Гавриил. 10.13.

Да по делам в Италию надо, на неделю там может.

Кроули. 10.13.

Ого.

Ясно.

Гавриил 20.14.

???

Кроули пренебрежительно фыркает и закрывает приложение.

Пошёл он на хуй.

Кроули тут волновался, что своим ранним утренним уходом может задеть его чувства или просто некрасиво поступить, убежав от выяснения отношений, а Гавриил, оказывается, вообще не парился. Гавриил сразу решил на недельку съебаться без предупреждений и слов. Просто вот так взял и уехал. На неделю.

Ну, нормальная такая практика — трахнуть мужика в рот и съебаться.

Ага.

Круто.

Кроули бы обязательно поставил лайк.

Или бы долбанул его по лицу. Или ещё по чему-нибудь.

Гавриил пишет что-то типа: «ты что, обиделся?»

Гавриил пишет: «Чо ты как тёлка».

Гавриил пишет: «Ты серьезно?»

То же самое хочет Кроули спросить и у Гавриила, но он равнодушно смахивает уведомления с экрана и включает плейлист, решив, что одной пары ему хватило. Впечатлений никаких, это по-прежнему скучно и неинтересно.

В названном доме без Гавриила оказалось ещё скучнее и неинтереснее.

Он бесцельно пошатался по коридорам. За ним даже наблюдательно ходил доберман Гавриила, усердно следя, не лая и не подавая никаких признаков агрессии. Слюбился уже с этим Кроули, или ещё чего. Он не знал, но не лаяла — и то хорошо.

Потом Кроули заперся в своей комнате. Пошатался там. Пошёл в кабинет Гавриила, пропахший дубом, алкоголем и чем-то цветочным. Откуда тут вообще запах цветов, Кроули не знал. Возможно, ароматизатор, возможно, кондиционер для белья. Возможно, что-то ещё, но запах всё равно был едва уловимым.

Уселся на кожаное темное кресло, оперся локтями о стол, бесцельно смотря на дверь.

Удивительно, как ещё чуть ранее он только радовался тому, что Гавриила нет здесь, а теперь — обижается на резкие пропажи и не находит себе места.

Что-то же он делал без Гавриила. Чем-то же он занимался.

Но в клуб было рано, бухать как-то и некрасиво, а в соц. сети не получалось полностью погрузиться. Он овтлекался на мысли о произошедшем, о возможном, да вообще — о Гаврииле. О прищуре его этом наглом, об улыбках блядских, осанке ровной, хватке стальной. Что-то в нём было такое — железобетонное, такое, что к себе притягивало.

Чего хотелось.

Кроули упорно промаялся весь день, занимаясь разной по значимости хуйней. Он даже вышел на пробежку с этим чёртовым доберманом!

Но мыслей меньше не стало.

Гавриил периодически что-то написывал в телеграмм, требуя ответа, но Кроули продолжал стоически молчал.

Пошёл он на хуй, должен же он хоть немного думать, прежде чем смываться куда-то на такой долгий промежуток времени. Кроули ему это не очередная блядь с красной помадой на сделанных губах, о которую можно вытирать ноги и уезжать по утру без предупреждений.

Хочет Кроули — пускай ведет подобающе.

От собственных мыслей Кроули криво усмехнулся.

Цены он себе никогда не набивал, заведомо зная, что сам, в общем-то, ничего не добился. Бог дал ему красивую внешность, отец — деньги. Да даже после смерти второго (да и первого, куда уж там) — нашёлся Гавриил, который то ли смиловался, то ли просто по приколу продолжал снабжать.

Кроули всё досталось так легко, что он не мог врать хотя бы сам себе. И стоило признать: сам по себе, он — ничего.

он — звон бокалов.

он — вырвиглазные гирлянды.

он — это дорогущий кабинет обтянутой кожей и с золотыми обрамлением.

Бессмысленно и красиво.

Гавриил был прав.

Он смотрит в экран телефона.

Гавриил. 12.30

Сколько можно молчать???

13.13

Я тебя не понимаю

13.47

Если обиделся, то так и скажи!

14.56

Ну, всё, хватит. Давай, иди сюда.

15.13

Сколько можно?????

16.12.

Я уже приехал, а ты до сих пор дуешься.

18.10.

Ни одна тёлка не будет столько дуться.

19.18.

Я соскучился.

ответь.

эй.

Кроули смотрит на все сообщение, и не понимает, как всё могло к этому прийти.

Гавриил — убийца, психопат, невменяемый. Просто больной на голову человек без сострадания и жалости. Он вообще не человек. Он — обертка из-под человека. Без чувств и рефлексий.

Так как тогда эта обертка из-под человека

может писать о

соскучился?..

Как могло всё дойти до того, что в одно утро Кроули понял, что слишком много думает о Гаврииле, что все его усмешки и касания теплятся в самом нутре, греют его руки и сон охраняют. Где тот поворот, после которого багровое небо превращается в нежно-розовый закат, и всё внезапно успокаивается?

А после заката

будет ночь.

Будет темно, холодно, пусто и страшно.

Будет одиноко и не по себе. Будет звон пустой комнаты и могильный холод на своей шее.

Но пока небо окрашено в нежно-розовый цвет, который окутывает по рукам и ногам. Который накрывает с головой, затрудняет дыхание, успокаивает пульс.

Это нежная розовая оболочка навевает сон, чтобы суметь переждать эту холодную одинокую ночь в безмятежности.

Этот закат — защита.

Этот закат — спокойствие.

И Кроули пишет:

«Я злюсь и скучаю одновременно. Задумайся о своём стандарте поведения».

А потом вспоминает о своей искусственно набитой цене и добавляет:

«И я не буду с тобой разговорить до твоего приезда. Будешь думать в следующий раз перед тем, как делать».

И выключает телефон, включив рандомно выбранную песню.

Доберман спит у его ног.

Кроули смотрит на эту картину и тоже, в принципе, не понимает, где же тот момент

после которого злобно лающая на него псина

доверчиво спит у его ног.

Кроули смотрит на добермана. Кроули моргает. И ничего не понимает.

Какое животное, такой и хозяин.

Забитая частым использованием фраза расцветает новым смыслом прямо перед его глазами. И всё становится до смеха очевидно. Настолько просто, что эту правду даже принимать как-то не хочется.

Перед сном Кроули слышит, как собака скребется в дверь. Он знает, что Гавриил её вообще-то за это ругает, а ещё он знает, что он каждый раз запускает её к себе.

И Кроули почему-то без всяких сомнений открывает дверь. Он смотрит своими умными глазищами прямо на Кроули. Взгляд у него такой же, как у Гавриила.

Две диких псины слишком сильно ластятся о руки Кроули.