Я не знал.

Честно говоря, умирать хотелось уже чуть меньше — из-за таблеток. И того, что панические атаки прекратились, а в некоторые ночи я мог не просыпаться от кошмаров, хотя в среднем хоть один, но был. Хотя спал я раза два больше, чем обычно. Такая дикая усталость. Так сильно хотелось спать.

Я двигался как мертвец, когда шел обратно в свою палату, зная, что мне придется уйти отсюда. В нормальный мир. Но ведь я ненормален. Меня нужно держать в клетке и бить ногами. Я открыл дверь и, синхронно с тем, как она тихо проскрипела, замер. Мы пялились друг на друга долгие двадцать секунду. Молча пялились, пока он не сказал:

— Я закурю, ты не против?

Я лишь кивнул и, оглядевшись, что рядом не было Азирафеля, закрыл дверь, смотря на него, как на трупа. Я ожидал кого угодно, но не его. Даже Альфред или Юсуф были более ожидаемыми гостями. Мы молчали, пока он доставал сигарету, зажигалку. Молчали, пока он открывал окно, а потом закурил. На нем не было привычного костюма. Прическа слегка растрепалась, черный гольф плотно прилегал к телу. Я мог видеть, что у него хорошая фигура. По сравнению с ним я ощущал себя заготовкой для человека. Я понимал, что он, скорее всего, только что с какого-нибудь задания или миссии, но даже сейчас он выглядел хорошо. Его голубые глаза пялились на меня, как через рентген.

— Я говорил с другим Азирафелем.

Я выдохнул и прикрыл глаза. Обошел кровать и сел на нее, смотря на свои ладони, а потом поднимая взгляд на Гавриила. Его лицо было нейтральным.

— Не делай это лицо, ты не вызываешь жалость, так что я на твоем месте бы успокоился насчет этого, — он стряхнул пепел, а я все пялился на это.

— Рафаэль? Ты говорил с ним? Почему ты говоришь мне об этом?

— Потому что мы говорили о тебе, — пожал плечами Гавриил, смотря на меня своими голубыми мутными глазами. Будто бы лед, покрытый пылью. Такого цвета его глаза. — Сильно болит? — он кивнул в сторону меня и я лишь растерянного оглядел свое тело.

— Где именно? — я снова посмотрел на него. Он был совсем другим, не таким, как в нашу последнюю встречу. Он был уставшим, элементарно заебавшимся. Плечи опущены, костяшки сбиты.

— Я так полагаю, — сказал он, туша сигарету и выкидывая её из окна, — что везде. Он говорил о том, что ему надоело это.

— Надоело что?

— Что ты позволяешь водить себя за нос. Слушай, я жил так долгое время. Давал всем сделать выбор за меня. Я не знаю твоей истории, но знаешь, что? Я и не хочу её знать. Даже Рафаэль устал от твоих фокусов. Это нормально, когда тебе шестнадцать, и родители выбрали за тебя университет. Но сейчас, серьезно? Слушай, Кроули, дело в том, что ты мне нравишься, — он подошел ко мне, все ещё смотря в глаза. Он пах сигаретами и одеколоном. Кофе немного. — И вот, ко мне приходит он и такой: «ты сейчас охуеешь». И да, я охуел. Кроули, что с тобой стало? Ладно, хорошо, тот фокус, когда ты всех в банке перестрелял, хорошо. Ладно, покушение. Что угодно, но это? Почему ты позволяешь Им это?

Я молчал, смотря на него, как на сумасшедшего, совершенно не понимая, чего он от меня хотел и хотел ли вообще. Я только смог сказать:

— Ты хочешь обвинять меня? Я и так это знаю, если ты думаешь, что ты…

Он устало застонал и рухнул рядом со мной, потерев свое лицо.

— Вина. Что ты имеешь ввиду под «виной»? Я говорил о том, что тебя водят за нос, а ты просто тащишься. Почему ты позволяешь это?

— Я не понимаю, о чем ты.

Гавриил вскинул бровь, скептически осмотрев меня.

— Я думал, твои гениальные мозги до всего сами додумались.

— Зачем ты пришел?

