— Зато я нашел. Я знаю, кто это. Давно догадался. Надо ещё убедиться в этом. Я хочу сам с этим разобраться.

— Возьми с собой Лигура, может. Одного я тебя не пущу.

— Ага. Для него я возьму не только Лигура.

Босс усмехнулся. В своей привычной манере — немного ядовито. Смешок гиены, почуявший запах крови. И это гиена есть в каждом из нас. Во мне в том числе. Эта та самая тварь, которая останется даже в том случае, если мою личность просто удалят. Это останется всегда.

Я могу окончательно перестать любить, чувствовать или хотеть.

Мой выбор? Мой выбор — ненавидеть.

Поэтому жажда к мести и чужой боли есть всегда.

Базовый инстинкт.

Я снова посмотрел на кольцо.

Но сегодня я должен успеть на ужин.

Комментарий к 27. And 1000 candles burn into the night

продублирую ещё сюда, потому что кто не посмотрит, какую красивую обложку мне нарисовали, тому бан: https://vk.com/quietsubway?w=wall-172482298_607

а ещё скажем все дружно спасибо автору сего арта, потому что это единственное, что дало мне мотивацию выпустить эту главу сегодня, а не через два года

(а ещё я слушаю как обдолбаный прикрепленный трек я не знаю почему но это лучшее что вообще может подойти по атмосфере к первым главам)

пы. сы: все можете расходиться потому что лучше концовки я уже не сделаю: https://sun9-56.userapi.com/c854228/v854228984/1dde67/KAt5WB0x6Pc.jpg

кто за полиаморную еблю ставьте лайк

========== 28. When the angels softly cry ==========

I’ll be seeing you again

I’ll be seeing you in Hell

Я увижу тебя снова,

Я увижу тебя в аду.

«Die Die My Darling» Metallica.

— Ну, что, море волнуется раз, давай-давай, активнее, может, и получится куда доползти, — я вытягиваю ноги, откидываясь головой на кресло. — Море волнуется два.

Кокаин не спасает от флешбеков, поэтому я просто сижу. Если встану по-любому зашатаюсь и упаду. Приходится ещё и дышать под контролем, иначе точно задохнусь. Ну, кокаин хотя бы помогает мне держаться в форме.

Пришлось снова отказаться от мета, ага. «Снова». Я делал это три или четыре раза, потом были жесткие срывы, я уходил в марафоны, терял сознание, приходил в себя и снова сидел на нем. От него у меня, в общем-то, и начались галлюцинации и паранойя.

Принимать сейчас мет, после произошедшего, значит потом ловить панические атаки одна за одной и не видеть в Азирафеле его.

Анафема посоветовала реабилитационный центр, но она знала, что это значит. Я уже проходил это. Полгода ходил чистенький, потом срыв.

В любом случае, — утверждал ей я, — без наркотиков я работать просто не смогу.

Она предложила хотя бы перейти на что-то более лояльное. Смешно, конечно, звучит, когда слово «лояльное» и «наркотики» стоят рядом, но я решил остановиться на кокаине.

Эффекта в два раза меньше, но есть один маленький плюс, который перевесил мне всё — скорее всего, потом я ничего не вспомню. У меня такое было, когда я месяц после смерти родителей на нем сидел. Месяц прошел за три дня. Я просто ничего не помнил (догадываюсь, что все те четыре дня я на нем тоже плотно сидел).

Ещё в больнице от одной мысли о том, что я пойду кого-то мучить меня схватывала паника. Потом эта мысль снова уютно обосновалась. Но когда дело дошло до практики я осознал, что сам не справлюсь. Прошло слишком мало времени. В глазах снова мелькали моменты, воспоминания, ощущения.

Поэтому кокаин. Главное какой-нибудь дряни не наделать, а то под ним можно поставить жертву на табуретку, повесить на неё веревку и уйти с мыслями о том, что она сама спрыгнет. Серьезно. У меня такое уже было.

Вообще-то, самое адекватное предложил Азирафель: «забудь про это, давай просто уедем».

