Kai Meyer

Die Gebannte Die Alchimistin III

Copyright © 1998, 2011 by Kai Meyer K. Meyer, Die Gebannte

Nele Schütz Design under the use of shutterstock/Vladis Chern

© Перевод на русский язык, оформление. ООО «РОСМЭН», 2019

В тот вечер она вышла за ним на выступ утеса. Багрец и пурпур заливали меловые скалы; брызги прибоя взметались к одинокой фигуре на крутом обрыве.

Позже Аура поймет, что в тот вечер поставила на карту все – и проиграла.

Солнце еще не село, и по Балтийскому морю проносились тени облаков. Казалось, волны гонят к берегу каких-то причудливых зверей, и те лениво выползают из пены прибоя на сушу.

Аура знала, что Джиллиан никогда не любил моря. И все же он часто приходил сюда и подолгу смотрел вдаль, словно вглядываясь в тайну своего прошлого, а может быть, в тайну их будущего.

– Как будто все знают какой-то секрет, – сказал он, заслышав ее шаги. – Все, кроме меня.

Бокалы у нее в руке тихо звякнули. Аура поставила их на землю вместе с бутылкой и остановилась рядом с Джиллианом. Тот обнял ее за талию и привлек к себе.

– То, что все знают, – уже не секрет, – возразила она.

Аура почувствовала себя занудой. Тем более она прекрасно понимала, что лукавит: по части секретов у нее был большой опыт. Иногда труднее всего проникнуть как раз в те тайны, что у всех на виду.

– Все любят море, – снова заговорил Джиллиан. – Один я не люблю.

Аура нередко заставала его здесь в таком настроении; обычно он был совсем другим: обаятельным и немногословным, романтиком и циником одновременно. Но здесь, на краю утеса, его всякий раз охватывала загадочная меланхолия.

– А ты не пробовал смотреть в другую сторону? – усмехнулась она.

Джиллиан наконец оторвал взгляд от горизонта и улыбнулся Ауре. Кончиками пальцев откинул с ее лица черные локоны и поцеловал ее солеными губами.

За спиной у них высились увитые плющом стены замка. Трехэтажная постройка почти целиком занимала скалу, подымавшуюся из моря в полукилометре от белых дюн берега. Три ряда окон глядели на море. Здесь, с тыльной стороны замка, обращенной к морю, стены прямо переходили в крутой обрыв. Лишь в одном-единственном месте утес образовывал естественный выступ, словно балкон, на который выходила узкая дверь, увитая плющом.

Выступ выдавался в море метров на десять. Когда Аура была маленькой, ей запрещали сюда ходить, опасаясь, как бы шквальный ветер не сорвал ее вниз. Но она, конечно, все равно ходила – хотя бы потому, что в замке было не так много возможностей нарушать правила. А еще потому, что тогда в смерти было что-то манящее, завораживающее.

Но теперь о смерти можно было не думать. По крайней мере, о своей.

– Как хочется снова увидеть что-нибудь, кроме этих комнат и коридоров! – вздохнула она. – Кроме моря и пустынных дюн!

Аура надеялась, что и Джиллиан так думает. Через два года после возвращения из Сванетии замок стал казаться ей тюрьмой.

– Тебя тянет путешествовать? – спросил он.

– Меня тянет к чему угодно – лишь бы подальше отсюда.

Они не в первый раз говорили о том, чтобы уехать. Но сегодня наступил решающий день.

Аура смотрела на красивое лицо гермафродита, любуясь гармоничными чертами: не вполне мужскими, но и не женскими – какими-то неопределенными, будто размытыми. Джиллиан был двуполым, но женщина проступала в нем, только когда он сам этого хотел. Обычно он отдавал предпочтение своей мужской составляющей, и Аура почти всегда воспринимала его как мужчину. У него было безупречно гладкое, без всякой растительности, лицо, изящно очерченные скулы; черные глаза контрастировали со светлыми волосами, ресницами и бровями. Он был весь соткан из противоречий – как внешне, так и внутренне, – за это Аура его и полюбила.

