Сидя в закрытом паланкине по дороге домой, Сонаэнь старалась плакать беззвучно. Мысли, прежде ее даже не посещавшие, пускали все новые и новые корни. Вытесняли прежние чистые чувства и намерения. Слова, что когда-то она не произносила даже про себя, опасаясь бесчестья и гордясь чистотой, вдруг начинали описывать ее собственную жизнь.

И, хотя вечером дверь в комнату мужа была открыта, а он сам дал понять, что не против ее компании, она не воспользовалась его молчаливым приглашением. Впервые.

========== На каждой из сторон ==========

Письмами, которые приходили Ниротилю, можно было протопить небольшой домик в холодный сезон.

Сонаэнь занималась письмами отца, занималась письмами-счетами и письмами-предложениями, которые вошли в моду с появлением дешевой бумаги и увеличением числа грамотных жителей королевства. Обычно это были скучные и однообразные тексты убористым почерком, превозносящие товар продавца и его честное имя.

Важные и личные сообщения полководец Лиоттиэль всегда читал сам. Это требовало наличия увеличительного стекла и сосредоточенности, и Сонаэнь привыкла к своему беззвучному присутствию рядом. Иногда он комментировал прочитанное, давая ей возможность начать обсуждение и поддержать беседу.

Но с отъездом во Флейю все изменилось. И Сонаэнь была весьма удивлена, когда Ниротиль пригласил ее разбирать письма вместе.

Когда она вошла к нему в кабинет, он уже держал одно из них в руке, распечатанным.

— Это интересно. Вторая леди Лияри приглашает тебя «полюбоваться отцветающими хризантемами». Ты знаешь ее?

— Мы встречались.

— Вот как, — Ниротиль даже не поднял глаз от письма, и Сонаэнь выдохнула, не понимая, что заставило ее солгать, — возможно, было бы разумно вам встретиться. Это будет дань уважения.

— Мы отправимся вместе?

— Бог мой! Миледи, нет, — отрезал он, поднимая на нее взгляд и отбрасывая письмо в сторону, — только хризантем мне и не хватало. Ясень увлекается составлением букетов, возможно, он составит тебе компанию. Хоть я и не думаю, что во внутренние покои дворца Лияри пускают посторонних.

Она все еще стояла столбом, когда Ниротиль уже повернулся к жене спиной и сделал жест рукой, который должен был означать прощание. Сонаэнь в эту минуту от души вознамерилась однажды пересолить ему еду или подложить шипы в постель.

*

Огромные ворота во внутренние дворы дворца Лияри, у которых остановился паланкин, казалось, совершенно не были созданы для такого города, как Флейя. Они были монументальны, претенциозны, им следовало стать входом в огромный город, но все, чем они стали — попыткой крошечной семьи из крошечного народа бросить вызов всему миру за пределами своего дома.

То же впечатление произвели чудовищно высокие стены бесполезных башен — Сонаэнь уже могла понять, что они не были ни сторожевыми, ни дозорными. Она удивилась еще больше, увидев замурованный вход одной из них.

Однако дворик, где ожидала ее прибытия леди Лияри, оказался значительно уютнее. Там был разбит цветник, уже укрытый на зиму, и стояли качели. Конечно, это не сравнить было с пестрым, ярким, гостеприимным двором родного дома под Сабой, но все было лучше гигантских монументов тщеславия флейян.

Леди Лияри улыбалась так сладко, словно знала Сонаэнь всю жизнь. В розовом платье без броских украшений, она показалась девушке очень подходящей парой Наместнику. Мелкие черты лица, приятная улыбка и изящные жесты — а особенно голос понравился Сонаэнь, когда флейянка поприветствовала ее и подхватила под руку, проводя к скамейке в саду.

— Не холодно ли вам, моя сестра? — глубоким, чарующим голосом спросила красавица, — мы могли бы принести жаровню. Вы любите хризантемы? Боюсь, в этом году они отцветают так рано.

— Вы прекрасно говорите на хине, — под таким потоком слов Сонаэнь растерялась.

— О, моя дорогая, у меня так мало практики. Приходите в гости чаще, и мы будем учиться друг у друга. Вы любите ткацкий станок?

Она говорила, говорила без умолку, с той светской легкостью, которая возможна только при выработанной привычке. Она говорила обо всем, но ни о чем в частности, и со стороны действительно можно было представить себе, что женщины давно дружили и встретились именно для того, чтобы обсудить ткани, ткацкие станки, моду на платья и всевозможные ухищрения для сохранения красоты.

Прямо за галереей из голубого мрамора леди оставила Сонаэнь со словами, что непременно вернется, когда гостья налюбуется вдоволь красотой обстановки.

Оставшись одна, леди Орта огляделась, но не нашла ничего, чем могла бы любоваться. До тех пор, пока точно позади не раздался негромкий мужской голос:

— А вы действительно умны, миледи. Но больше любопытны, не так ли?

То, с какой скоростью она обернулась, больше подошло бы воительнице вроде Триссиль. Плечом подпирая колонну, скрестив руки на груди, на нее смотрел Дека Лияри. Она чуть склонила голову, приветствуя его. Фамильярно, но с чувством поклонившись в ответ, он подошел ближе.

Он был бесшумен. Легкие его шаги выдавали привычку хищника, охотящегося из засады. Он был прекрасен: золотистые легкие одежды, не похожие ни на что, что прежде видела Сонаэнь, легко развевались, облегая при ходьбе обтянутые красными лосинами длинные мускулистые ноги. От простого, но дорого ремня на гибкой талии до небрежной, растрепанной прически — он был красив и ухожен. Леди Орта невольно задалась вопросом, бывал ли он когда-нибудь болен или ранен.

— Рад встрече, моя прекрасная госпожа, — он опустил взгляд на ее руку, словно раздумывая, взять ли ее, но передумал, заложив вместо этого руки за спину и чуть качнувшись назад, — я надеялся увидеть вас снова.

— Ваша леди… была столь добра ко мне, что пригласила меня…

Дека склонил голову, лицо его приняло скучающее выражение.

— Вторая Сестра умеет быть приветливой к тем, к кому я велю ей быть таковой.

— Вторая Сестра?

— Моя жена. Одна из двух. Первая и Вторая леди Лияри. Возможно, вы развлечете себя беседой с ними.

Сонаэнь и прежде слышала, что Флейя славится отличающимися обычаями. Но никогда прежде не встречалась с женщинами, лишенными имен — это было против всех правил и законов Элдойра. Наместник, однако, не стал заострять внимание на своей семье, и медленно двинулся вдоль галереи.

— Итак, леди, как вам нравится Флейя?

— Весьма… продуманно спроектированный город, — неуверенно заметила Сонаэнь. Мягкий смех, которым ответил ей Дека, заставил ее поднять глаза на него и несмело улыбнуться в ответ.

Было непривычно смотреть постороннему мужчине в лицо после почти двух лет под вуалью. Она забыла, что он видит ее так же близко и отчетливо, как и она его, и рассматривала его беззастенчиво и старательно, отмечая каждую деталь.

Он был примерно того же роста, что и Ниротиль, может, чуть ниже, но грациознее, мягче — в движениях, в жестах. Чувствовался беспрестанный контроль над телом в том, как он двигается рядом, по-прежнему беззвучно, напряженный, как струна, и не тяготящийся этим напряжением.

Его глаза отдавали желтизной и зеленью поровну.

— Вам следует быть при дворе. Украшать собой дворцы, а не воинские шатры. Вам следует быть там, где вас оценят.