В этом, наверное, было главное отличие.

— Остановись, это пугает меня, — снова просьба сказанная так тихо, будто Азирафель и вовсе не хотел этого говорить. Возможно, и не хотел. Азирафель выглядел подавленно.

— Я не могу. Это сильнее меня.

Кроули уже это говорил, и Азирафель даже не наделся услышать что-то новое. В любом случае, он любил его. Просто так. Любил. И вряд ли с этим можно было что-то сделать.

Азирафелю на секунду показалось, что из всех них монстр не Гавриил.

Монстр — Кроули. Монстр, который мастерски умел всеми манипулировать, врал всем и водил вокруг пальца. Но это была лишь секунда. Азирафель перестал об этом думать в следующий же миг.

— Поговоришь с ним?

— Поговорю. Но ничего не изменится, — Кроули тяжело выдохнул, а потом внезапно спросил: — Хочешь обнять?

— Хочу.

Кроули пожал плечами и это выглядело, как согласие. Азирафель знал, что нельзя, но он не мог устоять. Кроули, такой острый, худощавый, такой выученный и родной. Рядом. И пах он чем-то своим, родным.

Даже если Кроули и монстр, то…

Азирафель обнял его.

И в этом жесте, как показалось им обоим, было больше интимности, чем во всех ночах, что он проводил с Гавриилом. Во всех тех поцелуях, что случилось произойти между ним и Азирафелем. В этих объятьях утопилось столько слов и просьб, что даже Кроули смог бы ощутить за это боль. Если бы мог ощущать такую боль в принципе. Если бы не перегорел. Но он все это знал.

Кроули обнял в ответ, уткнувшись лбом в чужое плечо.

Азирафель был теплый. Был первым, кто помог усмирить его голод. Но любовью ли? Было ли что-то другое?

Кроули закрыл глаза.

«с ним ты что-то чувствуешь».

Наверное, в этом и была проблема. Что не смотря на все, Кроули продолжал чувствовать. Хоть это и не было любовью.

***

https://www.youtube.com/watch?v=NxDCCmH3LOo

Прошло ещё пару дней, как Гавриил не появлялся. Кроули элементарно заскучал по нему, хоть они и приводили достаточно много времени с Азирафелем. И каждый раз он спрашивал, действительно ли он поговорит с Гавриилом. Он хотел помочь Кроули разобраться в том, было ли это желание к физической боли настоящим. В конце концов, как подметил Азирафель, без его присутствия ты, вроде не особо и хочешь, чтобы тебя избили.

Кроули и вправду не хотел.

Возможно, он и вправду просто позволял ему быть таким. Быть таким с ним.

Через неделю Кроули, наконец, пресекся с Гавриилом.

Он был немного пьяный после встречи с Азирафелем и, когда увидел у собственной двери знакомый силуэт, едва не перекрестился, но быстро опомнился.

— Привет, блудный сын, как дела? Чего вернулся вообще? Я думал, ты в обиде или типа того… — Кроули пытался засунуть ключ в замок, но, после пятой попытки, сдался и щелкнул пальцами. Он поднял взгляд на внезапно молчаливого Гавриила и замер. Каждый раз, когда он так на него смотрел, Кроули хотелось ему вообще все простить. В принципе, он давно все простил, но в такие моменты хочется простить всё ещё раз. А потом раздеть, залезть на него сверху и не давать спать.

Кроули замер, пялясь на него. Он должен был поговорить с ним, но пока Гавриил смотрел на него, как на свою единственную причину жить и терпеть, у него колени превращались в вату и он едва мог удерживать свой вес, вцепившись в косяк.

— Ага, глупая обида. Пройдем? Если пропустишь.

Кроули кивнул.

Будто бы он мог его не пропустить. Черт возьми, он делал это всегда, и не смог даже выделить хоть какое-нибудь одного гребаное исключение.

Поговорить. О чем, блять, им говорить?

