Эдмунд устало выдохнул. Трусливый Юстэс мог сильно тормозить их процессию, но и оставлять его одного было нельзя. В целом, Элизабет его понимала, но в ней жажда приключений была сильнее. Как сказал Рипичип: «Кто не ищет приключений, тот никогда не обретет славу». Хотя вряд ли Юстэс мог оценить значимость известности в такой стране, как Нарния.

— Хочешь посторожить здесь… что-нибудь? — неуверенно предложил Эдмунд. Элиз усмехнулся: несмотря на то, что родственник Пэванси не нравился, Эд не был готов рисковать его жизнью, и именно в этой ситуации был несколько снисходителен. В конце концов, Юстэс был реалистом до мозга костей, и поместить его в ситуацию, подобную этой, было несколько жестоко. Элизабет наморщилась: о чем они только думали? Надо было оставить мальчика за пределами города вместе с матросами.

Юстэсу, однако, предложение Эдмунда понравилось.

— Ага! — воскликнул он, и бросился к ним. — Верная мысль, братишка. Очень, э, логичная!

Эдмунд его энтузиазм не разделил. Он выглядел раздраженным и раздосадованным. Каспиан отдал ему кинжал, который Юстэс принял с явной опаской. Пацифист настолько же, насколько реалист, само оружие в его руках пугало Юстэса. Но оставлять его беззащитным, как скот на убой, тоже было неправильно.

— Все нормально, — тем не менее произнес Юстэс. — Я справлюсь.

— Никто не сомневается, — тяжело вздохнула Элиз, и они втроем вошли в ворота. Колдунья снова почувствовала мурашки на коже — магия, чистейшая магия.

Это был большой зал, с подвешенными вверху клетками и большими каменными статуями. Элизабет бросило в дрожь от вида клеток — они были большими для птиц или еще кого-то, но девушка и думать не хотела о том, кого могли здесь держать. Через окна проникал свет, и Элизабет начало казаться, что в лучах кто-то танцует. Хотя, возможно, это была просто пыль, поднимаемая ветром.

— Эй, я лучше пойду с вами, — крикнул Юстэс. Эдмунд, Люси и Элиз подошли к каменному возвышению в самом центре зала. Фонарик Эдмунда осветил какую-то книгу, лежащую на нем. Были написаны какие-то имена, рядом указаны числа, но почти все были зачеркнуты. Напоминало хозяйственную книгу, где вычеркивали список покупок или считали потраченные деньги.

И тут Элизабет осенило.

— Это работорговля.

В этот момент сверху раздался воинственный крик, и по веревкам быстро спустилось несколько вооружённых человек. Элизабет сразу выставила вперед клинки, и выставила один вперед, отразив летящую в нее стрелу.

— Люси! Элиз! — вскрикнул Эдмунд, и непримерно бы бросился кому-то из них на помощь, если против него не сражались двое вооруженных мужчин. Каспиан взял на себя двоих, но учитывая, что их было всего четверо, а Люси не могла причинять боль кому-то столь решительно, то расклад был не в их пользу. Завязавшееся сражение больше походило на жуткую формальность перед кровавой резнёй.

Элизабет не могла использовать магию и сражаться одновременно, но умело используя оба клинка, ранила одного из работорговцев в ногу, а другому полоснула по кисти правой руки. Молниеносно захватив оружие в одну руку, она выставила свободную ладонь вперед, направляя ее на третьего — тот явно был озадачен таким отпором от девушки, и немного не понял ее жеста. Впрочем, когда на нем загорелась одежда, все стало вполне понятно. Кинжалы же будто прыгали в руках Элизабет. Она лишь едва заметно шевелила кистями, и вот клиники уже покачиваются у нее в пальцах. Потрясающая ловкость.

Раздался мальчишеский крик, и Элиз мгновенно перевела взгляд с Эдмунда на Каспиана, хотя было ясно, что те не закричат даже перед смертью. Проследив за взглядом остановившихся друзей, Элизабет сразу увидела испуганное, бледное лицо Юстэса. Это ее мгновенно испугало — она привыкла видеть Вреда раздраженным, недовольным, надменным или насмехающимся, но этот страх, что испытывал Юстэс в этот момент, был настолько сильным, что Элизабет ощутила его горьким привкусом на кончике языка.

В горло Юстэса упирался небольшой, но острый клинок.

