— А, наша староста уже проснулась? Ну, Фред, мы же можем похвалить мисс Грейнджер за ее неустанную бдительность? Кто же еще додумается покинуть уютную кровать, чтобы поймать двух нерадивых, которые — кто бы мог подумать! — вернутся в гостиную слишком рано для порядочных учеников.

Гермиона старательно проигнорировала неприкрытый сарказм в голосе парня, а также упоминание о сне, тщательно запоминая одежду каждого из Уизли, чтобы не перепутать их в дальнейшем диалоге. Хорошо, что они хотя бы не носили одинаковые носки и футболки.

— Оставьте свои колкости при себе, — твердо сказала девушка, мысленно считая до двадцати. По мере того, как шире становились ухмылки близнецов, ее терпение становилось все меньше, угрожая в скором времени лопнуть, как воздушный шарик. — Что у вас в карманах? — она решила не тянуть, а прямо задать вопрос, так интересующий ее.

— Так мы тебе и сказали! — хором ответили близнецы. Каждый раз, когда они так делали, Гермионе становилось не по себе. Будто бы это были не два отдельных человека, а один. Она и сама не отдавала себе отчета, что иной раз воспринимала их не как Фреда и Джорджа, а как нечто целое, единое, как будто бы близнецы — это одна личность. И она особенно пугалась, когда они говорили хором, как сейчас, или продолжали фразы друг друга, потому что тогда ее подсознательные мысли и отношение к ним подтверждались. Жутковато это все.

— Больно надо! — решив не напирать, бросила Гермиона и, окинув их строгим взглядом, вернулась в свое кресло. Само собой, она не оставит этого так и обязательно узнает, что задумали близнецы, но чуть позже. Пусть эти рыжие хитрецы немного расслабятся и потеряют бдительность, и вот тогда-то она их поймает с поличным! Они же явно что-то замышляют. Гермиона заметила это еще летом, проведенном в доме Сириуса на площади Гриммо, и твердо дала себе установку, что ни за что не даст этой бесшабашной парочке испортить ее год в качестве старосты или, что еще хуже, лишить ее этой должности вообще.

Грейнджер вернулась к своему столь поспешно брошенному занятию, а близнецы, с облегчением осознав, что им больше ничто не угрожает, заняли небольшой диванчик в другом конце гостиной. Девушка всеми своими силами старалась игнорировать их присутствие и тихое перешептывание, но это было так же легко, как отобрать вещи хозяев у Кикимера.

Ей снова не давала покоя мысль о зеркале. Раздражала, как назойливый писк комара над ухом. Чертово любопытство! Зачем ей вообще потребовалось трогать тогда эту ткань и смотреться в это зеркало. Жила бы себе спокойно и счастливо, а теперь к списку ее бессчетных проблем добавилось еще и это.

Кто же говорил ей про какое-то странное зеркало? Гермиона снова попыталась ухватиться за эту мысль, но, как и в прошлый раз, впустую. Ей вдруг стало настолько обидно, что она готова была взвыть.

Гермиона поймала себя на том, что бесстыже пялится на близнецов. И все бы ничего, но Фред, похоже, это заметил. Смущенная и опозоренная, Гермиона зарделась. Она поднесла пергамент поближе лицу, искренне желая спрятаться за ним. Больше всего она боялась, что близнецы поймут ее мысли. А думала она, конечно же, о них. Точнее, об этом зеркале: все гадала, кто же был на нем изображен. Этот вопрос, пожалуй, интересовал ее даже больше, чем предназначение зеркала.

Девушка молча свернула пергамент, небрежно засунула его в сумку и под удивленные и слегка настороженные взгляды близнецов вышла из гостиной. Если это зеркало так не дает ей покоя, то она его найдет и все выяснит. Она же Гермиона Грейнджер, в конце концов!

Найти ту комнату оказалось не так просто, как она изначально предполагала. В прошлый раз она даже не пыталась запоминать свою дорогу, но сейчас внимательно всматривалась в каждую деталь, пытаясь припомнить что-то знакомое. К счастью, встала она достаточно рано, чтобы позволить себе подольше побродить по коридорам. Правда, со временем и этого казалось мало. Чем чаще поворачивала Гермиона, чем сильнее ее сердце ухало, когда за поворотом не оказывалось желанной двери, тем больше ей казалось, что она тратит время впустую. Но девушка твердо понимала, что если она сейчас сдастся, то проклятое любопытство никогда больше не даст ей спокойствия.

