Элизабет улыбнулась Рипичипу. Этот смелый мышонок носящий клинок ей до жути нравился. Он был, разумеется, гораздо больше обычной мыши - с добрый фут, если стоял на задних лапах, с ушами почти такой же длины, как у кролика (хотя гораздо шире). Он был весёлый и воинственный мышь. Он носил на боку тоненькую маленькую шпагу и подкручивал свои усишки, словно это были взаправдашние усы.

― Если у вас есть плантации или что-то подобное, я смогу вырастить столько еды, сколько пожелаете. ― кивнула девушка. ― Но нам надо уже сейчас начинать действовать. Мираз ждать не будет. Что мы будем делать?

― Сражаться!

― Ждать!

Все перевели взгляд на двух Королей ― Каспиана и Питера. Рабадаш, Элизабет и остальные Пэванси переглянулись между собой. Эдмунд посмотрел на Элиз как-то странно, словно что-то мысленно у нее спрашивая. Не известно, могла ли Элизабет читать мысли, но на невысказанный вопрос парня она легко кивнула. Светлые глаза Питера вперлись в темные Каспиана, причем с такой гаммой эмоций, что тельмаринец стушевался. Было ясно, что некого немого противостояния между Каспианом и ними будет избежать сложно ― «холодная война». Вероятно, Каспиан, призывая их, не ожидал своего смещение с поста главного Короля.

Каспиан был очень похож на Питера, но не так хорошо выражал свои мысли. И ему было куда более странно встретиться с Великими Королями из старых историй, чем им встретиться с ним.

― Если сделать запасы, здесь можно продержаться вечно. ― вступила в разговор Сьюзен, которая до этого стояла рядом с Рабадашем и Люси, не принимая участия в обсуждениях. ― Но это не крепость, а склеп. Кроме того, нас звали на битву, а не на простое обсуждение проблем.

Некоторые согласно кивнули. До сих пор ни сам Каспиан, ни остальные ― кроме прибившей шестерки ―не думали всерьез о войне, они планировали набеги на фермы и нападения на охотников, забредших слишком далеко на дикий юг. В основном они думали только о том, чтобы просуществовать самим в лесах и пещерах и постепенно возродить в укрытии старую Нарнию. Но после слов Сьюзен все задумались.

― Верно. ― тут же поддержал сестру Эдмунд. Он сидел, опираясь на какую-то стену, а Элизабет пристроилась рядом, опираясь спиной ему на плечо. Пальцы его правой руки и ее левой были крепко переплетены, и многие жители Старой Нарнии, которым доводилось слышать о невероятной истории любви Короля Справедливого и Королевы Чарующей кидали на них заинтересованный взгляды. Теперь они могли лицезреть эту любовь вооючию. ― Если тельмаринцам хватит ума ― они возьмут нас измором.

― Мы соберем орехи! ― тут же подал идею Белка. Он был добрым малым, однако сообразительностью не отличался. Рипичип устало вздохнул.

― Да! Чтобы бросать их в тельмаринов. Замолчи уж! ― и потом обратился непосредственно к Питеру. ― Я на вашей стороне, сир.

Питер кивнул. Он осмотрел зал еще раз, а потом заговорил с кентавром, которого звали Гленсторм.

― А ты сможешь справиться с гарнизоном?

Кентавру понадобилось пару минут на размышления. С одной стороны ― он принес клятву верности Каспиану и обязывался служить только ему. А с другой ― великие Короли и Королевы, пойти против которых значит пойти против всей Нарнии. О предательстве речь не шла, однако сохранять нейтралитет между двумя королями, которые придерживались абсолютно различных взглядов, было невозможным. Но Королям и Королевам служил еще далекий прадед Гленсторма ― Ореус, да и у кого прав больше? У мальчишки-тельмаринца, которому если они не помогут выбраться из ловушки, в которой он сидит, перестанет быть чьим-либо королем через неделю; либо у тех, кто освободил Нарнию от гнета Белой Колдуньи уже давним давно и чей век правления называют «Золотым»? Выбор был очевиден.

― Или паду в бою, сир.

― Вот это мне и не нравится.

― Что-что? ― уточнил Питер, обращаясь к Люси, которая эти слова и произнесла. Она глубоко вздохнула.

― Можно подумать, что есть только два пути: здесь умереть или там.

― Ты нас не слушала, Лу!