– Пожалуй, нам и впрямь стоит поторопиться с отъездом, – усмехнулся Джиллиан. – Ведь скоро я стану сгорбленным стариком, а ты будешь по-прежнему выглядеть на двадцать четыре.

За два года Аура ничуть не постарела; впрочем, и времени прошло не так уж много. Двадцать четыре или двадцать шесть – не такая большая разница. А после очередной бессонной ночи Ауре случалось чувствовать себя на семьдесят пять. Бессмертие, подаренное ей цветком Гильгамеша, не помогало от кругов под глазами и не добавляло уверенности в себе.

Джиллиан в свои тридцать семь был строен и гибок. Аура много раз предлагала ему вечную жизнь, но он неизменно отказывался. И, глядя, как он стоит один на утесе, погрузившись в свои мысли или воспоминания, она начинала понимать, почему его не привлекает бессмертие. Джиллиана манили перемены – в этом он и находил свое счастье.

Рано или поздно они должны вырваться отсюда. Но их сыну Джиану всего девять лет, ему нужен дом, крепкая семья, нужна кузина Тесс, с которой они росли вместе, как близнецы; разлучить их было немыслимо. Сильветта, младшая сестра Ауры, тоже любила Джиана, как родного сына. Порой казалось, что она ему больше мать, чем Аура. Тут все сошлось одно к одному: отказ Джиллиана принять бессмертие, ребенок, невидимой цепью приковывавший ее к замку, и уверенность Ауры, что все станет на свои места, если и для Джиллиана время потеряет всякое значение.

Спустя много лет она скажет себе: «Мне было двадцать шесть лет. Я была наивной самовлюбленной дурочкой. Я не понимала, что делаю». Но в тот день на утесе ее убежденность была такой пламенной, что любые сомнения рассеивались без следа.

Джиллиан все еще смотрел ей в глаза. Улыбка у него неповторимая, как и он сам. Гермафродит и бывший наемный убийца. Актер и мастер маскарада. Дитя алхимика, зачатое в попытке создать живое воплощение философского камня.

Мелькнула ли тень подозрения в его глазах, блеснувших в золотистом свете заката? Аура не выдержала и опустила взгляд к стоящей на земле откупоренной бутылке и бокалам, в которых преломлялись последние солнечные лучи.

– Когда время не имеет значения, чувствуешь себя совсем по-другому, – начала она. – Уже не боишься его упустить или потерять, ведь его у тебя сколько хочешь.

Она бессмертна всего два года, а рассуждает так, словно прожила уже тысячу лет. Смешно. Аура это понимала и Джиллиан, наверное, тоже.

Он снова отвел назад ее волосы, которые растрепал ветер.

– По-моему, суть времени не в том, что оно скоротечно, – начал он. – А в том, что оно постоянно несет перемены. Вы, бессмертные, наблюдаете, как все вокруг вас меняется, но сами измениться не можете. Стоит ли к этому стремиться?

– Ты с таким презрением об этом говоришь.

– Неправда. – Он опять ее поцеловал. – Ты сделала свой выбор – и у тебя были на то причины.

«Причины?» – подумала Аура с горечью. Причин никаких не было. Была возможность. Приоткрытая дверь. И она вошла в нее без долгих раздумий. Причины? Нет, одно легкомыслие. И конечно, немалая толика авантюризма.

Во всем виноват замок, родовое гнездо ее семьи. Его темные залы, витражи, почти не пропускавшие солнечного света, бесконечные коридоры, переходы, лестницы, источенные непогодой стены заразили Джиллиана своим унынием. И конечно, Джиллиан не забыл, как его друзья-тамплиеры погибли здесь у него на глазах в стычке с Моргантом. Да, Аура не могла обижаться на него за то, что в замке Инститорисов перспектива бессмертия казалась ему невыносимым бременем.

Но стоит уехать отсюда, и он поймет, как много сулит им обоим вечная жизнь. Она была в этом глубоко и искренне убеждена.

Аура мягко высвободилась из объятий Джиллиана и наклонилась за бутылкой. Казалась, она разливает в бокалы жидкий закат. Подмешанный в вино отвар был незаметен.

Она протянула бокал Джиллиану, и глаза их снова встретились. Его взгляд был исполнен преданности.