Все глаза были прикованы к ним. Они видели три куска дерева, а за ними кусты, траву и небо Нарнии. Потом они увидели человека между дверными косяками, а затем, через секунду, они исчезли.

На той стороне поляны оставшиеся тельмаринцы вскочили на ноги с воплем: «Эй! Что с ним случилось? Ты задумал убить нас? Мы не пойдем этим путем». А один умный тельмаринец сказал:

– Мы не видим другого мира за этими палками. Если ты хочешь, чтобы мы поверили в него, почему бы не пойти одному из вас? Все твои друзья держатся подальше от этих палок.

Внезапно Рипичип вышел вперед и поклонился: «Если мой пример может сослужить тебе службу, Аслан, я ни на секунду не задумываясь, проведу по твоему приказу через эту арку одиннадцать мышей».

– Нет, малыш, – Аслан легко дотронулся своей бархатистой лапой до головы Рипичипа, – в том мире с тобой будут делать страшные вещи. Тебя будут показывать на ярмарках. Повести за собой должны другие.

– Пойдемте, – внезапно обратился Питер к Эдмунду, Элизабет и Люси, – Пришло наше время.

– Неужели мы уйдём сегодня? – удивился Эдмунд.

– Нам придется, – Сьюзен, казалось, знала, что делать. Она выглядела немного грустной и печальной. – Зайдем за деревья. Мы должны переодеться.

– Переодеться во что? – спросила Люси.

– В нашу одежду, конечно, – ответила Сьюзен, – Хорошенький же у нас будет вид на платформе английской станции в этом.

– Но наши вещи во дворце Каспиана, – сказал Эдмунд.

– Нет, не там, – Рабадаш тоже уже шел к густому лесу, – Они все здесь. Их упаковали и принесли сюда. Обо всем было договорено.

– Так об этом Аслан говорил с тобой, Сьюзен и Рабадашем сегодня утром? – спросила Люси.

– Да… об этом и о другом, – лицо Питера было торжественно. – Я не могу рассказать вам все. Он сказал это Сью, Рабадашу и мне, потому что мы не вернемся назад в Нарнию.

– Никогда? – вскричали в ужасе Эдмунд и Люси.

Элизабет смотрела спокойно. Питер поймал ее взгляд, она слабо улыбнулась.

― Тебя это не удивляет? ― спросил он. Девушка пожала плечами.

― Я знала, что это придет, ― сказала она. ― Но мне очень и очень жаль.

– Вы втроем вернетесь, – напомнил Питер, – Из того, что он говорил, я понял, что вы наверняка вернетесь когда-нибудь. Но не мы. Он сказал, что мы уже слишком взрослые.

– Питер, – ответила Люси, – Как ужасно. Сможете ли вы перенести это?

– Ну, мне кажется, что я смогу, это совсем не так. как я думал. Вы поймете, когда наступит ваш последний раз. Быстрее, вот наши вещи.

Странно и не очень приятно снимать королевские одежды и надевать школьную форму (к тому же не слишком чистую) в столь большом собрании. Самые противные тельмаринцы начали смеяться. Но остальные создания прокричали ура и встали в честь Питера, Верховного Короля, Сьюзен, королевы Рога, Элизабет, Королевы-Колдунья, короля Эдмунда, королевы Люси и царевича Рабадаша. Было нежное и (что касается Люси) полное слез прощание со всеми старыми друзьями – поцелуи зверей крепкие объятия медведей Толстяков, рукопожатие Трама и, наконец, щекочущие усы обнимающего их Боровика. Рог Сьюзен приняла, и Элизабет превратила его в небольшую брошку, которую Сьюзен торжественно наколола на форму Люси.

― Когда ты вернешься, он может тебе понадобится, ― сказала она.

Затем, чудесное и ужасное, прощание с самим Асланом, и вот Питер занял свое место, и рука Сьюзен была у него на плече, а рука Рабадаша на ее плече, рука Эдмунда на его плече, а рука Элизабет на его руке, рука Люси на плече Элиз, и рука первого из тельмаринцев на плече Люси, и такой длинной вереницей они двинулись к Двери.

