Она задумчиво уставилась на листочек, крепко сжимая его в руках и вглядываясь в слова. Выдохнув, быстро свернула его и отправила в сумку вместе с пером и чернильницей. Кажется, ей уже пора, а то рискует опоздать на завтрак и — чего доброго! — на занятия.

— Мерлинова борода! — пискнула Гермиона, в ужасе вылупив глаза с такой силой, что ее лицо стало напоминать мордашку глазастенькой обезьянки.

Уизли прижимал ее к стене, наваливаясь всем своим телом и будто бы нависая. Его руки были в районе ее задницы, и, без сомнения, это до ужаса взбесило бы ее, если бы не то, что вытворяла она сама в этом зеркале.

Зеркальная Гермиона, раскрасневшаяся, обхватила корпус парня ногами. Пальцы девушка лихо запустила в его ярко-рыжие волосы. Ее блузка, идеально белая и гладкая, была расстегнута чуть ли не до пупка, кардиган давно валялся где-то на полу, а юбка бесстыдно задралась, являя свету обычные белые трусики с милым крохотным бантиком.

Близнец целовал ее так жадно, а она так страстно ему отвечала, что настоящая Гермиона невольно закусила губу. Она даже не заметила, что все это время не дышала.

Девушка дернулась, скривив лицо, и, подхватив сумку, вылетела из кабинета, не удосужившись вернуть ткань на зеркало.

На завтраке она так и не появилась.

***

— Мисс Грейнджер, вы не здоровы?

— А?

Гермиона дрогнула, осознав, что уже минут десять пялится в пергамент, держа в руках перо и не делая ничего больше.

— Дорогая, если вам плохо, то можете идти в больничное крыло к мадам Помфри, — заботливо проговорила профессор Макгонагалл, склонившись над ней. — А тест допишете потом.

— Нет-нет, профессор, все хорошо, правда, — пробормотала Гермиона, ошалело хватая пергамент, будто боясь, что у нее его отнимут. — Я в порядке. Просто здесь немного душно.

Женщина странно на нее поглядела, как будто бы все еще сомневалась в словах ученицы.

— Как скажете, — медленно выдала она. — Но мне казалось, что здесь, наоборот, стало довольно прохладно.

Гермиона опустила взгляд в пергамент, краснея уже, наверное, в тысячный раз за последние сутки. Мерлин, она сейчас заплачет, точно заплачет. И тогда прощай самообладание и многолетняя репутация, воздвигаемая так долго кирпичик за кирпичиком.

Благо, Макгонагалл ушла, оставив ее, иначе бы она точно расплакалась. Увиденное в зеркале произвело на нее действительно огромное впечатление, даже большее, чем она себе представляла. Гермиона искренне гордилась тем, что она такая, какая есть: простая, милая, может, чуточку наивная и невинная. Гермиона в зеркале выходила за рамки ее собственного представления о себе, выходила за границы ее комфорта, а потому вызывала столько негодования.

Гермиона с огромным усилием вытряхнула все посторонние мысли из головы, засунула собственное смущение как можно глубже и сосредоточилась на тесте. Как хорошо, что она повторила сегодня утром материал прошлого урока. Все это попалось ей в задании.

Покинула кабинет девушка в довольно хорошем настроении, которое портила только мысль об утреннем инциденте. Работу она сдала самой первой, а потому, только прозвенел колокол, бросилась прочь из класса, не желая попасться под обстрел вопросами от Гарри и Рона. Они еще в начале урока пытались выведать, почему она не пошла на завтрак, но Гермиона упрямо их игнорировала, делая вид, что очень занята тестом. Она искренне благодарила расписание, по которому первыми двумя уроками у нее была Нумерология, которой нет у ее друзей, иначе они пристали бы к ней гораздо раньше. А Гермиона пока не была готова с кем-то делиться тем, что видела.

Хвала Мерлину, обед!

Гермиона так сильно хотела есть, что уже и не замечала чувство голода, быстро с ним свыкнувшись, пока не учуяла запах тушеного мяса и картошки. Вот тогда ее желудок действительно запел, да так жалобно, будто его песня была об одиноком лебеде.

К ее огромному сожалению, она не успела поесть до того, как пришли Рон и Гарри.

— Ты почему не была на завтраке, Гермиона? — задал Рон этот “сакральный” вопрос, усаживаясь рядом с ней и чуть не умудрившись опрокинуть стакан сока. — Прости.