Гермиона все же нашла тот кабинет. Хорошенько измучилась, прокляла всех, кого только смогла припомнить, обошла, наверное, весь замок, но нашла. Вот эта дверь, которую она, как ни странно, смогла бы узнать из тысячи других, вот это окошко, а вот и спрятанное за белой простыней зеркало. Поплотнее прикрыв за собой дверь, девушка бросила сумку возле зеркала, а сама сдернула ткань движением, которое становилось уже привычным. С гладкой поверхности ей улыбался Фред (или Джордж, она этого еще не выяснила), как будто бы он ее тут ждал. Невольно улыбнувшись в ответ, она замерла, вглядываясь в парня. Затем, будто одернув себя, Гермиона неловко бросила:

— Ну что, приятель, скучал?

Парень, как и раньше, не ответил. Он залихватски подмигнул Гермионе, а его ухмылка стала еще шире. Девушка прекрасно знала это выражение, означавшее, что близнецы что-то задумали. Ее всегда забавляло, как эти двое, придумав, как им кажется, что-то поистине гениальное, самодовольно и нетерпеливо улыбаются, слегка подскакивая, не в силах дождаться возможности осуществить задуманное и ни капли не понимая, что выдают себя с поличным одними этими нетерпеливыми улыбками. И еще, конечно, этим хитрым блеском в глазах, который раздражал ее сильнее всего.

Гермиона поймала себя на том, что улыбается. Мотнув головой, будто сбросив непрошеную улыбку с лица, девушка сердито уставилась на близнеца (ей показалось такое определение в данной ситуации наиболее подходящим до тех пор, пока она не установит личность изображения). А парень все продолжал беззастенчиво ухмыляться, нагло таращась. Гермиона почувствовала себя неуютно. У нее возникло ощущение, что его взгляд уходит намного глубже ее одежды, и от этой мысли ей стало вдвойне не по себе.

— Убери руки! — воскликнула она неожиданно для себя высоким голосом.

Близнец Уизли, незаметно оказавшись совсем вплотную к ее отражению в зеркале, держал свои руки у нее на талии, прижимая к себе. Нет, это было не отражение, а изображение, потому что Гермиона могла поклясться, что она не наклоняла голову в бок, когда парень приблизил свои губы к ее ключице. Настоящая Гермиона потерла рукой шею, будто бы ощутив его дыхание на своей коже.

— Да что я делаю! — воскликнула девушка, разозлившись на саму себя.

Гермиона опустилась на пол, краем глаза наблюдая за творившимся в зеркале. Уизли уже не просто держал ее за талию, а откровенно шарил руками по ее телу, медленно и неспешно, будто растягивая удовольствие, добираясь до нижнего края ее кардигана, попутно покусывая ее за мочку уха. Настоящая девушка буквально задохнулась от возмущения, покрываясь пунцовым румянцем. Какое бесстыдство! Будь он настоящим, Гермиона, будьте уверены, уже давно дала бы ему хорошей затрещины, а то и вовсе наградила бы каким-нибудь неприятным проклятием, списав это перед своей совестью на инстинкт самосохранения.

Она постаралась игнорировать Уизли, но, как и с реальным, это было довольно тяжело проделать. Он как будто бы хотел, чтобы на него смотрели. Двигал руками, целовал ее шею, смотрел и ухмылялся. Как будто бы все это предназначалось не для девушки, что он держал в своих руках, а для нее, реальной Гермионы. Смотрел он именно на нее, с вызовом заглядывая в глаза, будто спрашивая: «Хочешь оказаться на ее месте, признай это?»

— Ты даже в зеркале придурок, — насуплено сообщила Гермиона, резко притянув к себе сумку и достав аккуратно свернутый небольшой кусочек пергамента и перо с чернильницей.

Слова на раме — вот то, зачем она сюда пришла. Это был ключевой момент, который поможет ей разобраться и вспомнить, она это чувствовала. И никакие Уизли не смогут ее отвлечь.

Забавно высунув язычок, как и всегда, когда была чем-то сильно увлечена, Гермиона, старательно вглядываясь в слова на зеркале, аккуратно переписала их и несколько раз перепроверила, боясь пропустить даже одну букву. Они по-прежнему казались ей бредом, не складываясь во что-то понятное и стоящее, но теперь она как следует подумает над этим. Да, определенно она это разгадает. Разгадает и все поймет. И наконец-то со спокойной душой сможет вернуться к своей тихой и размеренной жизни гриффиндорской старосты, у которой и без зеркала проблем по горло хватает.