пониманием отнесся к ее смертельной усталости, ночным кошмарам и перепадам настроения. Постепенно Аура убедила себя, что любит его, очень старалась, чтобы это стало правдой, но в конце концов вынуждена была признать, что в таких тонких материях, как чувства, сколько ни старайся, толку не добьешься. Медленно, но неудержимо Аура и Константин стали отдаляться друг от друга – без взаимных упреков, без единого обидного слова. В конце концов он съехал с виллы в Синтре и с тех пор колесил по всей Европе. Иногда он писал Ауре, делясь тем, что узнал, изучая готические соборы и зашифрованные послания их строителей.

Аура показала на знак внутри часов:

– Где-то я такое уже видела!

– Это инициал?

Аура снова обвела знак пальцем и резко встала.

– Сможешь подняться по лестнице? – спросила она.

Тесс сверкнула глазами.

– Снова твое любопытство! – фыркнула она.

– Представляешь, какой скучной была бы вечная жизнь без любопытства! – ответила Аура, легонько обняв племянницу за плечи.

– Он до сих пор живет там наверху, – заметила Тесс, когда они с Аурой поднимались по скрипучей лестнице в оранжерею.

На мгновение Ауре показалось, что племянница говорит о Несторе. И хотя она знала, что этого не может быть, внутри у нее все содрогнулось. На мгновение воспоминания о том времени вырвались наружу, словно запах, от которого не удается избавиться.

Тесс показала на дверь в конце лестницы. На ней был вырезан пеликан, прижимавший к груди длинный клюв.

– Пеликан? – пробормотала Аура. – Он все еще здесь?

Тесс кивнула:

– Я его видела, когда в последний раз сюда поднималась. Полгода назад. В крыше полно дырок.

Пеликан жил в оранжерее, сколько Аура себя помнила. Первый раз она его видела, когда была еще маленькой. Это было лет сорок назад; она и не знала, что птицы могут жить так долго.

И тут до нее дошло, что хочет сказать Тесс:

– Ты думаешь, пеликан поел того растения?

– Все может быть.

Аура никогда не задумывалась над тем, как цветок Гильгамеша действует на животных. Бессмертная птица? Почему бы и нет?

Тесс рассмеялась:

– Может быть, это уже другой пеликан. Может, тот, первый, снес яйцо.

Аура была рада, что с ней Тесс. Сама она постоянно ловила себя на том, что не видит самых простых и очевидных объяснений и везде подозревает тайны и загадки. С возрастом она становится чудаковатой и, похоже, теряет связь с реальностью.

Тесс запыхалась, пока они добрались до двери в оранжерею. Аура покосилась на племянницу. Та сразу это заметила.

– Ради бога, не вздумай только за меня беспокоиться!

– Я и не беспокоюсь.

– Я просто беременна!