— Ох, находчивая лиса!

Лис руги, степные кочевники, знали и почитали. Впервые ружанка улыбнулась.

Еще через неделю полководец осторожно дотронулся до ее плеча ночью, обнаружив знакомую твердость металла. Острый нож мгновенно уперся ему в шею, Ниротиль отнял руки. В глазах женщины не было намека на сон.

— Ты заболеешь. Тебе нужно снять ее. К тому же, она моя.

— Днём она твоя. Ночью она тебе не нужна. Уйди, пока я тебя не прирезала.

— Тебе нужно нормально выспаться.

— А ты, значит, лучше всех знаешь, что мне нужно? Свали, пока цел, брат-воин.

— Где твоя дерзость днём, лисичка? — Ниротиль вздохнул, затем сумасбродная мысль посетила его, и он отстранился, принялся раздеваться, игнорируя ее ошалелый взгляд.

— Сдурел, — констатировала она, — ты что делаешь?!

В ее голосе ему послышались оттенки паники. Не обращая внимания, он обнажился полностью, отбросил вещи в сторону, раскинул руки. Ягодицы неприятно холодил сквозняк.

— Смотри сама, я тебя не трону. Я не хочу.

— Поздравить? Свали, — женщина села, не убирая нож и продолжая хмуриться, — можешь не трясти передо мной причиндалами, не впечатляет.

Ниротиль лишь закатил глаза.

— Если кто-то захочет тебя тронуть, ему придется сначала убить меня. Сними мою кольчугу. И не трогай мои вещи больше, — не удержался он, когда все же добился своего.

Так тяжело она никогда не была ранена. Она часто казалась ему почти неуязвимой. Она — и Весельчак Трельд, чуть поодаль лежавший теперь мертвым.

Крики и стоны доносились со всех сторон. Маленькая диверсия быстро превращалась в полномасштабное хаотическое наступление.

— Давайте, сюда, порвем их!

— Десять-двадцать, не больше, — считал кто-то, — на каждый вход. Мы их задавим.

— Кто-нибудь, где мастер-лорд? Его ребята там внизу почти прорвались. Сюда нужно еще нажать!

Ниротиль, глядя на возбужденных, обозленных воинов, рвущихся отомстить за соратников, ступил на шаг назад. Наивные лицемеры могли говорить ему, что трагедии в Сальбунии можно было избежать. Когда они мстят, нет того, кто их остановит.

Этому урагану можно лишь подчиниться, взлетев с ним вместе или погибнув под его ударами.

Но Трис, чье дыхание увядало у него под ногами, не заслужила такой участи. Идя рядом с уносящими ее госпитальерами и прикрывая себя и ее щитом, Ниротиль молился — возможно, впервые в жизни.

Останься со мной, Правдивая. Оставь ее со мной, Боже, просто оставь ее жить.

Серая одинокая вуаль возле виселиц в стороне от центральных ворот Наместника обрадовала полководца даже больше, чем когда-то прежде в степях — знамя подкрепления.

— Сонаэнь, — он впервые произнес ее имя за долгое время, — ты уже достаточно здорова? — она смолчала, сжав руки перед собой, трепещущая и маленькая, — я спросил. Ты. Здорова?

— Господин мой… да. Господин, я… простите меня, я…

— Ты. Иди в госпиталь. Ты нужна. Пришли кого-нибудь ко мне оттуда. Выполняй.

Она низко поклонилась перед тем, как бегом припустить к палаткам врачевателей и тенту, под которым размещали пострадавших от огня в подземных ходах.

Странно, подумалось Ниротилю, когда он чуть дольше секунды глядел ей вслед. Странно, что раньше он так стремился разглядеть ее глаза даже под вуалью, но теперь только и надеялся их больше не видеть никогда.

========== Маневр Пастушка ==========

Шатры госпитальеров, не отмеченные никакими знаменами, как и многочисленные серые тенты с зеленой окантовкой там, где она еще сохранилась, протянулись вдоль стен Флейи. Ниротиль взирал на беспокойную суету воевод с надменной ухмылкой.

Скоро. Скоро они поймут, что только прямой штурм или длительная осада могут помочь в их положении. К счастью, на этот раз осаждать приходилось не целый город. Хотя дворец наместника и мог посоперничать с некоторыми городами, в свое время осажденными полководцем Лиоттиэлем.

Воеводы перессорились. Прокляли друг друга не единожды. Каждый оставался при своем мнении, и в основном все сходились на необходимости осады. Необходимость эта ни одного из них не радовала.

— Я слишком стар для такой жизни! — жаловался мастер-лорд Сартол, — я заслужил тихую, покойную старость в окружении красивых женщин и благодарных сыновей!

— Мы благодарны, отец, — немного вразнобой послышалось со стороны его воинов, Ниротиль присмотрелся. Так и было: лорд привел с собой нескольких из своих наследников. Мастер-лорд слыл везучим воином, в войне не потеряв ни одного из них.

Сартол умиленно вздохнул, затем отвернулся от своих парней.

— И все же я стар, — продолжил он, — совершенно точно, мое место не здесь.

— Осада так страшит тебя, мастер-лорд? — улыбнулся ему Ниротиль. Мастер-лорд хмуро окинул взглядом Дворец.

— Вчера мы уже пробовали напасть на них. У них в запасе трюки и похлеще. Они ждут, что мы нападем. Они будут готовиться.

— Осада невозможна, — высказался другой воевода, — в любую минуту нас призовут в белый город — мы ближе, чем другие штурмовые войска.

— Дела в столице так плохи? Зачем штурмовые?

— Затем, что в них его величество уверен! — рявкнул Ниротиль, — еще вопросы? Или мы, наконец, решим, долго ли будем ждать ответа от этой трусливой лягушки?

— Вчера нам дали достойный отпор, мастер, — сразу несколько голосов послышались от занавеси, — не лягушачий точно.

Договорившись все же окончательно определиться с дальнейшими действиями к утру, воеводы расходились. Это не было похоже на обычный их распорядок дня: обычно они старались определиться с планами перед закатом. Ниротиль отправился прямиком к госпитальерам, злобно поглядывая на ворота Дворца Наместника по правую сторону. Молодых воинов сменяли более опытные мастера меча: в темноте более велика была вероятность ответного нападения или другой каверзы.

«Как они похожи на меня в юности, — думал Ниротиль мрачно, мельком присматриваясь к набранным уже после победы эскорт-ученикам, — такие же неистово мечтающие о битвах, славе и успехах в мастерстве. Посмотрим, что они скажут после недельной осады. Как раз горожане начнут нас вырезать по одному пьяными в переулках, а стоянки мы засрем и завалим нечистотами колодцы и источники». Но пока новобранцы восторженно переглядывались и задирали носы друг перед другом, особенно, когда их командиры-сотники появлялись рядом.

«Итого: семь сотен квартированных воинов, триста из них — юные и неокрепшие, как бобовые ростки, — подсчитывал Ниротиль, — около тридцати погибших — и это мы даже не успели сразиться». Он опасался, что подобное начало не сулило победоносной схватки.

Осаждать Флейю! Бред; город был укреплен, а выточенное из скалы, основание его покоилось на горной породе. Когда-то его построили для защиты Элдойра от нашествий с юга, и веками Флейя оставалась неприступной для внешних врагов. Определенно, классическая осада с отравленными источниками и катапультами была невозможна — Дворец не стоил разорения всего города-крепости, а именно этим бы все и закончилось. Ниротиль не стал добивать себя созерцанием неприступных стен. Достаточно было и того, что он хоронил своих соратников.

К утру мертвых могло прибавиться.