— Если не хотите, чтобы он завопил как девчонка, немедленно бросьте оружие! — сказал мужчина, который держал Юстэса. Его черные глаза внимательно следили за каждым движением Элизабет и, казалось, он не видел никого другого. Он смотрел на кинжалы в ее руках, на то, как она слегка подрагивала от клокотавшей в ней силу. Колдунья была на взводе — энергия внутри нее только что начала получать выход, а теперь ее пришлось запирать обратно. Как… птица, которую выпустили из клетки, но не дали вдоволь налетаться.

Люси бросила оружие первая: она тоже дрожала, но, в отличие от Элизабет, была в ярости. Никто из Нарнийцев не одобрял работорговлю, а потому и Золотая Пятерка, и Каспиан, пытались с нею бороться. А теперь в руках такого мерзкого человека был Юстэс — да, нерадивый, мгновениями раздражающий, эгоистичный мальчишка, но все равно он был своим.

Эдмунд и Каспиан медленно повиновались приказу. Элизабет прикинула, что случится быстрее: она броситься на работорговца, отрывая от него Вреда и сходясь с ним в схватке, или мужчина перережет мальчику горло, попробуй она только шелохнуться.

Работорговец заметил ее колебания.

— Ты, — гаркнул он. Элизабет прищурилась. — Бросай оружие. Немедленно.

— А если я сожгу всех вас? — срывающимся от ярости шепотом спросила Элиз. Голос ее был больше похож шипение змеи. Работорговец ничего не ответил, лишь показательно надавал клинком чуть сильнее на шею Юстэса. Элизабет почувствовала его дрожь как рябь по воде. Она медленно положила клинки на пол. Мужчина усмехнулся.

— Заковать их, — крикнул он, и все его подчиненные принялись исполнять приказ. К Элизабет подходить они немного побаивались, как внезапно тот, что держал Юстэса — кажется, он был тут главным — сказал что-то на непонятном языке. Один из противников ушел в конец зала и вернулся уже с железной цепью, и подошел к Элизабет. Девушка скосила взгляд на цепь — крепкая, но тонкая железная цепь. От нее исходила та же энергия, что и от дверей — магия. Защитные знаки, что вились по звеньям цепи, были предназначены для того, чтобы сдержать внутри. Двери же не пускали внутрь.

— Если у вас проблема с колдовством, мы можем помочь, — сказала Элиз, делая шаг назад. — Вы боитесь магии, но мы — не враги. Вы рисуете защитные знаки, которые скоро исчезнут, и что будет тогда? Мы готовы вам помочь, мы хотим!

— Молчать! — гаркнул работорговец. Он начал мелким подрагивать, то ли от страха, то ли еще от чего. — Вяжите ее. А будешь болтать — и рот заткнем.

Как только цепь сомкнулась на тонких запястьях, Элизабет почувствовала, как силы покинули ее. Голова ее запрокинулась, глаза закатились, она начала задыхаться и, содрогаясь в конвульсиях, упала на пол. В глаза то темнело, то появлялся яркий свет.

— Люси! Элиз! — воскликнул Эдмунд, рвясь подойти к девушке. Каспиан дернулся тоже, как и Люси, но их крепко держали. — Проклятье, что вы сделали?!

— Этих двоих на рынок, — отдавал приказы работорговец, указывая на Люси и Юстэса, словно и не слышал слов Короля Справедливого. — А этих троих в темницу.

— Нет, Эдмунд! — закричала Люси, когда ее поволокли прочь.

— Люси! — вторил ей брат. Горящие от злости и бессильной ярости глаза метались от сестры к девушке. Люси ударилась в слёзы, Эдмунд побледнел.

Один из работорговцев несмело подошел к Элизабет, и попытался поднять ее на руки. Даже такая, Колдунья наводила на них ужас.

— Дайте я ее понесу! — крикнул Эдмунд, у которого практически разрывалось сердце. Его сестру тащили на рынок, а любовь, возможно, всей жизни содрогалась в конвульсиях на полу. — Не трогайте ее.

Работорговцы, очевидно, решив, что если Колдунья что-то и сделает, то пусть сделает с парнем — мало ли, вдруг у ведьм без сознания появляются какие-то защитный чары. Поэтому, грубо вздёрнув Элиз с пола, ее всучили на руки Эдмунду. Нести было неудобно — верёвки впивались в запястья из-за того, что их пришлось извернуться, чтобы не уронить Элизабет.

На руках Эда, девушка слабо застонала.