— И что это с ней? — удивленно спросил Рон у Гарри, но тот лишь слабо пожал плечами, не имея верного ответа.
========== Глава 3 ==========
Медленно, но верно наступил октябрь. Последние деньки бабьего лета закончились еще неделю назад, один из которых пришелся на шестнадцатый день рождения Гермионы. Было довольно удивительно, что тепло продержалось так долго, и, пожалуй, это были почти единственные настоящие эмоции девушки в тот день, которые можно было записать в позитивные.
Учеба, обязанности старосты, хитрые улыбочки близнецов и нытье Рона по поводу большого домашнего задания — ничто не давало ей отдыха даже в день рождения. Подарки от родителей и друзей не доставляли такого удовольствия, как раньше, а потому приходилось все свои силы тратить на то, чтобы улыбка на лице казалась как можно менее натянутой. Под конец дня Грейнджер и вовсе не вылезала из кровати, сообщив торжественно своим друзьям, удумавшим устроить ей мини-торжество в гостиной факультета, что отдых дня нее — лучший подарок, и попросила оставить ее в покое хотя бы на несколько часов. Конечно, ребята расстроились, но отпустили Гермиону. Та последние дни ходила какая-то совсем убитая, словно зомби, которому его бытие вовсе не в радость. Она выглядела отчужденной и непомерно уставшей, а на вопросы о том, что с ней, отвечала упрямым мотанием головы. Так что ребята приняли то, что Гермиона предпочла отдых в одиночестве празднованию дня своего появления на свет.
Решив, что еще успеет извиниться перед друзьями за сорвавшийся праздник, который они так старались для нее подготовить, Гермиона, впрочем, замечательно провела вечер, сопя в подушку.
Время всегда имеет собственную магию. Иногда оно еле ползет, как муравьишка с подкошенными лапками. А иногда оно мчится со скоростью дикой лошади, и никакой лихой ковбой не смог бы его остановить. Для Гермионы Грейнджер времени будто вовсе не существовало. Каждый день был до боли похож на предыдущей, а потому недели, пролетающие перед глазами почти не замеченными, сливались в одну серую полосу. Все было таким привычным и опостылевшим, что не вызывало ровно никаких эмоций, кроме, быть может, хандры. Подъем, завтрак, несколько замечаний провинившимся и попавшимся студентам, уроки, обед, библиотека, домашнее задание, сон. И так день за днем. Удивительно, но даже шумные и вечно что-то замышляющие близнецы Уизли вели себя чересчур тихо, неспособные раззадорить меланхолию Грейнджер щепоткой раздражения. Впрочем, навряд ли бы Гермиона смогла их отчитать, не покрывшись красными пятнами собственного стыда.
Да, ее все еще мучила мысль об увиденном в том Зеркале. И мучила не временами, а почти постоянно, как какая-нибудь навязчивая мысль, не желающая покидать голову. Помогало только одно занятие — расшифровка надписи на Зеркале, которую Гермиона так благоразумно переписала. Возможно, Гарри неправильно понял суть зеркала, а в этой надписи может быть более корректное объяснение. Пока есть надпись, смысл которой до сих пор не ясен, есть и надежда, что Гермиона — не сумасшедшая нимфоманка, которая только и делает, что вожделеет об одном из близнецов Уизли. Девушка прекрасно понимала, что все, изображенное в Зеркале, — полнейший бред, но ей отчего-то было очень важно доказать самой себе, что она не ошибается.
Так и проходили ее дни. Угрызения совести, самокопания, испепеление взглядом бумажки с заветной надписью и непрекращающийся стыд, который девушка безуспешно пыталась засунуть на задворки своего сознания.
В последнее время Грейнджер с трудом могла заснуть, а если ей это и удавалось, то с превеликим трудом.
Гермиона не была у Зеркала с того самого дня, как увидела себя с Уизли в непристойном виде. Она решила, что больше ни за что не пойдет туда. Однако ее тянуло к нему, как магнитом, и ее бы этот факт, конечно, забеспокоил, если бы она хоть раз попробовала рассмотреть это с логической стороны, которую затуманенный эмоциями мозг впервые не мог разглядеть.
«Я должна увидеть его и прямо сейчас», — решила Гермиона, вскакивая с кровати.
Был уже третий час ночи. Неспособная сомкнуть глаз, мисс Грейнджер, скрытая пологом своей кровати, переворочала все покрывала и простыни. Внезапно возникшая в ее лохматой голове мысль все никак не давала ей покоя.