Кроули закрыл дверь и резко повернулся к Гавриилу. Если он не перестанет на него так смотреть, то все початки желания поговорить просто исчезнут окончательно.

— Чего обиделся?

Если говорить, то… то нечего. Кроули пришлось опереться плечом о дверь, чтобы не грохнуться.

— Твое недоверие. Снова. Ты ведь никогда мне не верил. Залезть ко мне в голову, было довольно… недоверчиво. Ага. Я не хотел, чтобы ты видел это… всё. Довольно… унизительно. Вот и разгорячился, — Гавриил внезапно улыбнулся, смотря прямо в глаза. Кроули от этого совсем поплохело. Он ощущал, как все внутри стягивается, как мысли просто исчезают, как говорить не хочется. — Блин, я влюбленный дурак, — и улыбка стала ещё шире. Кроули улыбнулся ему в ответ. Влюбленный, черт его дери, даже если слово употреблено неверно. То, как он это сказал. — Прости меня.

Кроули с трудом повернулся к нему, оперевшись уже спиной о несчастную дверь. Ему показалось, что температура резко повысилась. И он не знал, в комнате или только его тела.

Он всё ещё не понимал, как Гавриил это делал. Один взгляд, одна улыбка — и у Кроули ноги сами по себе раздвигаются.

— Я хотел с тобой поговорить.

— О чем? — он сделал шаг вперед, нависнув. Кроули вскинул брови, когда его аккуратно взяли за запястья и вскинули руки вверх, прижимая к двери. Горячее дыхание у шеи. Поцелуй. Вот говнюк, знает же, какие у Кроули самые чувствительные места. Так тепло. Так приятно. Кроули расслабился, даже не обращая внимание на то, что даже в такой ситуации он заламывает ему руки. С нежностью, конечно, почти невесомо. — Я так соскучился, Господи. Так скучал. Прости. Мне так мерзко от самого себя всё это время было, — он прервался от поцелуев только чтобы сказать ещё одно слово, а потом снова целовал. Кроули терялся только от того, что он снова брал над ним контроль, и снова целовал, и был с ним так поразительно нежен. — Поговорить о чем?

— О том, что… о, ч-е-е-ерт, — Кроули судорожно выдохнул, ощущая, что его колени окончательно превратились в вату и не давали ему стоять. Ему казалось, что ещё пару секунд и он просто повалится на пол, или будет висеть только благодаря тому, что он держал его руки заломленными выше головы.

— Да, солнце?

Гавриил отдалился, посмотрев в глаза. Кроули тяжело и сбито дышал. И из его глотки не вырвалось ничего кроме:

— Продолжай.

И Гавриил продолжил.

Он зажал оба его запястья в своей ладони, продолжая держать их вверху, и прошелся освободившейся ладонью от грудной клетки до бедра. Так ласково и нежно, что у Кроули все внутри замерло.

Он мог вырваться. Определенно, мог. Но он не хотел.

Ему нравилось, что он был в его руках. Полностью. Ему нравилось думать, что у него нет власти. Или в это его заставил поверить Гавриил. Он не знал. Сейчас он лишь наслаждался этим неторопливым движением и тем, что всё это время Гавриил смотрел ему в глаза.

— Я думал, я тебе буду противен.

— Глупости, Гавриил, глупости, — как в бреду прошептал Кроули. На самом деле, он уже был в бреду. Он не понимал, как Гавриил это делал, но это было невозможно. В самом деле, просто невозможно. Одно прикосновение, и Кроули терялся в пространстве и мироощущении. Он дернул бедрами на встречу его ладони, и Гавриил сжал сначала бедро, а потом расстегнул ремень.

— Я люблю тебя. Так сильно люблю, — он снова уткнулся в шею, и из-за дыхания и такого шепота — глубокого, с хрипотцой — Кроули едва не заскулил. Ноги подкосились, но Гавриил придержал его за талию. Он поднял на него взгляд — туманный, неясный — и Кроули просто перестал дышать. — А ты?