— Я стал слишком поздно, да-да.

Он протянул мне планшет, и я понял, что это что-то вроде досье того парня. Совершенно мне незнакомого. Ему что-то около сорока, может, чуть младше, и он замечался во многих криминальных группировках, но никогда на роли организатора. Всегда исполнитель. У него очень узнаваемые методы работы. Пролистав вниз, я заметил графу «уровень» и усмехнулся. О, черт возьми, как будто проститутку на дом заказываешь.

— Чтобы найти организатора придется очень много поработать. Удаленный доступ к электронным носителям будет…

— Почти невозможно заполучить, ага-м. Пока найдите мне всех троих.

— Боюсь, это будет не совсем по нашему договору.

— Слушайте, я умру так или иначе, хватит трястись.

— Так все-таки вы просто самоубийца.

Я пожал плечами, вздернув брови. Я сказал, глядя на небо в тучах:

— Ну.. Наверное? Пока я не совершил суицид, сложно говорить нечто такое.

Мимо нас прошла какая-то женщина, предложив купить газету. Она укрывалась под навесом своего глупо выглядевшего велосипеда, который, видно, был сконструирован для подобных вылазок и втюхивания газет на доллар дороже, чем в любом другом ларьке или типа того. Я не успел отказаться, как Голод сказал:

— Да, давайте.

Я вздернул бровь, когда Юсуф распахнул газету, будто бы что-то там искал.

— Вы читаете газеты?

— Иногда там можно узнать много интересного. Новости, которые теряются в сводках других новостей в интернете просто потому, что у них маленькая популярность. Например, наверняка, новость про то, как подозреваемый на суде вскрыл себе вены будет куда интереснее людям, чем то, что кто-то сбил несчастную беременную женщину.

Он сложил газету, поворачивая страницу ко мне текстом вперед. Я увидел хреновое изображение своего бентли, объезжающего труп. Я посмотрел сначала на текст в газете, который копируют из одного выпуска в другой каждый раз, когда кто-то кого-то сбивает, и поднял взгляд на Юсуфа.

— Откуда вы узнали, что это был я?

— Я знаю о вас больше, чем вы думаете. Я не могу залезть в вашу голову, и узнать, почему вы решили обменять свою жизнь на что-то очень субъективное и расплывчатое, но что-то я узнать смогу. Например то, что вы действительно довольно хладнокровный человек, который убивает ради убийств, а не работы. Знаете, что это? Дикость.

— И что?

— Ничего, — он улыбнулся, снова раскрыв перед собой газету, — это просто то, о чем я говорил. О том, что вам просто нечего делать среди нас. Вы как пластмассовое кольцо, которое лежит на витрине хороших золотых украшений.

— Вы что, думаете, что из-за ваших слов я раньше нужного умру? Я хотел вам ещё со вчерашнего дня сказать, что всё это не прокатит.

— Просто хотел сказать, чтобы вы были аккуратнее.

— Я просто хочу иногда вам кишки через глотку достать.

Он снова улыбнулся. Как-то абсолютно странно.

— Я скину вам этого посредника на вашу почту. Можете поближе ознакомиться. Может, начнете с него. Хотя, как я понял, его сейчас нет в Лондоне, — он прошелестел газетой, перелистывая страницы и сказал: — напомните, когда ваше день рождении? Девятого ноября?

— Десятого.

«и вряд ли я до него доживу»

— Гороскоп для скорпионов на восьмое октября: вокруг может быть много конфликтных ситуаций, пытайтесь не поддаваться на чужие провокации и не чувствуйте себя виноватым. Могут постучаться откуда-то сверху: не беспокойтесь, это старые друзья. Не копите обид и впустите их. Удивительно неплохой гороскоп, правда?

Я посмотрел на него поверх очков. Медленно моргнул. Я сказал:

— Гороскоп для говнюков на каждый, блять, день. Придерживайтесь АОЖ: Аккуратного образа жизни, потому что с каждым днем людей, которые хотят набить вам лицо, становится все больше. Держите язык за зубами: вам его хотят отрезать.

Я ушел, решив, что хер я с ним когда ещё заговорю. Как долго я должен кричать ему в уши о том, что мне насрать на все, и его психологические манипуляции черта с два на мне сработают?

Когда я сел за руль, то снова обнаружил, что мне, в общем-то, некуда ехать. Никаких дел. Абсолютно точно ни черта нет, чем я мог бы себя занять.

Я могу проверить этого чувака, которого мне скинет Юсуф, но, вообще-то, все нужные данные (по крайней мере, его адрес и номер телефона) я смогу узнать за час или чуть больше.

Я уставился вперед, стуча пальцем по рулю. Я проверил свой телефон. Ни одного звонка или оповещения. Впервые никто мне не звонил и ничего не требовал. Чувство долгожданного спокойствия было похоже на ощущение того, что я проглотил паука. Какого-нибудь птицееда или типа того.

Поэтому, по приезде домой, я решил заняться своим хобби. Если Вам интересно, то у меня нет хобби: я просто много бухаю. Наверное, если бы реально как-то бы вышло так, что меня отпустили на пенсию, то я бы просто умер от алкоголизма. Или от передозировки наркотиками.

Я думал об этом, открывая бутылку Хенесси. Нет, я бы точно спился. Мне же просто нечем заняться. Мне не интересно смотреть сериалы или фильмы. Весь мой круг друзей — связан с криминалом. Нет ничего, чем бы я мог заняться, если бы не моя работа.

В общем-то, вот оно: происходит прямо сейчас. Мне не надо работать, не надо никуда бежать и что-то делать. И вот что я делаю: просто сижу и бухаю. Я могу оправдать это депрессией, конечно же.

Знаете, что такое депрессия? Деградация.

Деградирует ваше тело, ваше сознание и разум. А в конце вы просто умираете.

Столько много болезней, которые я мог бы получить. Гепатит, спид, сифилис, рак.

Но я выбрал это дерьмо, от которого не излечиться. И вот к чему я пришел.

В итоге, я нашел в своем телефоне какого-то мужика, которого не помнил, но я почему-то подумал, что он явно не из одного со мной котла. Он меня тоже не помнил, но это не помешало нам набухаться в каком-то баре. Кажется, ему не принципиально было, с кем пить, он выглядел хуже меня. Если я в теории мог прожить ещё месяц-другой, то он, кажется, только и думал о том, как после нашей попойки броситься с моста или под поезд.

Мы говорили об истории. Я в ней разбираюсь очень хреново, но мы сидели и говорили о ней. Обсудили вторую мировую войну. Он рассказал мне про тактику ведению войны в СССР. Он называл это «закидать шапками». То есть трупами. Мне почему-то подумалось, что это очень похоже на мой стиль работы, но вслух я этого, конечно, не сказал.

Уже было семь вечера, когда мы оба были настолько пьяными, что ходили едва. И он сказал мне, едва не рыдая:

— Кто-то сбил мою беременную жену. Пару дней назад.

Я побледнел. Уставившийся на него, я просто смотрел в упор, и ощущал себя не просто ужасно. Отвратительно. Он заметил мою реакцию и сказал:

— Ага, тебе плохо стало, а мне-то как… Тебя что, тошнит? Ты зеленый.

Я кивнул и отошел в туалет. Меня не стошнило. Я снова и снова обливал своё лицо ледяной водой, пытаясь прийти в себя. Я не чувствовал вины. Я ощущал что-то, что мешало мне даже говорить. Не вина. Чувство ответственности.

Впервые я стал ощущать это.