Я усмехнулся. Кажется, он действительно не проверял свой компьютер. Наверное, он даже не думал, что таким будет кто-то заниматься.

И снова пауза.

— Вы же понимаете, что всё это бессмысленно, — он выдохнул, посмотрев мне в глаза с таким сквозящим безразличием, будто бы он устал от нашего диалога. — Вы можете это оттягивать сколько захотите, но ведь вы придете к этому. К своей смерти. Не естественной. Я не понимаю этого вашего упрямства. Вы знаете, в каком положении вы сейчас находитесь в глазах Босса. В глазах общественности. Что вы будете делать после? Ваша репутация наверняка просто упала в глазах окружающих. Тогда зачем вам это? Что у вас есть кроме работы?

Снова.

Это всего лишь уловка — напоминаю я себе, но мой мозг жадно вылавливает его слова и начинает разбирать под всякими углами. Откуда, черт возьми, он мог знать о том, что я как-то не так выгляжу теперь в глаза общественности?

Ему будто бы, блять, все это Босс пересказывает.

Слухи? Босс мог обсуждать мое состояние среди других?

Я думал об этом, и мне стало не по себе. Кроме работы? Что будет, если у меня её не будет? Мы это уже проходили. Я же просто сопьюсь.

Я поднял на него отяжелевший взгляд:

— Засуньте к себе в жопу это дерьмо. Я говорил, что это не прокатит — и это не прокатывает. На что вы ставите? На мою человечность? Вы общаетесь со мной как с человеком, который думает о будущем. Вы думаете, я думаю? У меня нет будущего, — я сложил локти на столе, подавшись вперед. — Вы неплохо меня одурачили, водили за нос. Этим занималось так много людей, что вы скажите об этом? Что я не профессионал? Да, черт возьми, это правда. И мне профессионально насрать. Скажите мне что угодно обо мне и моем будущем, и я вам отвечу на все одно и тоже — у Энтони Дж. Кроули нет будущего. Вы думаете, что можете заставить меня чувствовать себя угнетенным, но ничего не угнетает меня так, как мои собственные мысли и состояние. Играйте по-честному, мистер хрен-знает-как-вас-там.

Пусть он хоть сотню раз прав. Пусть окажется, что я настолько долбаеб, что я сам запихнул в себя бешеную дозу наркотика. Пусть окажется, что после всего этого от меня отвернется весь мир. Пусть через месяц я выстрелю в себя, но разве имеет ли это все смысл сейчас? Я никогда не думал о будущем. Я могу представлять его так, как маленькие дети фантазируют о замке. Как о чем-то, чего никогда не будет. Настоящего и будущего нет, в конечном итоге, это все становится прошлым. Реально только прошедшее.

Он хочет сыграть на моей человечности, но я оставил её ещё в детстве.

Когда не ощутил ничего при виде избитых изнасилованных девушек. Когда после очередного группового изнасилования мне стало насрать даже на собственную боль.

Он снова улыбнулся, медленно кивнув. Я сел на место, тоже откинувшись на спинку, положив на неё локоть, стуча пальцем по столу. Затянулась пауза.

— Об этом меня тоже предупреждали. О том, что вы сами не успеваете за собой, — он кивнул. Он всё ещё выглядел безразличным. Он никогда не говорит правду. Все это — смесь лжи и истины. Я никогда не пойму, где что, в каких соотношениях. Я ничего не знал, и меня это не волновало. — Я понял, что вы реально сумасшедший, когда предложили мне свою жизнь. И я понял, что это будет сложно. Потому что когда вы говорили об этом — по вам было видно, что вы не собирались умирать.

— Но вы отпустили меня.

— И я буду это делать, пока вы сами не придете к своей смерти. Это просто моя цель. В конце концов, я делаю свою часть. Мы договорились. Хватит думать, что вы держите ситуацию под контролем.

— О, если бы я хоть раз держал ситуацию под контролем, то точно бы умер. Слава Дьяволу, что судьба не дает мне такого шанса в руки. Ничего не под контролем пока дело касается меня. И да, я в курсе, что вы можете просто сейчас щелкнуть пальцам, и сюда выскочит наряд полиции и меня скрутят. И вам за это ничего не будет. Почему вы, кстати, сразу этим не воспользовались?

