Нужно ли было его спасать, Азирафель не знал. Но, по крайней мере, он мог стоять рядом с ним, смотреть на него краем глаза и даже иногда касаться. Последнее это приобретенное от людей, раньше у него такого не было. А вот теперь есть.

Желание трогать.

Азирафель, на самом деле, действительно завидовал Гавриилу, но не признавался в этом даже себе.

***

Через сутки Азирафель заметил на запястье Кроули следы. Красные отметины. Он так и не понял, синяки или ожоги. Не спросил. Кроули в тот день был ещё более раздраженным, чем обычно.

Синяки на шее. Куски-кусочки отметин этих святых, черт бы их побрал, на ключицах. Азирафель старался не думать о том, сколько их под одеждой. Но он все равно представлял. И как-то подсознательно хотел их сам оставлять на нём. Если Кроули так нравится, то, пожалуйста, он может и так. И по-другому может. По всякому, вообще, может, но Кроули не хочет.

Азирафель сам не понимал, что же было такого особенного в Гаврииле, что Кроули таскался за ним, как привороженный. Азирафель знает, что такое любовь, он её чувствует, и нет, это не любовь. Это никогда и не было о любви.

Азирафель ощущал себя идиотом, потому что он тут единственный, кто именно что любил а не пытался устранить свои непогашенные гештальты, или что там у этих двоих было. Азирафель ощущал себя третьим лишним.

Он прогуливался после двухдневного сиденья с какой-то книгой, которая, как ни странно, действительно помогла ему отвлечься, когда встретил в парке Кроули. Его фигура была буквально переломлена через небольшое ограждение. Он пялился в воду и издали показался неудачно слепленной статуей. По-паучьи длинные ноги, тонкий силуэт и такие же тонкие руки. Прическа, из-за которой голова кажется больше и ещё комичнее на фоне такого тела.

Азирафель подошел и встал рядом.

— Как оно?

— Охуенно.

Кроули предпочитал не говорить ни о своих причинах нахождения здесь в одиннадцать вечера, ни про то, что у него с лицом. Лицо было то ли злое, то ли отчаявшееся. Будто бы Кроули о чем-то молчал уже через силу. Азирафель, на самом деле, больше не спрашивал. Он решил оставить их в покое, только изнутри сгорая от тупой ревности и желания. Но себе он никогда ничего не позволял. Он выше этого. Пускай принуждением и запугиванием пользуются другие, он никогда не был об этом.

— Гавриил?

— Ага.

— Опять?

— Опять.

Азирафель не был уверен, что у них был хотя бы один день, когда они не ссорились. Азирафель думал, что это у них проблемы с пониманием, ан, не, у этих всё ещё хуже было. Азирафель даже начал думать, что проблема не в Гаврииле. Проблема в Кроули. Он будто сам не знал, чего хотел и что ему было нужно.

— Чем ваши ссоры вообще заканчиваются?

— Я напоминаю ему, что он меня обманул там, а он мне, что я сам попросил его остаться и что это не он «трется об одного ангела».

— Ну ты бы мне сообщил, что трешься об меня, я хотя бы сделал вид причастности к процессу.

— Ага. В этом и проблема.

— До сих пор любишь его?

— Люблю.

Господи, ну какой же бред. Не любит. Ни разу он его не любит. Только делает вид, пытается обмануть всех. В этом с Гавриилом они, в любом случае, сошлись.

— Ты впервые просто психанул и ушел?

— Ага. Надоело уже. Лучше бы уже реально бил.

Азирафель невзначай задел пальцем рукав его пуловера, и оттуда выглянул синяк. Новый или старый — Азирафель не знал. Он уже перестал определять, какие новые, а какие нет. Кроули раздраженно одернул руку и махнул ей же.

— Нет, это другое.

— Уверен?

Кроули выдохнул и покачал головой.

Азирафель посмотрел на него краем глаза и скомкано улыбнулся. Он стоял такой весь скрюченный, зажатый, худой, и казался таким переломанным, будто у него вечно кости сломаны, а срастись он им не дает. Интересно, все демоны такие?

Азирафель на ощупь нашел его руку, сжав в своей. Он её не вырвал. В конце концов, они не делали ничего ужасного. Кроули, может, и искал боли, но, кажется, недостаток простого понимания и ласки по нему тоже бил. Он не был демоном в привычном понимании этого слова. Он был существом меж двух огней. Существо — слово, от которого Кроули буквально блевать тянуло, поэтому Азирафель не говорил этого вслух, но они же они тут все твари божьи и ничего более.

— Из-за чего на этот раз?

— Из-за тебя.

Азирафель кивнул. Ничего нового. Гавриил вон из кожи лез, лишь бы хоть как-то огородить Кроули от него. Азирафель думал, что он скоро его где-нибудь запрет и просто не выпустит. Это было бы похоже на Гавриила.

— Всё равно не жалеешь?

— Не жалею. И я все понимаю, Азирафель.

— Очень больно было, да?

— Что?

— След на твоем запястье — это ожог. Его ожог.

— Неприятно. Бывало и больнее. Самую страшную боль в своей жизни я уже не почувствую, так что мне уже все равно.

— Ты говоришь, как мазохист.

— Срать.

Азирафель сильнее сжал его руку в своей и посмотрел на озеро. На улице было холодно, но никто из них не мерз. Азирафель был рад, что Кроули хотя бы не мерз. Ведь раньше все было многим хуже.

Через долгие десять минут молчания Кроули выцепил свою руку, выдохнул и попрощался. Пойдет обратно к нему, а потом появится с новыми синяками. Это было какое-то издевательство, но раз Кроули терпел, то, наверное, ему нравилось? Азирафель не хотел об этом думать.

Он любил Кроули, и осознание того, что он сам тянется к такому что-то неприятно щипало внутри.

***

Кроули приехал к своей квартире и примерно ещё полчаса пялился в пространство перед собой. К этому времени Гавриил обычно уходил из квартиры и приходил под утро. Или в обед. Или вечером. В любое другое время. И они оба делали вид, что ничего не было. Хотя ничего не было на самом деле. Было только скользящее недопонимание и желание биться головой о стену. И это совсем не было похоже на то, что испытывал Кроули там, на небесах.

Всё это походило на ещё более утрированную версию на уровне «хард». Или ещё чего хуже.

Кроули вышел из машины и поплелся в свою квартиру. В пустую кровать, которая была таковой большую часть ночи, пока туда не обрушивалась одинокая туша Кроули, и не то чтобы самого Кроули это радовало. Всё было не так.

Он закрыл за собой дверь и сразу же понял, что Гавриил никуда и не уходил. Впервые. Он не ушел.

Кроули насторожился и медленно пошел вперед. Свет был везде выключен, а потом он напоролся взглядом на блеск его глаз. Холодный. Боже, да за что же тебе такие невероятные глаза.

Кроули включил светильник, чтобы комната была хотя бы в легком сумраке и чтобы Гавриил перестал казаться таким зловещим.

— Чего не ушел? — как можно более незаинтересованно спросил Кроули и остановился в метре от него.

— Не хотел. Мне уйти?

— Как хочешь, — Кроули пожал плечами и поплелся в сторону своего бара, чтобы не выдать, что его всего трясло изнутри. Гавриил выглядел так, будто их ссора и не прекращалась. Гавриил по-прежнему был сильнее, и единственное, что успокаивало Кроули, так это факт того, что он действительно не делал ему слишком больно. Было ли это нормально? Кроули не знал. — Виски будешь? Бурбон есть… Вино. Не хочу вина, тошнит от него.