— Рафаэль попросил тебя проведать. Поговорить. Но с тобой говорить сейчас бесполезно. У тебя же взгляд как у собаки. Что у тебя сейчас вообще в голове?

— Таблетки, — я пожал плечами и кивнул в сторону валяющихся упаковок.

Гавриил внезапно нахмурился, вставая, подходя к таблеткам, которые я должен буду пить дома. Успокоительные всякие, нейролептики и антидепрессанты. Я знал все эти названия, я это уже пил. Я следил за тем, как он разворошил все упаковки, вытаскивая оттуда пластинки с таблетками. Он поворачивал их и читал названия сзади. На последней упаковке его движения стали нервными. Он сказал:

— Бля, Кроули, ты совсем отупел, что ли?

Он повернулся ко мне, кинув в меня несколько пластинок таблеток. Я поморщился, поднимая их с кровати, складывая в стопку, а потом обратил вминание на название сзади. На тонком алюминии. Я прочитал название ещё и ещё. И снова.

— О, шестеренки задвигались, да?

— Это… что это? — я читал незнакомые мне названия, которые абсолютно не подходили к тем, что были на упаковках. Эти я не знал.

Гавриил смотрел на меня, пока я читал названия и я не знал ни одного. Ничего не было мне достаточно знакомым. Я сглотнул.

— Погугли дома, чем тебя тут напичкали.

— Это… Да дьявол, нет. Наверное, это просто какие-то транквилизаторы, знаешь, я буйный, и…

— Поэтому они запихали их под видом других таблеток? А чем тебя кормили до этого? Знаешь, я не врач, но, — он подошел ко мне, постучав по шелестящим упаковкам, — я бы не пил их. Я знаю, что ты тусуешься сейчас у Азирафеля и, скорее всего, он будет за этим следить, но ты уж придумай что-нибудь. Главное без резких движений.

Я посмотрел на него во все глаза.

— Что конкретно сказал тебе Рафаэль?

— Что тебя водят за нос.

— Нет, я про…

— Додумай сам, мой ослабленный друг, — он постучал меня по макушке и я лишь снова уставился на таблетки в своих руках. Они подложили мне какие-то другие таблетки? Но зачем? И что в меня пихали до этого? Было ли это чем-то безопасным? Зачем? — Делай вид, что ничего не изменилось. И никому не говори, что я тут был, ладно?

— Почему ты… почему ты это делаешь? — я отложил таблетки и встал, ощущая пульс у себя в висках. По-хорошему у меня давно должна была начаться атака, но её не было. Была только слабость и сонливость.

— Потому что я единственный, кто не работает на твоего Босса, — он усмехнулся. — Дам тебе совет, что делать дальше. Все точно так же, что ты делал и до этого.

— Ты что, не видишь, к чему я пришел? Я все делал неправильно, и…

— Ты уверен, что это твой выбор? Как говорится: «напролом, как обычно, но без неразлучных». Если понимаешь, о чем я, — он усмехнулся и пнул меня в плечо. — До встречи, дружок. Надеюсь, я услышу о тебе хорошие новости.

Он ушел, а я остался стоять, пялясь на разбросанные пластины таблеток, ощущая противное давление у себя в висках. Голова раскалывалась.

Это не может быть правдой. О чем он говорил? И зачем им это? Я тяжело выдохнул, покачал головой и запихнул таблетки обратно. Чем бы это ни было, я разберусь с этим позже.

В моей палате моих вещей не было. Только мобильник. И записка сверху: «я подожду тебя в регистратуре».

Я подумал, что у меня есть ещё шанс. Можно прямо сейчас побежать на верх и спрыгнуть. Мне было стыдно смотреть на Азирафеля, и я не хотел, чтобы он смотрел на меня. Не хотел говорить, не хотел, чтобы он говорил со мной.

Я выдохнул. Нет, спрыгнуть с крыши я сейчас точно не смогу. Тогда — да, сейчас — нет. Это не сила идти дальше, это таблетки — напоминал я сам себе, чтобы не зазнаваться. Эти чертовски странные таблетки. Откуда они? Для чего?