− Белла? – позвал Питер. Я повернулась. – Мы вернулись… домой?

Слово «домой» ударило по ушам. Мне сейчас пришло в голову, что я не думаю о Лондоне как о доме. Прожила там почти всю жизнь, а не скучаю совсем.

− Дом — очень расплывчатое понятие, – я передёргиваю плечам и, до сих пор хватаясь за любезно подставленный мне локоть, встаю. Для меня домом было только одно место – рядом с Эдмундом, – Но, если принимать во внимание то, как страстно мы хотели сюда вернуться, то да – мы дома.

Рабадаш, немного раздраженно, закатил глаза, но ничего говорить не стал. Он тоже в Лондоне не прижился, как бы мы не старались ему помочь. Пламенная натура тархистанцы рвалась в родные края, но шанса вернуться уже не было. И что страшнее, обыденность Лондона тоже стирала его воспоминания, хотя я была уверена, что «коренного» жителя такое не проймет. Но ясно, что я ошиблась – спустя месяц Рабадаш подошел ко мне и спросил, как звали его отца.

− Ну, ладно, – Эдмунд рывком поднял меня, – Давайте попытаемся выйти на открытое место, если оно тут есть. Я ничего не вижу из-за этих чертовых деревьев.

С трудом, исколотые иголками и колючками, мы продирались сквозь чащу. А я внезапно подумала о том, сколько времени нас не было. Если прошел всего год, то возможно, что Анабесс, Мелестина и Перлита… живы? Все еще помнят родителей, которые их оставили не по собственному желанию? Правитель Тархистана все еще скорбит по сыну?

Нет.

Я взяла в руки алетиометр, и он показал суровый ответ, едва только дурой не назвал. Рабадаш покинул страну уже являясь взрослым, а у нас в мире не прошло и недели – чуть больше суток. А я легкомысленно надеюсь, что моя семья жива.

Нет.

Я так и остановилась. Эдмунд, который тащил меня за собой как на буксире, остановился тоже. Посмотрел на мое перекосившему лицо и обеспокоенно спросил:

− Что с тобой?

Питер, Сьюзен, Люси и Рабадаш остановились тоже, посмотрев на меня. Глаза заслезились, но времени для истерик не было. Смогла только сказать, глядя в лицо Питеру, который потерял столько же, сколько и я:

− Сотни лет прошло… Их нет.

Он задохнулся, словно я его ударила. Эдмунд откинул мою руку и отошел к близлежащему дереву, опираясь на него. Значение моих слов дошло до каждого. Люси всхлипнула, Сьюзен отвернулась. Рабадаш нахмурился, но его подавленный вид был красноречивее любых слов: он тоже жалел о том, что потерял.

− Что толку тут стоять и плакать? – грубо спросил он, – Давайте подумаем об этом потом, когда найдем другое место и решим, что нам делать.

Мысль об утерянном, волей-неволей, я смогла отложить в дальний ящик, абстрагироваться от нее. Успокаивающе сжала руку Эда, стараясь передать хоть каплю своего спокойствия. В карих глазах, обращённых на меня, была чудовищная боль. Я снова вспоминала тот разговор, когда парень дал мне надежду на лучшее. Мы догнали остальных.

Но тут нас ждал другой сюрприз. Свет стал ярче, и через несколько шагов мы уже были на краю леса и смотрели вниз на песчаный берег. Совсем близко от нас лежало тихое море, катящее на песок маленькие волны. Не было видно ни земли, ни облаков на небе. Солнце было там, где оно должно быть в десять утра, а море сияло ослепительной голубизной. Мы остановились, вдыхая запах моря. А я внезапно затрясла Эдмунда за руку, восторженно улыбаясь. Он удивился такой смене настроения, я быстро зашептала: не то, чтобы скрывала, но это история были нечто личным, только для нас двоих.

− Помнишь тот залив, который мы посещали ночью?

Эдмунд нахмурился, вспоминая. Но потом улыбнулся и кивнул.

− Это не он, кажется, – ответил снова Принц. А улыбался, видимо, хорошим воспоминаниям. Но я была непреклонна.

− Именно он, – уверенно заявила и, взяв Эда за подбородок, заставила посмотреть вниз, – Узнаешь?

Знакомая извивающаяся по скалистом берег тропинка, ведущая нас к песчаному пляжу. Сначала детьми, а потом и взрослыми, мы сбегали к морю, проводя тут часы напролет. И как в самый первый раз, он был совершенно пуст. Только теперь нас было шестеро, а не двое. Что-то осталось неизменным − волны, накатывающие на берег, создающие небольшой шум, а еще чайки, которые кружили над нами. Эдмунд очаровательно улыбнулся и, со знакомым лукавством в глазах, быстро чмокнул в губы. Я покраснела.

