Пропущенный от Босса, даже пару сообщений — с содержанием не то угроз, не то попыток узнать, где я и что делаю. Мне стало не по себе от мысли, что я смог сделать что-то, что Боссу снова пришлось париться обо мне.

Но что?

Я все-таки попытался его убить? Хотя вряд ли бы он мне тогда писал и уж тем более едва ли он бы мне принес костюм, отвез в больницу и позвонил Анафеме.

Что-то явно было не так.

Нет, окей, я примерно знаю, чем обусловлены эти причины, но, черт возьми, у всего должна быть мера. И в плане Босса я этой меры до сих пор не видел. Хотя должен был.

Я потер переносицу, открывая окно с вызовами.

Куча пропущенных: в основном Азирафель, пару от Босса, от Анафемы. Все они звонили мне сами. И только три номера, которым звонил я. Номер Греты, номер Джеймса (я подписал его «Ииуда», ага, ясно, и думать долго не надо) и неизвестный.

Мой палец дернулся, чтобы вызвать один из них, но я поднял взгляд к камере и покачал головой. Нет, не здесь.

Я отложил телефон и пошел проверить другие комнаты. В ванной на поддоне в душевой кабинке запеклась кровь.Поодаль валялась окровавленная пуля. Зеркало было в разводах. Я нашел стоящее в ящике средство для чистки стекла, пару раз брызнул и вытер обычным полотенцем. Посмотрел на себя ещё раз. И все-таки решил побриться.

В моей ванне пахло спертой кровью и антисептиками. На полу валялись ножницы, пинцет, игла, нити и пластмассовый ящик домашней аптечки. Были рассыпаны какие-то таблетки из упаковок. Похоже на обезболивающее. Я махнул на это рукой и умыл лицо, потратив ещё десять минут на то, чтобы уложить волосы. Почему-то они были чистыми. Неужели я ещё в таком своем состоянии удосужился помыться?

Бритву, я так полагаю, я не трогал из лучших побуждений (хотя не то чтобы мне это помогло). Ещё пять минут я стоял и пялился на себя в зеркало.

За последнюю неделю произошло слишком много. Столько, что мне хотелось выть и, сев на этот запачканный пол, снова разрыдаться. Будто бы это могло мне помочь (я догадывался, что это просто отходняк от мета; от особо больших доз на меня накатывало жутко). Больше всего мне бы хотелось сейчас прибежать к Азирафелю и, расплакавшись у него на плече, молить не то о прощении, не то о понимании. О чем угодно.

В такие моменты — которые в моей жизни уже не имели индивидуальности — мне больше всего хотелось бы услышать хоть от кого-то, что я прощен. Сейчас я могу ощутить весь вес моих грехов. Будто бы они имели материю и тяжесть, и сейчас лежали пирамидой на моих плечах и голове. Поэтому она так болела.

Я попытался повторить себе о том, что это просто последствия мета. Но это никогда не помогает мне избавиться от подавленного настроения.

Я пялился на своё отражение. В свои пугающе-пустые глаза, не видя там ничего человеческого. Взгляд бешеного животного, которое вот-вот должны усыпить и это животное каким-то образом про это прознало.

Что я творил все это время?

Мне даже некого в этом обвинить. Ведь во всем виноват только я.

Внезапно меня затошнило, но я осознал, что тошнить мне было нечем.

Выключив свет, я вышел из ванны, решив, что пока действовали таблетки и транквилизаторы, не лучшей идей будет тратить столь драгоценное время моего косвенного светлого сознания на самобичевание.

Я обошел растения. Полил их и побрызгал. Постоял около распускавшийся орхидеи. Не сезон. Почему она распустилась?

Покачал головой. Надо бы найти ключи и кошелек. Раз Бетнли припаркована, то, скорее всего, они здесь. Но откуда меня привезли в больницу? Из дома? Пытался ли я содрать свою кожу у себя в ванне? Могу представить то, насколько психоделичной была картинка. Такое не в каждом хорроре увидишь.

Как только выйду на пенсию — сниму фильм.

если доживу.

Я оглядел ещё раз кабинет и гостиную. Ничего. Ещё раз окинув печальным взглядом разбитую статую, я пошел в спальную. Единственное место, где я ещё не был и где я нахожусь, на самом деле, меньше всего.

Справа на полке лежали ключи от бентли и кошелек. Я проверил его — все карточки на месте. Налички почти нет. Надо будет проверить, сколько денег осталось на счетах и не трогал ли я те деньги в чемодане. Черт знает, может, я успел скататься в Лас-Вегас и проебать все в казино. Так много вопросов.

Я посмотрел на камеру в углу.

Они могли смотреть на меня в любой момент моей жизни. В любое время суток.

Вот это хобби у человека: смотреть как Энтони Дж. Кроули дрочит. Да. Круто. Парни, вам надо лечиться.

Хотя кому нынче не надо?

Я запихнул бумажник в задний карман и обошел валяющийся на полу рваный костюм. Открыл гардеробную и взял более-менее подходящий под костюм пиджак. Не могу без пиджака. Ощущение, что хожу голым.

Я снова посмотрел в камеру. Надо было их проверять каждый месяц. Может, купить более усложненную модель. И ничего бы из этих действий не дало бы мне гарантии, что они не смогли бы сбить мне камеры в эти четыре дня. Ничего.

Тяжело выдохнув, я взял костюм с пола, чтобы выкинуть его, и что-то звякнуло. Я встряхнул его ещё раз. Из кармана вывалились ключи. С минуту я пялился на них. Это ключи от дома моих родителей. Я ездил туда? Зачем?

Кажется, я не появлялся там почти год. Или даже больше?

Зачем я ездил домой к своим родителям? Пытался провести спиритический сеанс? Что-то мне подсказывало, что если бы у меня получилось, то я в тот же миг выстрелил себе в висок.

Я взял ключи, повертев их в своей руке. На другой стороне засохший отпечаток крови. Ага. Чудесно. Кажется, мне надо снова туда съездить. Ключи от гаража были полностью в подсохшей крови.

Я моргнул. Попытался что-то вспомнить. Даже нахмурился, имитируя активную мыслительную деятельность. Ничего.

Ладно. Проехали. У моих попыток не больше смысла, чем если бы слепой пытался прочитать книгу, тыкая в совершенно ровные страницы пальцами. Просто возьми книгу с шрифтом Брайля.

где бы мне ещё взять эту книгу.

Я очистил ключи от крови под краном на кухне, обнаружив, что две бутылки виски покоились на полу почти пустые. Я тяжело выдохнул. Чудесно. Кажется, я целеустремленно пытался себя убить. И даже это у меня не получилось. Примерно можете понять то, насколько я ощущаю себя неудачником, после того как осознал, что я даже покончить с собой не могу.

Самоубийца, который не может умереть.

Я выключил воду и проверил ящики. Зато пачка хлопьев все ещё на месте. Я наклонился, чтоб поднять бутылки и заметил, как под тумбой что-то блеснуло в свете включенного света. Протянув руку, я нащупал там ключи от своей квартиры.

Ладно, по крайней мере, я не отдал их какому-нибудь бомжу с фразой: «заходи, парень, я скоро сдохну, мне это больше не нужно». По крайней мере, я не наделал тех глупостей, которые пришлось бы восстанавливать у нотариуса.

Или это было бы ещё ничего на фоне того, что я делал дома у родителей?