Я прикрыл глаза и шагнул вперед, осматриваясь. Моя квартира. Серая, холодная, аскетичная. Никакого тепла, разбросанных книг и угроз сделать меня нормальным.

Я сел за стол, включив ноутбук. Залез в ящик и сходил на кухню. Растворил в воде мет и выпил. Снова усевшись перед ноутбуком, откинулся на кресло и улыбнулся. Да, вот мое место.

«Нормальное» счастье только заставляет меня хотеть расцарапать свое лицо, сожрать себя изнутри, не дать себе думать. Это только сначала это всё прикольно и хорошо, но в итоге я всё равно возвращаюсь сюда. В этот холод, запах антисептиков и наркотиков. Ничего мне больше не надо. Никакая любовь и чужая помощь. Нет-нет, это тупо.

Всё было куда лучше, когда Босс был со мной строг, когда Анафема технично выписывала таблетки, когда Азирафель не подпускал меня к себе близко. Всё было так хорошо, черт возьми, почему я и это проебал?!

Нет, не сиделось мне спокойно, надо было мне прийти к этому. Теперь все меня жалеют, все меня любят, а меня от этой любви тошнит. Не нужно мне это. Хочу приходить весь в крови сюда, отмываться от нее, мазать себя антисептиками, а потом пялиться под ЛСД в стену. Так же все было хорошо, надо было мне всё испортить.

Я так хочу назад, Дьявол. Обратно в Лос-Анджелес, проснуться в крови, обдолбанный, под галлюцинациями.

Я просто хочу, чтобы этих трех месяцев не было, чтобы люди перестали видеть во мне человека, который должен любить их в ответ так, как они захотят.

«ну мы же любим тебя».

А толку с этой гребаной любви?

Поздно, всегда было поздно.

Я не понимаю языка жалости и любви. Я знаю только язык боли, и только на нем со мной надо разговаривать, иначе всё катится не в то русло.

Я глубоко вдохнул, ощутив, что мет начинает схватываться. Ладно, за работу.

Я так давно не работал по-настоящему.

***

Может, Босс и Азирафель якобы и обрели какую-то часть от матери Терезы и теперь меня жалели как побитую псину из-за произошедшего, но кое-что было неизменным. Например, Гавриил. Например, Лигур. Например, Юсуф.

Люди без принципов, храни их Сатана.

и добро пожаловать в клуб, кстати, по четвергам тут наливают виски.

С последним я связываться, конечно, не собирался. Знал, что наебет рано или поздно. Пока что мне просто нужна была перестраховка на случай, если меня реально захотят пристрелить. Лигур вообще рад прибежать на что угодно, где пахнет кровью и пистолетами. Не за бесплатно, конечно, но деньги у меня были.

Этот парень и вправду связан с довольно крупной организацией в Германии, хотя там, насколько я понял, что-то вроде дочерней, основной штаб и командование в Америке. В Лос-Анджелесе. Я присвистнул и откровенно засомневался, что кто-то вроде него стал бы заниматься подобным. Лично я бы не стал. Определенно точно нет.

Прямых доказательств не было, но он точно знал этих двоих, и они его — тоже. Более чем возможно, что они просто нужны были ему для каких-то своих действий, нет? Тогда где настоящий третий?

Я в любом случае могу подстраховаться Лигуром или узнать как-нибудь с помощью третьего лица, но он показался мне интересным. Мне будто в горло вгрызлось чувство, что я должен был с ним связаться. “Такой же, как и ты, только менее шумный”. Гений. Такой же гений, как и я, только не сошедший с ума. Тот, кем бы я хотел быть. Нет, он тут явно ни при чем, но кто он тогда? Ричард Ван Хорн. Кто ты?

Я просидел так до позднего вечера, а потом мне позвонил Азирафель. Если он узнает, что я закинулся метом — а он узнает — то мало мне не покажется. Я сказал ему, что задержался по работе и скоро буду. Не то чтобы мне реально хотелось к нему. Это снова. Всё как тогда, когда я узнал все это о нем, о его связи с Босом и все такое. Не хотелось оправданий.

