— Не до тебя, — предупредил приветствия полководец, отодвигая его прочь с дороги, но горец легко остановил воина твердой жилистой рукой, — чего тебе?!

— Леди Сонаэнь только что взяла у меня бинт.

— Да провались она нахрен, эта траханная леди, я б ее тем бинтом удавил, — скороговоркой на сальбуниди отбранился Ниротиль, и вновь был остановлен Сегри.

— Все раненные здесь кроме тех, что все еще сражаются. Если не ваши раны требуют лечения ее руками, то чьи?

Понимающие серые глаза, пронзительные и пристальные, заставили Ниротиля замереть. На этот раз доходило с трудом.

«Но нет, этого не может быть, это невозможно, он не мог прийти за ней, это было бы самой большой глупостью». И одновременно с тем Ниротиль понимал, что именно в своем шатре ни за что не стал бы искать врага, и леди Орту посетил бы в последнюю очередь.

Ясень следовал за ним, но, подойдя к головным шатрам, полководец поднял руку, показывая, что дальше пойдет один. Ему не потребовалось подходить слишком близко, чтобы услышать знакомое воркование Сонаэнь с оттенком жалобы.

Лучше бы я выпил тот яд на пиру, подумалось полководцу. Дважды она предает меня в моем доме с моим врагом.

Он дал знак Ясеню молчать. Тот медленно кивнул, отступил за подмогой. Ниротиль приметил двух лошадей в некотором отдалении. Заседланные, они были едва заметны в темноте. Если их и охраняли воины Наместника, они уже должны были заметить слежку и бежать, но скорее всего, Дека был один — так, по крайней мере, поступил бы сам Тило. Первыми за Ясенем подоспели сыновья Сартола. Знающие язык жестов, они быстро договорились между собой о последовательности действий и заняли позиции, ожидая только одного жеста от полководца.

Он ждал. Ждал, пока сердце прекратит биться больно и неровно. Доносящаяся беседа из шатра тому не способствовала.

— …вам следует уйти, милорд. Я завяжу одинарным узлом, вы сможете развязать его легко.

— Мне следовало уйти гораздо раньше с тобой. Посмотри, что этот зверь сделал.

Она молчала.

— …ты убедилась? Нет, не надо плакать, леди, — голос Лияри звучал выше, чем обычно, — Боже мой, милая леди, мне так жаль. Ты сможешь ехать верхом? Идем. Прошу. У нас мало времени.

Ниротиль кивнул Ясеню и Сато-младшему — тот с кошачьей грацией крался к задней стороне шатра. Полководец усилием воли заставил себя не думать, о чем именно говорят внутри шатра его жена и Наместник.

Сато-младший сгреб длинные поводья лошадей. Ниротиль решительным движением отбросил полог шатра и вошел внутрь, не снимая шлема. Как знать, не притаились ли где-нибудь в тенях лучники Наместника Лияри.

К чести последнего, сам Дека не моргнул и глазом, не дернулся в сторону, не предпринял попытки к бегству. Лишь беспощадно оскалился, отнимая руку от лица Сонаэнь Орты, больными глазами глядящей на него снизу вверх.

…Сколько бы раз ни повторялась победа, она не могла наскучить, даже будучи всегда одной и той же. Но падение всегда отличалось. Все по-разному переживали собственное поражение, все его враги. Кто-то отказывался сдаваться, другие не произносили ни слова, пока не валились мертвыми под ударами его клинка. Некоторые убегали или пытались убежать.

Дека не отошел от Сонаэнь, более того, взял ее за руку и заставил встать за собой. Злой оскал на его лице превратился в кривую усмешку.

— Вас устроило то, что вы нашли во Дворце Наместника Флейи? — беспечно зазвучал чуть севший голос. Ниротиль снял шлем.

Ему не хотелось упражняться в остроумии. Не тогда, когда мертвый Сато еще не успел остыть под стенами Флейи. Но Дека Лияри, очевидно, принадлежал к говорливой породе. Такие любили высказаться после битвы. И перед смертью.