Вдруг сейчас, именно в эту самую минуту, пока она пытается заснуть, в Зеркале происходит что-то новое. И это новое сможет разрешить все ее проблемы. Да, она это чувствует. Она просто обязана туда попасть.
«Что я делаю?» — подумала Гермиона, замерев у двери, ведущей в спальни мальчиков. Явиться к мальчишкам в совершенно неприглядном виде — это так… так сумасшедше, совершенно на нее не похоже. Такая простая в своей разумности мысль заставила ее тихо хихикнуть. Разве нормальная Гермиона Грейджер когда-либо надумывала разгуливать по школе в ночной час, нарушая тучи правил ради какой-то ерунды?
«Не ерунды», — исправила сама себя девушка и, посильнее затянув пояс на халате, проскользнула за дверь. Ей нужна была мантия-невидимка.
— Гарри, — прошептала Гермиона, склонившись над спящим и ничего не подозревающим другом и моля Мерлина о том, чтобы его соседи не проснулись. — Гарри, я возьму твою мантию? Мне очень-очень надо.
— Да, конечно, — сквозь сон пробурчал Гарри, единственным желанием которого в данный момент было, чтобы от него отстали. В противном случае он бы наверняка заподозрил что-то неладное и уж точно не пустил Гермиону шататься в одиночку по замку.
Обрадованная неожиданной легкостью, с какой она прошла испытание мальчишеской спальней, Гермиона накинула волшебную мантию на голову и исчезла из виду.
Надо сказать, замок ночью завораживал. Огромный, словно сказочный великан, и такой волнующий, необыкновенный. Тишина, окутывающая замок, словно пеленой, ничуть не пугала, а, наоборот, как-то волшебным образом успокаивала.
Гермиона хорошо запомнила маршрут, по которому ей надо следовать. К счастью, память у нее была хорошая (за исключением некоторых моментов, само собой). Пусть и ориентиры, которые она для себя выбрала, выглядели несколько иначе в темноте, девушка была абсолютно уверена в правильности своего пути.
Нарушение школьных правил в одиночку — действо довольно непривычное для мисс Грейнджер. Только отойдя от гостиной на приличное расстояние, девушка в полной мере осознала, что она творит и чем ей все это в итоге может прилететь при неудачном стечении обстоятельств.
Трясясь и оглядываясь от любого шороха, Гермиона медленно продолжала свой путь, боясь привлечь чье-либо внимание. Затея с Зеркалом уже давно перестала казаться столь важной и притягательной, зато разочарованное лицо профессора Макгонагалл перед глазами становилось все реальней.
«У меня дурное предчувствие», — тяжело дыша, подумала Гермиона с замирающим сердцем за секунду до того, как где-то позади нее раздался грохот.
Сама себя не помня от ужаса, девушка бросилась вперед. Ей уже грезилось шарканье ног Филча и его недовольное ворчание вперемешку с угрозами поквитаться за все с нерадивыми учениками, поднявшими его с постели в столь поздний час.
Не разбирая дороги, девушка неслась и неслась вперед, напрочь позабыв, что на ней мантия-невидимка и что ее, в общем-то, увидеть не могут. Зато услышать — еще как. И прежде чем Гермиона успела об этом подумать, она с необычайной силой влетела в кого-то, кто этого ожидал ничуть не меньше.
В ужасе отшатнувшись назад, она наступила на подол мантии. Шелковистая ткань соскользнула с ее головы, являя миру торчащую во все стороны копну густых, казавшихся черными в темноте волос, обрамляющих побелевшее лицо, широко раскрытые глаза и приоткрытый в немом удивлении рот.
— Грейнджер?! — удивленно прошептал один из близнецов Уизли — Фред, Мерлин знает как, но она это чувствовала.
Девушка сделала еще один шаг назад, на подсознательном уровне желая оказаться как можно дальше от Уизли, и, окончательно запутавшись ногами в ткани мантии, полетела на пол, усиленно размахивая руками в отчаянной попытке ухватиться за что-либо. Естественно, единственным, что ей попалось на пути, оказался Фред. Схватив парня за ткань футболки, она потащила его за собой вниз. К счастью, тот оказался гораздо более устойчивым, чем о нем можно было сказать на первый взгляд, и смог удержаться на ногах, одной рукой опираясь о стену, а другой — подхватив падающую Гермиону и притянув ее к себе.
