Я сказал ей на ухо:

— Знаешь, я не тот тип мужчин, которые тебе нравится. У меня прямо сейчас есть одна очень твердая штука. Очень холодная. Пистолет.

Она замерла. Её дыхание не изменило свою частотность, и это показалось мне странным. Моя рука снова соскользнула к колену и я не понимающе вздернул бровь. Это не та реакция, которую я люблю.

Она внезапно вскинула голову и усмехнулась:

— Ты не убиваешь женщин. Даже не насилуешь их. Да и вряд ли тут будет изнасилование. Знаешь, если я попрошу тебя взять меня силой, ты скорее испугаешься, что все пошло не по плану.

Она резко встала, и мне пришлось резко выпрямиться. Запахнув халат, закрывая зону декольте, она достала, стоящее за каким-то креслом, бутылку виски. Повертела её, сделала глоток и поморщилась. Я всё пялился ей в спину, пытаясь понять, не сошла ли она с ума. Я вообще не особо доверял своему слуху, так что мне хотелось её выслушать.

Она поставила бутылку на пол и теперь она подошла к окну, повернувшись ко мне спиной. Она сказала:

— Я знаю о тебе немного. Один из моих бывших — коп. Он знал тебя. И вот, я позвонила ему и спросила, не знает ли он кого-то вроде тебя. Он знал. Но мне совершенно нечего было бояться. Понимаешь ли, до этого я работала юристом в отделении полиции убойного отдела. Я столько дерьма повидала и почему-то, узнав о том, кто ты, я только осознала, что это звучит просто как мой новый сексуальный фетиш и не…

Я выстрелил в неё.

— Я же, блять, говорил, что не люблю, когда люди много пиздят, — я шморгнул носом, засунув пистолет обратно за пояс своих брюк. Я посмотрел на труп, на кучу мозгов и крови. На след от всей это каши на окне и снова сказал: — Или не говорил? Кажется, я из тех захватчиков, которые забывают озвучить условия, а потом злятся, что никто ничего не делает и взрывают все к херам.

Я подошел, перешагнув через труп, к окну. Вот такой Лондон мне показался даже симпатичнее. Сквозь разводы крови он будто бы кричал мне о том, как это работало на самом деле. Вот так это все выглядело. Всегда. Через кровь и мозги, вышибленные из чьей-то головы лишь потому, что тебе просто стало скучно.

Потом воспоминания были смутные и неясные, но я с какого-то хера решил, что труп надо спрятать. Оставляя кучу крови, я решил, что мне надо спрятать труп. Я ведь уже говорил, что был обдолбан? Я повторю это ещё раз. Я был обдолбан.

Я нахмурился, глядя на осколки то ли стакана, то ли рамы от картины, валящийся на полу, и подумал, что мне, скорее всего, просто захотелось почувствовать дух фильмов про убийства без договоренности (хорошо звучит), где надо заметать следы и все такое. Замел следы, ага — оставил лужу крови прямо на полу. Какой же я молодец, черт возьми! Легче было просто оставить её там, один хер нигде не было моих отпечатков (только на кране в ванной, да и то я потом мокрой рукой его закрывал, так что едва ли).

Я потер виски и решил, что моя супер-сила «грандиозный пиздец» делает из меня умственно-отсталую бешеную псину. Такой себе обмен, ели быть честным до конца.

Я уставился на свою комнату, которая по-прежнему не была чистой и все-таки продолжил это дело.

К восьми утра моя квартира снова выглядела нормально (только кровавый след на обоях убрать так и не удалось, поэтому я просто переставил какую-то статую, закрывая ей кровь, а дырку в стене от пули закрыл картиной; теперь я понял, каково практичное применение предметов искусства. Ничего бы более гармонично не закрыло это дерьмо).

Я стянул со своего запястья бинты, пялясь на швы. Интересно, доживу ли я до того момента, когда их надо снимать будет?

Звякнул мой телефон. Я достал его из заднего кармана и увидел неопределенный номер. Некий смутный голос сказал мне:

— Доброе утро, мистер Кроули. Не разбудил?

— Ээээ… Нет. Вы кто?

Выдох. Тяжелый и уставший, будто бы человек, который его только что выпустил, не спал двое суток. Он сказал:

— Юсуф.

— А.

— Можно вас на минуточку при личной встрече?

— Э, — снова издал я неясный звук, почесал шею и сказал: — Только если вы не будете швырять мою голову как шар для боулинга, то да.

— Можем встретиться в публичном месте, если вы боитесь. Хотя, поверьте, вы можете бояться меня, но я всегда буду напуган больше.

— Спасибо, это абсолютно точно меня не утешило. Куда мне подъехать?

— Улица Great Suffolk, 158, Кафе Терри, оно как раз открыто, и, должно быть, там много людей. Так что это будет безопасным для нас обоих.

— Хорошо, через полчаса.

Понятия не имею, как мне относиться к тому, что он с какого-то хера меня боится. Хотя, наверное, у него есть основания бояться меня на территории, которая не окружена его людьми. У всех есть основания. Потому что я не сумасшедший (и люди начинают считать иначе).

***

Само кафе представляло из собой обычного вида забегаловку, в которой я побрезгую заказать даже кофе. Людей действительно была херова туча, и по лицу запримеченного мною у машины Голода, я понял, что туда мы точно заходим не будем. Я выдохнул с облегчением.

— Только не говорите, что вы уже все нашли. Я почувствую себя дебилом.

— Как будто для этого чувства вам нужно хоть что-то.

— Можно без переходов на личности?

— Разве это не то, чем вы обычно занимаетесь?

Голод посмотрел на меня таким взглядом, будто бы действительно удивился, что мне может быть неприятно. Мы стояли под навесом, прислонившись к деревянной перегородке с обратной стороны террасы. Территория за нами гудела музыкой и громкими разговорами. Пахло кофе и едой. Разной едой, запахи которой смешались в один железобетонный запах жареной пищи. До сих пор не понял, как утром можно есть хоть что-то жареное.

— Слушайте, вам же не надо сейчас из меня делать ничтожество, я — ваш заказчик, так что…

— И моя цель в том числе, — он посмотрел на меня и с каким-то нескрываемым отвращением глянул за плечо, когда кто-то от души почавкал.

— Вы сами выбрали это место.

— Здесь трудно совершить нападение.

— Вы меня пугаете больше, уж вы поверьте. В конце концов, из нас двоих я стою с подбитым глазом.

— Это всего лишь моя работа, — пожал он плечами. — Я, вообще-то, попросил вас встретиться со мной по работе, а не чтобы отношения с друг другом выяснять. Вы мне сами не особо нравитесь, но…

— Вы снова это начинаете!

— Начинаю что?

Я выдохнул, чтобы не начать орать от злобы. Он меня раздражал до того, что мне хотелось врезать ему промеж глаз. Он делал это специально — так я думал.

— Я хотел спросить, — начал он, когда понял, что я не собираюсь отвечать, чтобы не затягивать нашу словесную перепалку, — что будет, если вы узнаете, что это сделал Азирафель?

Я посмотрел на него. Медленно повернул голову. Хоть он и не видел моего взгляда из-за очков, но таким людям не нужен взгляд. Он всё понял. Он сказал:

— Я говорю вот о чем: ему вы мстить вряд ли будете, и что тогда с нашим договором? Что-то сомневаюсь, что вы ляжете под пулю.

Я молчал. В моей голове эта мысль будто бы отскакивала от стенок черепа, ударяясь то от одной, то от другой, и никак не давала мне её словить. Я пялился на асфальт, и все думал и думал. Думал и думал. Пытался понять свою реакцию, но её будто не было.