− А здесь неплохо, - сказал Рабадаш. Мы все быстро разулись и побрели по холодной чистой воде.

− Это куда лучше, чем в душном вагоне возвращаться к латыни, французскому и алгебре, − внезапно добавил Эдмунд, позволяя мне взять его под локоть. Я хихикнула, затем надолго воцарилось молчание. Мы только брызгались и искали креветок и крабов. Вскоре моя одежда – как и остальных – пропиталась водой и создавала хоть какое-то ощущение прохлады. В лесу густо переплетенные ветки вековых деревьев обеспечивали отсутствие палящих лучей, но вот на пляже мы поняли, насколько именно сейчас жарко.

− И все же, − внезапно сказала Сьюзен, останавливаясь. Рабадаш, закатавший штаны до колен и бредущей рядом с ней, остановился тоже, − Мы должны выработать какой-нибудь план. Скоро нам захочется есть.

− У нас есть бутерброды, которые мама дала в дорогу, − напомнил Эдмунд. − По крайней мере, у меня.

− У меня нет, - огорчилась Люси, - Остались в сумке на платформе.

− Мои тоже, - добавила Сьюзен.

− Мои в кармане куртки на берегу, - сказал Питер.

− У меня с собой, – я тоже кивнула на горку нашей верхней одежды. Под моим пиджаком лежал портфель, и кроме бутербродов там был термос с чаем – в Лондоне было значительно холоднее, чем тут. Рабадаш тоже молча кивнул. Он выглядел еще более хмурым, чем обычно, но сейчас не было времени докапываться до этого.

Я вздохнула:

− Нам обеспечено четыре завтрака на шестерых. Это уже лучше, чем ничего.

Смешно, но в Лондоне я держала на готове маленький походный рюкзак. Он, с запасом воды, консервов и небольшой аптечкой, всегда стоял у меня под кроватью, на случай если придется экстренно возвращаться в Нарнию. Но к концу второго лета я совсем отчаялась, потому то он так и остался в Лондоне. Кто бы не закинул нас сейчас сюда, чувство юмора у него было плохое.

− Сейчас пить хочется больше, чем есть, − произнесла Люси и все почувствовали жажду, как это бывает, когда набегаешься по соленой воде под жарким солнцем.

− Как будто мы потерпели кораблекрушение, − заметил Эдмунд, – Мы такое уже проходили, когда возвращались из Орландии. Пит, помнишь?

Питер кивнул. Орландия — горная страна на юге от Нарнии. На севере ограничена горами, во многом из которых и состоит территория Орландии, а на юге — рекой Орлянка. Резиденция короля в замке Анвард, в сердце страны. Когда на троне еще сидели мы – тогда ее совсем юнцы, нам было лет шестнадцать – в Орландии правил наш «друг» король Лум. Он был умным, если не сказать хитрым правителем. Благодаря его хитрости Орландия всегда была в союзе с Нарнией и постоянно оказывалась независимой — ни Белая Колдунья, ни Тархистан, ни Тельмар её не захватывали.

На тот момент нам надо было налаживать отношения с таким сильным союзником, однако на обратному пути корабль, на котором плыли Пит и Эд – я, Сьюзен и Люси остались в Кэр-Паравале – потерпела крушение в шторме. Эдмунд, судя по всем, сделал отсылку на произошедшее там.

− В книгах говорится, что на островах всегда можно найти источники свежей прохладной воды, – продолжал Принц, – В тот раз у нас получилось. Давайте поищем.

− Ты думаешь, надо возвращаться в этот густой лес? − спросила Сьюзен, явно недовольная такими перспективами.

− Ну и тут не очень безопасно, – подал голос царевич. Сьюзен кинула на него удивленный взгляд, но я подхватила мысль:

− Тут открытая территория и мы как на ладони. А кто знает, от чего или от кого ждать опасности, – немного подумав, я добавила, – Хотя лес тоже не слишком удачное место.

− Там мы ничего не знаем, – кивнул Рабадаш, – А если тут есть враги, то они могут знать его лучше нас.

Появилась вполне серьезная проблема. Хотя Люси и Сьюзен никогда не принимавшие участие в походах или выстраиваньях стратегических планов не понимали проблемы. Однако мы вчетвером, «бывалые», понимали, насколько незавидно наше положение.