«Я победил», почти услышал от него Ниротиль в эту минуту, хотя Дека и не смотрел на полководца. Он ни разу даже не повернул головы в его сторону. «Мертвому, что радости в том?», внутри себя поспорил с ним Ниротиль.

— Я готов, — негромко произнес Лияри, и на его шее затянулась петля.

*

«Дорогой друг! Хотя ты получил мое письмо с нарочным, я должен отправить тебе и другие слова, слова от сердца, потому что я услышал удивившую меня новость, весьма украсившую нерадостные дни. Мастер-лорд сообщил, что ты вернулся к верховой езде и тренировкам с тяжелыми доспехами…».

Ниротиль усмехнулся, потянулся за вином. Его величество Гельвин, нынешний Правитель, сентиментальный, верующий, скромный воин предыдущего короля — свергнутого, что немаловажно. Ниротиль был уверен, что Хмель Гельвин проводит бесонные ночи, сочиняя благодарственные письма, соболезнования и поздравления. Возможно, не все ночи, но две-три в месяц точно.

«Скорблю о наших неожиданных потерях во Флейе. Вне всякого сомнения, не следует проявлять никакой мягкости к мятежникам и тем, кто согласился с ними и последовал за ними». И вновь Ниротиль задумался. Сонаэнь могла быть отнесена к одной из сторон или нет?

«Рад сообщить тебе, что Брат Ревиар вернулся с востока, а с ним и зерно; не хочу спрашивать, как и где он добыл его для нас. Теперь мы полностью обеспечены провиантом для войск, и я буду рад видеть тебя в Элдойре у трона, который в эти дни становится все менее удобным и все более шатким». Ниротиль нахмурился, но следующие строки все прояснили.

«Полагаю, нет в Поднебесье угла, где не слышали о несчастье, постигшем меня и нашу леди Правительницу, Сестру Милу. Могу сказать, что наша сестра приняла смерть нашего первенца с большей выдержкой, чем я мог себе представить. Иногда в наших женах мы находим силу, о которой и не подозревали».

Ниротиль пробежал глазами остаток письма — новости о строительстве, пожелания, молитвы. А, вот: «Твоя идея с переброской войск показалась мне настолько удачной, что я намереваюсь лично совершить несколько дальних маршей с войсками. Не все так просто, как нам хотелось бы; вряд ли мы когда-либо сможем убедить ревиарцев перейти Кундаллы и отправиться на запад, но всему свое время. Молодой Иссиэль беззаветно преданный трону юноша, и решением Наставников Военного Совета будет произведен в мастера войны. Но ему нужно твердое руководство, и я решил…».

Вот оно. Правитель решил. Полководец Лиоттиэль сглотнул. Безумие, но его более чем сомнительные успехи на юге показались Гельвину стоящим достижением. Настолько стоящим, что он готов был отправить Ниротиля на запад, в процветающее Загорье, лишь формально подчиняющееся Элдойру, чтобы контролировать князя Иссиэля!

Моего вероятного соперника на посту старшего полководца. Нас всего четверо, и рано или поздно мы все покидаем высокие посты — или этот мир.

Как бы ни хотелось Ниротилю спрятаться с войсками где-нибудь на благодатном юге — в Сабе, почему нет? — его отправляли в благополучный край, и он был бы сумасшедшим, если бы отказался.

Если учесть, что ряды его армии поредели, а большая часть присягнувших мастеров либо были бездомны, либо вынуждены кормиться наемничеством, он просто обязан вести их на запад.

В любом случае, выбор сделан. Спорить с Правителем он не стал бы, даже если бы тот велел ему вернуться в восточное Черноземье или на северные границы его, или даже дальше, к Пустошам — Ниротиль содрогнулся. Пожалуй, с таким назначением он бы все-таки поспорил.

Последний ларец с письменными принадлежностями Ясень почти упаковал. Молодой Сато получил приказ оставаться с гарнизоном во Флейе и с горя запил, да так неожиданно глубоко, что Ниротилю пришлось взять на себя заботы об обустройстве форпоста, пусть большей частью и в виде распоряжений и проверок.

Вещи упакованы, обоз подготовлен. Через несколько часов они выдвигаются в путь.

Что это, легкое жжение в пятках, в спине, сжимающее грудь, но не в тисках боли? Что это, жажда увидеть выстраивающиеся повозки, учуять запах костров, услышать строевые песни — даже самые ужасные, благочестивое дерьмо вроде «Славься, Элдойр, славься, белое воинство» или похабную дрянь вроде «Бесстыжей сестренки с плоскогорья»?

Вновь сквозь сон прямо в седле улавливать брань Триссиль и ответные возмущенные оговорки Ясеня, хохот Трельда — но нет его больше, нет, вдруг тенью осела мысль, — причитания Линтиля.

Полководец погибал в тоске по походам. Почти два года бездействия довели его до состояния, когда он рад был приветствовать любую, самую бессмысленную деятельность, которой армейцы обычно занимали эскорт-учеников.

Наконец, последние указания были розданы, письма написаны и заверены, Ниротиль обнялся с остающимися воинами — младший Сато, хренова истеричка, посмотрим, как ты справишься, мир тебе! — и спустился вниз. Выносили последние сундуки с первого этажа. В небольшом холле на лавке сидела Сонаэнь.

Ниротиль залюбовался ее осанкой.

Она была тенью самой себя, и без того не слишком заметной, в последние недели. С удивлением полководец обнаружил, что скучал по ее манере проскальзывать мимо вдоль стены, ее дешевым простецким платьям и неукоснительно читаемым по часам молитвам. Пусть даже она не делила их с ним, все равно. Каким-то странным образом ее присутствие составляло уют его дома — даже если не было дома вовсе, вот как сейчас.

Пустеть особняк не будет, его немедленно займет покорная трону семья, какой-нибудь воитель или судья с семьей, неважно, а после и следующие хозяева отправятся дальше. Так происходило всегда, разве нет?

Сонаэнь вздрогнула, когда полководец остановился над ней.

— Мой господин, — она поднялась, опуская глаза и смыкая руки ладонь к ладони, покорная и послушная, как и прежде.

— Все собрали? — он проигнорировал ее приветствие и оглянулся на своих новобранцев.

Они немедленно испарились вместе с остатками вещей. Ниротиль сел, но леди Орта осталась стоять.

— Что со мной будет? — спросила она чуть погодя.

Если она сдалась — эта победа была из тех, что радости ему не принесли.

— Это зависит от многих вещей.

— Вы казните меня?

Ему следовало мучить ее неизвестностью, но, хотя полководец и опробовал эту тактику, она не шла ему, заставляла его чувствовать себя слабым, и к тому же, требовала самообладания, которого у него не было. Ниротиль откашлялся.

— На самом деле, нет. Ты уедешь. Навсегда. Ты останешься моей женой, — просто сказал он, жестом показывая ей на лавку рядом, — ты отправишься в Мелтагрот, где Орден Госпитальеров свил себе гнездо Бог весть когда. Будешь жить там. Я беру на себя твое содержание и обеспечение твоей учебы, гарантирую защиту, признание и неприкосновенность.

Глаза леди Орты округлились, как и ее беззвучно раскрытый рот. Кажется, она в самом деле ждала казни.

— Я получил приказ о переброске в Загорье. Думаю, теперь это может быть надолго. Надеюсь. Хорошие лекари всегда нужны воинам. Ты также будешь представлять мой дом, когда это будет необходимо. Должен предупредить, там порядки строже, чем здесь. Но скучать ты не будешь. Загорье благополучный край, но для воинов там есть чем заняться. Как и для госпитальеров.