Это просто мое желание сделать кому-то больно. Так максимально больно, как это вообще возможно.

Но эта мысль особо долго в моей голове, как водится, не продержалась. Я ударился затылком о спинку кресла, когда едва удержал себя от желания откинуть голову назад. Больно укусив себя за губу, я ощутил, как движение стали сильнее и быстрее. Азирафель пялился в окно на мимо мелькающие машины и магазины.

— И ты сделаешь это сегодня вечером?

— Ага, — только и смог ответить я, потому что я уже не очень мог поддерживать диалог. Я просто хотел кончить, а Азирафель вновь замедлился. Я понял, что он, на самом деле, хотел, чтобы я освободил этот вечер, но я не успел рта открыть, как он вернулся к нужному темпу. Он чуть сжимал, поглаживал, и снова обхватывал плотной хваткой, двигая изумительно точно.

Мимо неслись машины и мелькали магазины. Никто бы не смог заметить, что происходило здесь, в этом салоне, поэтому Азирафель подался ко мне, прижавшись губами к шее.

— Блять, — прошипел я, ощущая, как мягкие губы скользнули к месту между челюстью и шеей. Его чертовы губы и ещё более чертов язык. — Помнится, я как-то так чуть в аварию не попал, когда одна.. ай! — он больно укусил за шею, так, что меня всего пробрало, но на контрасте с тем, что он продолжал ритмично двигать рукой, это тоже было правильно.

— Ты долго будешь вспоминать тех, с кем ты спал?

— Ой, это что, ревность?

Он отдалится и посмотрел на меня. Я лишь на несколько секунд перевел на него взгляд, усмехнувшись, и снова возвращаясь к дороге.

— Я сейчас прекращу.

— Да ладно тебе, ангел, я просто не хочу разбиться. Этой девочке и часа нет, — я снова скользнул взглядом по дороге, а потом подался вперед, вылавливая краткий поцелуй. Почти невесомый, едва ощутимый, но этого хватило, чтобы Азирафель расслабился.

Я снова вернулся к дороге, поворачивая направо, когда заметил светофор, который бы очень затруднил весь процесс, а у меня, кажется, уже яйца скоро начнут болеть.

Его движения — резкие и быстрые, абсолютно сосредоточенные. Гребаные поцелуи в шею, за ухом, под подбородком — до того, что мне приходится запрокидывать голову назад.

Я думаю о том, что спустя час покупки умудрюсь запачкать машину гребаной спермой. Но хоть не кровью, ага.

— Я чувствую, что что-то не так, — сказал Азирафель у самого уха таким шепотом, что у меня мурашки прошлись по коже. Я судорожно выдохнул.

— Ничего не так. Не со мной.

Он тяжело выдохнул в шею. Я ощущал, как мое сердце колотилось в глотке.

— Я люблю тебя. И это нечестно.

Я не ответил. Он поцеловал меня чуть дольше положенного, и мне пришлось следить за дорогой краем глаза. Однако, мы ни в кого не врезались. На секунду его рука остановилась (он будто, блять, ощущал, когда я хотел кончить), и я сказал, воспользовавшийся моментом для того, чтобы перевести дыхание.

— Ты хочешь услышать ложь, а я не хочу тебе врать. Поэтому ты должен понимать…

— Что я лучше их всех, да, Кроули, я знаю некоторые моменты твоих мыслей, но иногда ты…

Он резко задвигал рукой, и я весь натянулся, уставившись на дорогу, судорожно выдыхая.

Иногда ты…

я что?

Он резко нагнулся вниз, обхватив губами головку и соскользнув вниз, плотно обхватив губами. Я судорожно выдохнул, вновь дернувшись бедрами, и случайно зажал педаль тормоза, из-за чего машина затормозила, но так же резко среагировала на газ, так что в нас никто не врезался. И в следующие секунды я кончил, ощущая этот гребаный теплый рот на своем члене. Язык и губы.

А Азирафель просто выпрямился, вытер рот рукавом рубашки, огляделся и спросил:

— Воды нет, да?

— Есть мой ахуй вашими действиями, молодой человек, — сказал я все ещё более низким, чем обычно голосом, пытаясь натянуть белье обратно и застегнуть штаны одной рукой. — Я думал, ну, мы подождем хотя бы свадьбы.

Азирафель закатил глаза и уселся обратно в нормальное положение, а не изгибаясь всеми возможными способами.

— Как ты это называешь? — тихо спросил Азирафель, когда я неловко пытался застегнуть ремень, но получалось крайне хреново.

— Называю что? — я смотрел краем глаза на дорогу, постоянно спускаясь к ремню, чтобы нормального его застегнуть.

— Это.

Я уставился на дорогу, замерев на несколько секунд.

Тишина. Почти что мертвая, потому что машина буквально плывет по асфальту. Я все-таки застегнул ремень и посмотрел на дорогу.

— Петтинг.

Я пожал плечами. Азирафель разочарованно выдохнул и отвернулся.

А я даже не ощутил себя виноватым. Ведь он знал, на что подписывался, так ведь? Знал же? Черт возьми, мы знакомы так долго, и…

я так хорошо обманывал самого себя, что, в итоге, поверили все кроме меня.

Я помотал головой. Я ощущал, что должен был сказать что-то, что не будет обманом, но что могло бы звучать по-человечески.

В моей голове не было ни одной мысли кроме того, что я хотел есть.

Поэтому я просто предложил ему перекусить.

кретин.

***

Отпечатки пальцев легко найти, если человек хоть раз выезжал за границу. Не подумайте, я не собирался взламывать его шенгенскую визу. Я не настолько ещё ебанулся.

Пока я искал его адрес и номер телефона, я обнаружил, что он привлекался к уголовной ответственности, так что, если мне повезет, они должны были храниться где-то в одной из бесконечных полицейских баз.

Мне пришлось найти район, за которым он был закреплен, и в каком конкретно подразделении шло следование. Это заняло больше часа, но, в конце концов, я нашел их. Вроде, они либо обнуляются, либо обновляются раз в 60 месяцев, но, на удивление, его привлекали три года назад, так что они все ещё были в базе.

Азирафель прислал мне аж пять штук. Пять! Видимо, умудрилась засветиться вся компания. В современном мире ни над чем париться не надо — даже отпечатки пальцев можно сравнить за минуту или меньше.

И этот тип действительно был там. Это были его отпечатки. Я присвистнул и снова открыл всю найденную о нем информацию, включая документ, который был у Юсуфа. Я обратил внимание на то, что его досье было специализированным. Оно было изъято из какой-то базы, связанной с криминалом. Чей-то организации или типа того. Это была полная характеристика всех его качеств, касающихся работы.

Навыки во взломах и хакерстве, стрессоустойчивость, присутствие зависимостей, все, вплоть до наличия у него психических заболеваний. У него их, кстати, нет. Психопатия не входит в список заболеваний, если Вы подумали об этом. Я подумал о том, что где-то эта херня есть и на меня. Есть же?

Я взял телефон, набрав номер.

Я сказал:

— Алло, Гавриил? Сможешь помочь кое в чем, разумеется, в этот раз я заплачу.

***

У нас не всегда было все налажено с полицией.

Как-то мы были в режиме «холодной войны», о которой, конечно, сверху никто не знал. Как бы то ни было, мы ходили под одним небом, на котором восседали политические деятели, и им нужно было, чтобы одни не трогали других. Конечно же, мы не могли не трогать друг друга.