Триссиль была такой, например.

— Положи оружие на землю. Медленно опустись на колени, убрав плащ, — зазвучал четко голос Ясеня. Заскрипели тетивы, полководец все еще смотрел на Сонаэнь. По ее позе нельзя было понять, хочет она остаться с Лияри или молит об освобождении. Как и по ее лицу — Ниротиль не мог поверить, что лиловые синяки на скулах, разбитые губы и ссадина на подбородке его собственных рук дело.

Это не я. Это кто-то другой. Она виновата сама. И этот флейянский говнюк, держащий ее за руку, как будто имеет на это право.

В левой руке Лияри оказался нож, мгновение, и Сонаэнь уже была перед ним, острие упиралось ей в шею. Она не дрогнула, лишь глаза распахнулись шире. Бледная, едва дышащая, она вряд ли могла бы произнести хоть слово. Полководец знал ее состояние. Она так устала от всего происходящего вокруг, что уже не боялась. Это был шок, и он знал по себе, что чувство пережитого ужаса не покидает никогда, заменяя собой многие другие.

«А ты думала, твой любовник гнушается моих методов? Мы одной стаи выкормыши».

— Петля или сталь? — произнес младший Сато, — не трать время, отпусти девушку, и получишь чистую смерть.

— Благодеяние с твоей стороны, братец. Мой спор не с тобой, — острые зеленые глаза не покидали лица Ниротиля, — поговорим? Но сначала убери своих питомцев.

— Убери руки от моей жены.

«Не бойся, жена. Не бойся, даже если я пытаюсь тебя напугать». Он не должен был, но напрягся, ослаб на секунду, утопая в гневе, когда хватка Деки стала лишь крепче вокруг тела Сонаэнь.

— Выведи солдат из Дворца, верни моих детей матерям и отпусти их, — жесткий голос Лияри вел торговлю так уверенно, словно они занимались перегоном скота с пастбищ. Ниротиль фыркнул.

— Твои дети под защитой Правителя, он решит их судьбу.

— Мои жены.

— Под охраной. Никто их не тронул и не тронет.

Взгляд Лияри чуть померк, затуманился, перед тем, как прозвучало следующее требование:

— Ты не будешь жечь Флейю.

— Я уже ее не сжег. Убери нож.

— Ах, но разве благородные князья не захотят своей доли от добычи? Им хватит жемчуга и янтаря? Тряпок и чернил? — Дека сделал шаг назад. Сонаэнь оступилась, следуя за ним неловко.

Ниротиль сжал зубы, моля Бога дать ему еще хотя бы каплю, одну необходимую каплю терпения. Он никогда не был силен в переговорах, лишь в быстрой атаке.

— Флейя не проявила неповиновения. Ты проявил. Отойди от леди и сдайся.

— Или?..

— Тебе все равно умирать, — пробормотал Ясень из угла, не шевелясь, напряженный, с мечом в руках, — отпусти госпожу.

— Как трепетно сыны Элдойра защищают свою собственность! — следующее движение Лияри Ниротиль не успел даже отметить, оно было столь стремительным — смазанный след в пространстве, остро разрезавший воздух звук натягиваемой тетивы — перед тем, как охнула рухнувшая на пол Сонаэнь, а в руках Наместника появился длинный лук.

У него почти драконий взгляд, отметил Ниротиль. Едва видимые зрачки, концентрация на грани возможного, движения отточенные и плавные, идеальные. Жаль лишать такого воителя армию.

Если бы только не стрела, с расстояния в четыре шага нацеленная полководцу в лицо. Возможно, какие-то герои умудрялись отбить стрелы мечами, но даже стремительная сабля Этельгунды не могла изменить законов природы: отпусти Дека тетиву, и Ниротилю пришел бы конец мгновенно.

«Не стрелять! Прочь! Всем два шага назад!», командовал кто-то снаружи, Ниротиль не видел, кто. Шум поднимался вокруг. Зеленые глаза флейянца сузились, полыхнули огнем.