— Заказчик желает вашей смерти, а не исключения от этой работы. Вы можете меня ненавидеть, но это моя работа. Я бы не хотел доводить все до неприятных вещей.

Я замолчал. Пару секунд смотрел на него, а потом резко улыбнулся во весь рот, обнажая зубы, так, что морщинки-лучики пролегали, наверняка, у глаз. Он нервно повел бровью.

— Слушайте, давайте сразу расставим все по местам. Я не собираюсь быть чьим-то планом, и вы, наверное, сейчас сидите и думаете: да у него нет выбора, я рано или поздно его найду, я всегда все нахожу. Может быть. Мне срать, что там, в будущем, но советую вам отозвать всю полицию, которая сидит рассаженная по гражданским автомобилям, — я мотнул пальцем вокруг территории, как бы очерчивая все машины. — Я заметил как минимум пятерых не просто посетителей. Тот мужик — я кивнул в сторону мужчины, что-то делающего в нотбуке, — не удивлюсь, если у него пушка под пиджаком. Вы может сорвать их всех с цепи, вы можете испортить мне жизнь, но будет очень неприятно, если вам её испортят тоже. Как давно вы проверяли свой компьютер на вирусы?

Он молчал.

Понимаете, вот в чем его фишка: он никогда не отвечает ни на что прямо, если эта не та информация, которую я могу найти сам. Он просто все кодирует сквозь слой пиздежа и вранья.

— Будет очень грустно, если на нем найдутся файлы государственный секретности, за взлом которых вас служба безопасности на куски растаскает. Вы работаете на правительство, но никто из них не позволит такие вольности. А уж тем более если прямо сейчас в ваш кабинет ворвется пару агентов и обнаружат это. Удалить дистанционно не выйдет. Файл закодирован и, скорее всего, вы сами не найдете его расположение. И тем более будет неприятно, если в меня сейчас выстрелит какой-нибудь опытный снайпер прямо из толпы, а через неделею вам придется лечь в больницу с жутким отравлением. Что-то, что испортит всю вашу кровь. Ну а теперь, — я развел руками, — вы можете предложить мне свои условия. Я — свое, вы — свои.

Он посмотрел на меня сверху вниз.

— Вы подготовили это все за…

— Девять часов. Вы можете мне сказать: «потом я вас достану». Неважно, когда будет это потом, потому что так или иначе, пуля вас найдет. Можете сообщать заказчикам, что работа провалилась. Ну или надейтесь на мой суицид, не знаю, сколько они готовы ждать. Если хотите, то я могу вам даже заплатить за то, что вы…

— Вы знали, что ваш Босс узнал о вас задолго до вашего попадания в приют, и ваше усыновление — сугубо его заслуга, включая то, что ваши родители изначально не хотели вас брать? А то, что Азирафель знал вашего Босса раньше, чем узнал вас, что они изначально работали вместе, и что он с самого начала должен был быть для вас быть сдерживающим фактором, это вы знали? Что ваша дружба тоже была спланирована?

— Дайте я договорю, так… Подождите, я не понял, — я уставился на него, когда его слова, сказанные как вырванный из контекста грустный рассказик, как тупой несмешной анекдот, как просто интересный факт, дошли до меня. — Что?

— Я говорю о том, что вы даже не знаете о том, как это работало на самом деле, как это все работает прямо сейчас, но из-за вашего стремления просто всем подгадить, вы даже не знаете о том, что никто вообще не думает о вас, как о человеке, воспринимая с самого начала как бешеную программу с вирусами, которая будет делать то, что сказано. Но вам на это насрать. Вы подгадили мне, поздравляю, моя работа официально считается на этом законченной. За одного посредника хватит несколько тысяч. Не знаю, пять. Переведите на карточку. И лично вот вам мое признание: вы действительно умны, но ровно на том уровне, который хотел от вас ваш Босс. До свидания, — он резко встал, задев бедром столик, и на меня едва не выплескался мой кофе.