Сейчас мне почему-то казалось, что они с Боссом будто бы сговорились о том, чтобы заставить меня уйти отсюда. Это даже звучало смешно — без паранойи такие подозрения были странными — но я просто не понимал, почему Босс пришел к этому. Он же сам мне говорил, мол, возвращайся и все такое.

Я выдохнул и закрыл ноутбук. Через пару дней Рождество. На улице холодно, снег и все такое. В прошлом году мы праздновали вместе с Азирафелем. В позапрошлом тоже. Сейчас мне казалось, что в этом мы ничего с ним праздновать не будем. Нет, я не собирался идти и расставаться с ним, но стойкое ощущение того, что праздновать вместе мы не будем не покидало меня. Точно так же, как и понимание, что я должен был найти того парня.

Вообще-то интуиция меня подводила подозрительно часто в последнее время, так что я не особо на это обращал внимание.

Я приехал к нему через полчаса после звонка, и сначала он улыбнулся мне, я улыбнулся ему. И вот, вместо приветствия:

— Ты что, обдолбаный?

Захотелось развернуться и пойти обратно. Раньше он этого не спрашивал. Я обдолбаный через вечер, а что мне ещё остается делать? Без них я с ума сойду в этом всем. Сам я ни с чем не справился, так что, полагаю, я просто облегчал свою боль.

— Ага. Что теперь? Сплю на диване?

Азирафель покачал головой. Мы молча ужинали, даже не смотрели друг на друга. А потом снова этот диалог. То, что мы все уже знаем: его волнение, моя наркозависимость, сто аргументов за то, чтобы я все это бросил и мы зажили спокойной жизнью.

— Азирафель, ты специально меня не слышишь? — я нервно стряхнул пепел с сигареты в окно. Дул холодный ветер и моя рука окаменела, но мне надо было курить. Я всегда курю, когда злюсь или нервничаю. В данный момент я и злился, и нервничал.

— А ты меня? Тебе так будет лучше, даже Анафема подтвердит! Ты только подвергаешь себя дополнительному стрессу! Твоя психика просто разрушается от жестокости, агрессии и наркотиков. Дай себе отдохнуть!

— Дам, и что дальше? А дальше то, что я сорвусь и снова сяду на наркотики, и снова пойду мучить людей. Черт возьми, я же не мучаю тебя, что тебе ещё надо?!

— Не мучаешь? А как это ещё назвать? Я каждый день смотрю, как ты закапываешь себя все глубже и глубже, Кроули, так нельзя.

— Так — можно. В спокойствии я сойду с ума. Просто не найду, чем себя занять. Кем мне пойти работать? По образованию, да? Экономистом? Ага, да я их всех в один день просто перестреляю. А потом себя. Я с ума сойду без этого.

— Ты сам себя в этом убедил. Кроули, сам посмотри, последний месяц, ты…

Он внезапно запнулся и посмотрел в пол. Я нахмурился и кинул окурок вниз, закрыв окно и засунув руку в карман, пытаясь согреть. Обычно Азирафель не стесняется выражений, готов использовать любые аргументы и слова, а тут затушевался? Что ж, это интересно.

— Я? Что я?

— Ты… не так работаешь, как прежде. Работал бы ты как прежде — я бы и слова не сказал, как и не говорил раньше. А сейчас… сейчас ты попал в этот кошмар, и теперь у тебя панические атаки. Пожалуйста, послушай меня. Послушай здравый смысл. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы мы были счастливы.

Он встал и подошел ко мне достаточно близко, чтобы расстояние было неприличным, но не так, чтобы дышать мне в шею или ещё куда. Я смотрел ему в глаза. Рьяно, рассержено. Ага, хуево работаю, ясно.

— Мне нужно время.

— Нет больше времени, Кроули. У тебя каждый шаг сейчас — в пропасть. Я боюсь, что однажды ты просто не вернешься домой. Как в прошлый раз. Ты не знаешь, что со мной было…