Девушка уставилась к себе в тарелку, мрачно ковыряя кусок картошки и гоняя ее вилкой по подливе туда-сюда. Гарри, потянувшись через стол за миской с кукурузным супом, кинул на нее обеспокоенный взгляд:

— Гермиона, все в порядке?

— Да-да, в полном, — торопливо брякнула она, искренне надеясь, что на этом все вопросы ограничатся.

— Ты все еще злишься на меня? — слегка испуганно спросил Рон. Он по-прежнему рассчитывал на помощь подруги с эссе, пусть и помощь эта заключалась в проверке.

— Нет, не злюсь, — Гермиона окинула взглядом своих друзей, моля о том, чтобы они наконец умолкли. — Просто устала.

— Так где же ты все-таки была во время… — начал было Гарри, но осекся, видя совсем не доброжелательный настрой девушки. — Ладно, думаю, это неважно.

Гермиона была ему непомерно благодарна. Сейчас разговоры — совсем не то, чего бы ей хотелось. Но Рон, судя по всему, этого так и не понял.

— Представляете, мне Чарли сегодня написал. Рассказывает, что у него там…

Гермиона даже не сделала попытки прислушаться к словам друга. Она лишь уныло ковырялась в еде, изредка поддакивая и кивая. Рону вполне хватало видимого ощущения, что его слушают, а потому он продолжил балаболить, иногда повторяясь в новостях. Гарри тихо усмехнулся. Видимо, он все же слушал Рона, пусть и в пол-уха. Гермиона вопросительно подняла на него взгляд.

— Он мне это говорил еще позавчера за завтраком, — тихо шепнул он так, чтобы приятель не услышал.

Гермиона усмехнулась.

Гарри всегда такой Гарри. Добрый, простой и отзывчивый. Таким был и вчера, и месяц назад, и пять лет. Она как сейчас помнила маленького черноволосого мальчишку в огромных очках с острыми коленками и не по размеру большом свитере. Помнила, как они впервые нарушали школьные правила все вместе. Помнила их первое приключение, не менее опасное и сумасшедшее, чем последующие. Помнила, как…

И тут Гермиону осенило. Она прикрыла рот руками, в ужасе таращась на тарелку. Совладав над собой усилием воли, она, опустив руки на стол и сжав их в кулачки, воззрилась на Гарри, сурово сдвинув брови. Бедного паренька так удивил этот взгляд, что он не на шутку перепугался, решив, что умудрился в чем-то накосячить.

— Гарри? — позвала его Гермиона, тяжело дыша и лихорадочно думая.

— Да? — неспешно ответил парень, уже начиная изобретать пути отступлений на случай непредвиденной угрозы со стороны подруги.

— Помнишь, на первом курсе, когда ты встретил, ну, Сам-знаешь-Кого…

— Конечно, помню, как ж такое забыть! — мрачно усмехнулся Гарри, остервенело протыкая картофелину в своей тарелке вилкой.

— И помнишь, ты говорил, что там было зеркало.

— Да, я увидел там философский камень, который положил к себе в карман. Ну, я, что был в зеркале.

— Это зеркало желаний?

У Гермионы внутри все буквально похолодело.

— Ага, — подтвердил Гарри. — Ну, оно не совсем так работает. Оно показывает то, что ты хочешь больше всего на свете. А что?

— Да нет, ничего, — отмахнулась девушка. — Просто ищу тему для эссе по Заклинаниям.

Гермиона шумно выдохнула. Худшие ее опасения подтвердились, и это отнюдь не облегчает ее положения. Наоборот, это только все усложняет.

Неужели ее самое заветное желание — повиснуть на одном из близнецов Уизли, давая пропуск его языку в свой рот? Какая мерзость! При одном воспоминании об увиденном в зеркале Гермиону затошнило. Нет, это не может быть правдой.

Образ чистой девушки, который она соорудила вокруг себя в собственных глазах, рушился второй раз за день. Она уже даже не краснела, не в силах почувствовать и капли крови в лице.

— Ой, смотрите, близнецы идут, — неожиданно возвестил Рон. — Да еще такие довольные. Наверняка опять что-нибудь изобрели.

Гермиона, для которой слово «близнецы» сейчас было сопоставимо с самым кошмарным кошмаром на свете, вскочила со своего места, так и не доев, и промчалась мимо братьев Уизли к выходу.