Он снова сел рядом с ним, положив голову на плечо.

Ричард не отталкивал, не уходил, и они просидел так с минут пять. И Кроули сам ощутил нежелании уезжать. В Лондоне снег, холод и воспоминания. Рождество, на которое он надеется, что не попадет. Последние восемь лет Кроули надеялся, что в его жизни больше не будет никакого Рождества.

— Эй, — позвал его Кроули слабо отдалившись и взяв за руку, которой он что-то печатал. Ричард не вырвал ее. Значит, всё было в порядке. — Я тебя не оставлю, ладно? Я не самый светлый персонаж в твоей жизни, я знаю. Ты, наверное, вообще не меня ждал всю свою жизнь, думал о нормальной милой женщине, а Дьявол дал тебе вот это, — он указал свободной рукой на себя, — но я же тут, слышишь? У нас с тобой уже год почти все нормально. Ничего не пропадает и не разрушается. Мы взрослые люди. Ну я, может, немного так психически неустойчив, но я не кинул тебя за эти восьми лет ни разу. Ни одного раза тебя не оставил. А ты вот, кстати, пытался уйти. И что мне теперь, истерику закатывать, когда ты после ссоры идешь в бар бухать? Мы оба не подарки, но, так уж вышло, что мы вместе, и мы нужны друг другу. Даже я это признаю. Ты нужен мне. Это, — он накрыл их руки своей, — никуда не пропадет. Неважно, что я не умею любить, но я же вижу. Ты прощал мне столько. Ты и твоя любовь. Прощали мне боль, прощали меня за меня. Я не уйду. Не брошу тебя. Ведь твоя любовь единственное, что залечила во мне все эти раны.

Ричард тяжело выдохнул и потер переносицу. Он устало посмотрел на Кроули и тот лишь скомкано улыбнулся.

— Я все ещё люблю тебя, Кроули. Даже когда ты оставишь меня, я буду тебя любить.

— Я тоже тебя люблю. Не оставлю. Ни за что. Никогда. Верь мне.

Кроули потянулся за поцелуем, и в этот раз он едва смог заставить себя отдалиться от него. В этот раз оставлять Ричарда не хотелось вообще.

— Я с ума без тебя схожу.

— Я знаю, милый.

— Серьезно. С тобой больно, но без тебя — ещё больнее. Неважно, как часто ты меня доводил. Мне страшно дышать без тебя.

— Так и планировалось, ты знаешь, — Кроули улыбнулся, потеревшись носом о щеку, заставив Ричарда улыбнуться. Он обнял того за спину. — Возвращайся.

— Обязательно. Позвоню тебе, как приеду.

Они поцеловались на прощание и Кроули спустился вниз за чемоданом. Ричард снова проводил его до самого самолета, и все смотрел этими грустными глазами. Кроули сделал из него самого верного пса, но теперь эта преданность впервые его ранила.

Ричард поцеловал его в щеку и сказал:

— Даже если ты уйдешь, я не откажусь от своей любви. От тебя. Никогда.

Кроули поднял на него взгляд, полный завороженного восторга. Он сказал:

— Неважно, что случится или что ты подумаешь, ты навсегда останешься во мне. Ты уже часть меня. Ты лучшее лекарство, и я вечно буду помнить о том, что ты сделал для меня. Это выше любви, Рич. Мне не нужна никакая любовь, чтобы хотеть быть твоим пульсом.

— Ты уже мой пульс.

Кроули снова подался к нему, целуя. Ему пришлось отстраниться, когда их окликнул бортпроводник о времени вылета. Кроули посмотрел Ричарду в глаза, медленно убирая ладонь с его затылка.

Кроули сказал одними губами:

— Я с тобой.

Ричард ответил ему:

— Я тоже.

а потом снова было больно.

посмотри, только посмотри, как он на тебя глядит!

выделяя этим самым из толпы блядин,

больше ты не падаль, не десятый сорт,

это не фантасмагория, не мираж, не сон,

как он держит тебя за руку, как ведёт сквозь мглу!

отбирает привычную уже для тебя иглу,

говорит дурочка, говорит не лежи в грязи,

не калечь себя, не терзай, пожалуйста,

тормози,

я же здесь, ну зачем тебе эти пьяные хари,

эти звери, эти мутные тропы — всё вниз да вглубь,

я не знаю чего в тебя такого понапихали,

почему тебя затягивает во мглу,

но довольно;

давай уже поднимайся, не гляди как больной зверёк,

ты была столько лет плохая,

оттого что никто тебя не берёг.

Ананасова