Вариант хороший, но я знал, что один хер не смогу спокойно жить. Даже если пойду в завязку. Сорвусь потом, и будет ещё жестче. Разобью машину, потрачу херову тучу денег, а потом будут лежать и бояться пошевелиться. Знаем, плавали. В один из вечеров вообще сорвусь и пойду застрелю кого-нибудь.

Я посмотрел на кольцо.

Ну и правильно ли он поступил, связав свою жизнь с кем-то вроде меня? Запуганное убивающее существо. Ага. Круто.

Раньше просто агрессивным наркоманом был, а теперь то от кошмаров просыпаюсь, то задыхаться начну, то во время разговора в стену начну втыкать. Мне уже просто элементарно стыдно.

Вернемся к морю.

Я говорю:

— Море на месте замри.

Ничего он не замер.

— У тебя плохо с точными науками, да? Ну, где нужна логика, всё такое? — я устало выдохнул, пялясь на свой пистолет. Он может думать, что я его жалею, или мучаю, или ещё что. Ни один из вариантов не верный. Я просто пытаюсь сам не обрубиться. Жду, когда мозг полностью расслабиться, и вся эта дрянь перестанет выжирать мои силы. — Как думаешь, как далеко ты отползешь со сломанными ногами?

Я смотрю на него. Он и не особо-то и ползет. Просто дергается и плачет. Когда я смотрю на слезы, меня снова пробирает. Я снова вижу себя. С вывихнутыми руками, с исполосованной спиной, с сорванным голосом и зареванного. Я моргаю и тру лицо руками.

Надо ещё немного.

Каким-то чудом я встал, чуть не споткнулся об него и он заскулил. Я достал из кармана мешочек и просто протер поверхность рукавом рубашки, сделал тонкую дорожку своей кредиткой. Скрутил из долларовой купюры трубочку и вуа-ля. Осталось подождать ещё немного и на хотя бы полчаса, но должно быть нормально. Я добью ублюдка и пойду спать. И ничего об этом не вспомню.

Первые двадцать минут, когда эффект ещё был, я переломал ему ноги, избил ногами, разбил нос и сломал зубы. А потом все кончилось, и вот он — в двух метрах от меня, почти нихрена не понимает, и вот я — и меня скоро стошнит.

А Босс говорил: «Ты уверен? Может, не надо? Я могу послать своих, снять всё на камеру, а ты потом посмотришь, если сможешь?».

Но нет, конечно же я поплелся сюда. Нет, нахрена слушать умного человека, я ведь тут самый умный. Под коксом и вправду кажется, что самый умный.

На самом деле сейчас я ещё в норме, если быть честным.

Ещё неделю после больницы я пил каждые два часа обезболивающее, а потом антидепрессанты, а потом снотворное. Ну, как я думал. Это было обезболивающее с транквилизаторами. И так всю неделю. В общем-то, именно поэтому я и проспал всё это время.

— Не купил бы винтовку — и всё было бы нормально, — говорю я своей кредитке, трубочке из купюры с остатками кокса. Я шморгаю носом. На пальцы капает кровь. О, да ладно тебе. Кто вообще кокаин придумал — можно было бы что-то и практичнее. Мет можно просто растворить в воде и выпить — быстро и надежно! А тут, блять… тьфу ты.

Я сложил все обратно в карман пиджака и снова уселся на кресло, уставившись в потолок.

— Ну так что, ты точно не знаешь, кто у вас заказывал?

Послышалось неясное мычание, но, вроде, оно означало отрицание. Он пытался говорить, но не особо. Я ему все зубы переломал. Может, челюсть вывихнул, поэтому он так и мычит. Не знаю. На каких-то ударах я просто потерял контроль. Серьезно. Я просто бил, не думая ни о чем, все сильнее и сильнее. От одной мысли, что он мог бы попасть в Азирафеля, а я бы остался один, я стал бешеным. Никто бы не сидел со мной неделями после больницы, не разговаривал, не успокаивал ночами. Что из-за одного ублюдка все бы разрушилось окончательно. А я бы просто спрыгнул с крыши в той больнице. Не самый плохой финал, если быть честным.