Кроули с силой зажал его бедра меж своих ног и уткнулся лбом в мокрое плечо, судорожно дыша и снова захлебываясь в громком стоне. Чудо, как он ещё не кончил.

Гавриил наклонился ближе к нему, теранувшись членом о его член, и Кроули буквально взвыл, изогнувшись под ним так, что Гавриилу показалось, что он услышал, как захрустел позвоночник.

Гавриил закусил губу, вынул пальцы и, выпрямившись, подтянул не соображающего демона за бедра ближе к себе, закидывая ноги к себе на плечи. Кроули откинул голову назад и вцепился рукой в ручку дивана.

Когда Гавриил резко вставил, Кроули показалось, что он буквально переродился обратно в ангела и снова упал, но вместо бассейна кислоты упал сюда — в его руки. В настолько умелые сильные руки, приносящее столько ужасающего удовольствия, что Кроули от него плохо было. Оно было настолько острым, многогранным и полным, что у Кроули на секунду перед глазами потемнело.

Он пришел в себя только когда Гавриил наклонился к нему, оперевшись руками по обе стороны от его головы, невольно войдя еще глубже, из-за чего Кроули пробрало и тот промычал что-то неясное.

— Кроули? — мягко позвал его Гавриил.

Энтони с трудом разлепил глаза. Пульс стоял в ушах, и он совершенно не соображал.

Было все-таки в Гаврииле что-то абсолютное ангельское — ни один демон бы не смог так целовать, так трогать, так смотреть. Вся эта верхушка — они были сотканы из любви и ласки, поэтому волей-неволей, но передавали нежность случайно касаясь и целуя. Гавриил, как бы он не хотел быть грубым, все равно переполнял свои касания какой-то эфемерный любовью. Возможно, поэтому Кроули так бешено сносило крышу.

его впервые трогали так, будто бы любили.

Это было что-то намного выше секса — и Кроули затерялся в этом, будучи без сил, чтобы нащупать реальность. Сейчас он блуждал в каком-то бессознательном состоянии, ориентируясь только на чересчур острые и переполняющие его ощущения.

— Я могу остановиться, если что-то не так.

Кроули медленно моргнул.

Гавриил в любом случаем был созданием небес. И он не мог бы позволить себе делать что-то, что было бы… неправильно по отношению к ним обоим. Гавриил был невероятен в своей нежности, ласке и заботе. Кроули бы ни за что на свете не хотел его останавливать.

Он покачал головой и потянулся руками к чужому лицу. Перед тем, как начать двигаться — размеренно, аккуратно, проверяя на ощущения и реакцию — Гавриил поцеловал его. Как-то не похоже на все ранее происходящее. Будто бы время остановилось и осталось только касания их губ. Полное странных, незнакомых Кроули чувств и эмоций, которые разобрать он так и не смог, а потом и не захотел — с первым движением чужих бедер.

Кроули закусил губу, зажмурился и повернул голову вправо, утыкаясь подбородком в собственное плечо. Его рука прошлась вниз, больно вцепившись в напряженное бедро ангела. Гавриил двигался медленно, но Кроули будто бы все равно пытался его замедлить — но с каждым новым толчком оба понимали, что Гавриил точно бы не стал замедляться. Просто не мог.

Хватка на бедре становилась сильнее с каждым толчком, пока Кроули просто не впился в него ногтями, царапая. Он приоткрыл глаза, растерянно оглядывая помещение, а после поднимая взгляд вверх, натыкаясь ими на Гавриила. Тяжело дышащего, большого и… дикого. Его взгляд, мерцающий буквально, ненатурально-фиолетовый заставил Кроули забыться.

Им понадобилось ещё где-то несколько минут, чтобы Кроули смог подстроиться под новые слишком яркие ощущения, а Гавриилу адского терпения в таком медленно темпе.

Кроули был тесный, горячий и узкий. А ещё мокрый.

Когда хватка ослабла, Гавриил впервые двинулся глубже и резче — проследил за реакцией Кроули, шумно выдохнул и приноровился к новому ритму.

Он зажал руки Кроули над головой, прочно фиксируя, чтобы тот не соскальзывал от каждого нового толчка — с каждым разом более глубокого, быстрого и сильного.

Гавриил двигался ритмично, глубоко, размашисто. Кроули жмурился, губы кусал так, что они болеть начинали. Это удовольствие болезненное. Это удовольствие — самое невероятное в жизни Кроули. Казалось, именно это чувство он искал, когда менял партнеров и постели, пытаясь нащупать то, чего ему не хватало.

(а ему не хватало одного эфемерного существа с блестящими глазами в этой ночи)

Из глотки Гавриила то рыки, то стоны, то хрипы. Кроули забывался сам в себе. Он вцепился пальцами в чужую руку, фиксирующую его, и изогнулся в спине, едва не соскальзывая с чужих широких плеч.

Гавриил большой и сильный. Гавриил невероятный.

Его движения, касания, даже то, как он дышит — невероятно.

Его много — действительно много. Кроули казалось, что его переполняло это чувство заполненности от первых толчков, но с каждой секундой он лучше пристраивался и привыкал к чужому члену, и, кажется, меньше минуты — это правильный угол, правильный ритм, правильный размер.

Гавриил двигался без излишней грубости, но с нужной силой. Кажется, он тоже в забытье — когда Кроули посмотрел ему в глаза, то не увидел ничего, кроме тумана.

Кроули откинул голову, зажмурившись, интуитивно сжимаясь, когда Гавриил немного поменял угол, и это тоже — по-особенному.

Гавриил провел широченной ладонью по щеке, едва нажимая большим пальцем на губы эти блядские, а после обхватил шею. Кроули широко раскрыл глаза, невольно сжался, и ощутил, как от азарта у него что-то сжимается в груди. Ему не нужен воздух, но он прекрасно умел сработаться со своим телом так, чтобы все прелести асфиксии были для него в открытом доступе.

Гавриил сжал шею чуть сильнее, все ещё давая доступ кислороду, и Кроули лишь довольно застонал, едва изгибаясь в спине, подставляя всего себя на обозрение чужим глазам.

Рука сжала ещё сильнее, и Кроули не может дышать вообще — его тело отзывалось на это. Удовольствие стало интенсивнее, хотя куда там, у Кроули и так цветные пятна перед глазами прыгают.

Гавриил ускорился, сильнее сжимая его запястья в плотной хватке своей руки.

Кроули измученно стонал, жмурился, ерзал под ним от каждого нового толчка — потому что ощущения становились невыносимыми.

Он уперся пяткой в чужую ключицу, но Гавриил лишь вошел до самого основания, не сводя с него взгляда.

Кроули терялся, и все просто начинало теряться вместе с ним — очертания комнаты и Гавриила. Он сильнее впился ногтями в чужую руку, но Гавриил не среагировал.

Его движения становились все более рваными, и на очередном толчке Кроули не выдержал. Со странным звуком — что-то между стоном и криком — он дернул бедрами так, что соскользнул с чужого члена. Хватка на горле его тут же исчезла, а рука выпустила из плотной хватки.

Кроули ухватился рукой за чужое бедро, другой — за рукоятку дивана, не по-человечески изогнулся и зажмурился.

Оргазм был таким острым, что от ещё одного толчка он бы просто потерял сознание.

Его дыхание было тяжелым и громким. Он не соображал. Едва почувствовал, как Гавриил навис на ним, опираясь о диван. Он смотрел на него. Выжидающие. А потом он едва способен был различить поцелуй в висок, в закрытое веко, в приоткрытые губы. Гавриил целовал его опять — несмотря на то, что в этом не было необходимости.