И наступил момент, который трудно описать, потому что им казалось, что они видят три мира одновременно. Один был устье пещеры, открытой в ослепительную зелень и синеву острова в Тихом океане, где должны были появиться все тельмаринцы, когда пройдут через Дверь. Вторым была поляна в Нарнии, лица гномов и зверей, глубокие глаза Аслана и белые полоски на щеках барсука. Третьим (который быстро поглотил два других) была серая, посыпанная гравием поверхность платформы загородной станции, и скамейка с багажом, где они все сидели, как будто никогда не двигались оттуда – однообразный и отчаянно скучный – в ту минуту, когда они очутились там – пейзаж, но было в нем и что-то неожиданно приятное; знакомый запах железной дороги, английское небо и летний день.

Все шестеро разочарованно выдохнули. В сумках у них оказались их обычные вещи.

― Наверное, все драгоценности переместились в дом профессора Кёрка, ― предложила Люси. Но так было легче ― в школе такие богатства ни к чему.

Вдалеке раздался гудок паровоза, приближающегося к станции. Шестерка разочарованно выдохнула, а Элизабет внезапно грустно улыбнулась.

― Простите, ― произнесла она. ― Но мне надо идти.

Одинаковое непонимание отразилось на лице всех членов ее семьи.

― Куда? ― спросил Питер.

― Туда, где все началось, ― сказала Элизабет. Она перекинула сумку через плечо и сжала ремешок. ― Это очень важно. Аслан сказал, что я должна поступить именно так, что профессор все поймет и поможет мне.

― Но, Белла… как же школа? ― спросила Сьюзен. Ее, конечно, мало волновали такие мелочи, она спросила, чтобы просто задать вопрос.

Глаза Колдуньи ― серо-голубые, а вовсе не сиреневые ― заслезились.

― Вы знаете, что воспоминания вашей мамы про меня ― ошибочные, это был барьер, наложенный моей родной матерью, чтобы защитить меня, ― сказала она. ― Теперь, я сама могу себя защитить. Теперь, ваша мама забудет меня, так словно меня и не было.

― Но это неправильно! ― выкрикнула Люси, чем привлекла внимание нескольких любопытных зевак. Элизабет посмотрела на нее, и все ясно поняли, что девочка Беллатриса Грейс ушла навсегда ― была только Королева, Колдунья. Была только Элизабет.

― Но так должно быть, ― сказала Элизабет. ― простите меня. Мы еще встретимся, Люси, Эд, у нас будет еще одно путешествие в Нарнию. И когда-нибудь, мы все вместе будем рассказывать нашим детям о наших приключениях, а они будут считать это за сказки, ― Элизабет не билась в истерики, но слезы текли по щекам. Она поспешно вытерла их рукой. ― Но теперь я должна сделать обещанное мною. Прошу, поймите меня… ― паровоз подошел к станции, оглушив ее громким сигналом. Все ― кроме Элизабет ― рефлекторно дернулись на звук.

― Я верю, что ты знаешь, что делаешь, ― сказал Рабадаш. ― Удачи тебе.

― Спасибо, ― поблагодарила Колдунья, но в ее глазах отразилось намного больше, чем она могла сказать. Но и этого взгляда было достаточно.

― Ты знаешь, Элиз, ― внезапно сказал Эдмунд, до этого молчавший. Девушка посмотрела на него. ― Ты знаешь, что я пойду с тобой.

Сьюзен хотела возмутиться, но в конечном итоге не сказала ничего. Элизабет улыбнулась сквозь слезы и кивнула. Элизабет обняла Люси, Рабадаша, Питера и Сьюзен, а потом они с Эдмундом, держась за руки, растворились в толпе.

Разлучать их было нельзя. Ничто не имело на это право. Король Справедливый и Королева Чарующая всегда были вместе, и никогда ― раздельно. Эдмунд пошел за ней, не задумываясь, а она взяла его с собой, даже не попытавшись отговорить. Оба знали, что не совершают ошибку, идя против того, что им было уготовлено. Лондон не был Нарнией, и его волей Нарнийские Королева с Королем не подчинялись. Но они оба верили Аслан. И в друг друга.

― Я тебя люблю, ― сказала Элизабет.

― В этих трех словах, вся моя жизнь, ― закончил Эдмунд.

***

― Профессор Керк! ― громко позвала Элизабет, когда они с Эдмундом оказались в большом и знакомом доме. Профессор встречал их уже на лестнице, казавшись, ничуть не смутившись и не удивившись появлению столь внезапных гостей.

В комнате со шкафом было множество дорогих вещей, которые принадлежали этим необыкновенным детям.

― Вы прибыли быстрее, чем я ожидал, ― сказал Диггори с улыбкой.

― Мы спешили, ― сказал Эдмунд, пожимая руку профессору.

― У вас, наверняка, много дел, ― сказал он.