― Нет, ты не понимаешь, Питер! ― воскликнула младшая Королева. ― Или ты забыл, кто победил Белую Колдунью?

― В приданиях говорится. ― вступил в разговор Рипичип, с каким-то благовонием глядя на прижавшуюся к Эдмунду Элизабет. ― Что Королева Элизабет нашла сердце Злой Колдуньи и сожгла его.

― Вообще-то Аслан убил ее раньше. ― уточнила девушка, которую ощутимо бросило в дрожь после воспоминаний о том дне. ― Я лишь ослабила.

― Мы знаем, что Аслан здесь. ― внезапно сказал Рабадаш. Многие оглядывались на тархистанца с недоумением, потому что, как им было известно, Тархистан никогда не принимал участие в битве без выгоды для себя. Рабадаш сделал вид, что подобных взглядов не заметил: ему хватало поддержки его семьи, а главное ― Сьюзен. ― Мы не знаем, что он предпримет. Не сомневаюсь, что случится это, когда захочет он, а не мы. Но ему нравится, чтобы мы делали то, что в наших силах.

― Тогда тем более мы должны вступить в бой. ― воодушевленно сказал Питер. Не то чтобы Верховный король любил кровопролития, но всегда считал за честь руководить и участвовать в праведной войне. И Питер не сомневался, что его родные поддерживают его. И хотя лицо Сьюзен выражала большое сомнение, она, сжав пальцы Рабадаша своими, кивнула.

― Хорошо. ― кивнул Верховный Король. ― Тогда мы начинаем готовиться к битве. Выступаем этой ночью.

***

На поляне отчетливо слышался шум, какой деревья издают при сильном ветре, но ветра не было. Все же это был не обычный шум листвы. Элизабет чувствовала в нем какую-то мелодию, но не могла ухватить мотив, как не могла уловить слов, которые говорили деревья этой ночью. Это была ритмичная веселая мелодия, и, подойдя ближе, она почувствовала, что ей уже самой хочется танцевать. Теперь не было сомнения в том, что деревья двигались ― туда и обратно, одно к другому, как в сложном деревенском танце.

«Я уверена, – подумала Королева. – Что танец деревьев действительно должен быть очень деревенским танцем».

Она увидела дерево, показавшееся ей сначала не деревом, а высоким человеком с косматой бородой и зарослями волос. Элизабет не испугалась: такое она видела и раньше. Но когда она опять взглянула на него, он уже снова казался деревом, хотя и двигался. Никто не смог бы, конечно, разобрать ноги у него, или корни, потому что, когда деревья движутся, они перемещаются не по поверхности земли, они пробираются в земле, как люди по воде, когда идем вброд. С каждым деревом, на которое она бросала взгляд, случалось то же самое. Сперва они выглядели как дружелюбные, славные великаны и великанши ― таким лесной народ становится, когда добрая магия призывает его к полной жизни ― потом снова становились деревьями. Когда они казались деревьями – это были странно очеловеченные деревья, а когда выглядели людьми – это были ветвистые, покрытые листвой люди. И все время продолжался странный, ритмичный, шелестящий, прохладный, веселый шум.

― Они без сомнения почти проснулись. ―сказала Элизабет. Она-то совсем проснулась, даже больше, чем проснулась. Как будто в ней самой пробудилось что-то новое. Эдмунд осмотрелся и согласно кивнул.

Они двое были на плантациях и, Элизабет даже не пришлось сильно напрягаться. Едва она оказалась здесь, растения и плоды сами начали назревать, тянуться к солнцу. Вырастить тут было что-то сложно только из-за плохой земли, непригодной для этого, но для Колдуньи не было ничего невозможного. Все, что мятежники посадили в надежде получить провизию стало расти прямо на глазах, причем в лучшем виде. Эдмунд ходил по плантациям и собирал крупные фрукты, в то время как мыши ― не воинственное племя Рипичипа, которым предложить подобное Лиззи посчитала за оскорбление ― и белки собирали орехи, ягоды и прочие маленькие вкусности. И никто из них не считал лишним упомянуть свою благодарность Королеве.

― Эх, сейчас бы кофе. ― мечтательно протянул Эдмунд, потягиваясь. Кольчуга лежала чуть в стороне, а длинные волосы Элизабет были собраны в толстую косу, потому что для плантации выбрали самое теплое место, но теперь здесь было жарко.