Строгие пирамидальные ели и миловидные стриженные акации окружали чуть более просторную, чем прочие, лужайку. Девушки из сопровождения проводили время в болтовне с торговцами из каравана. Сонаэнь села в отдалении, не спеша открывать лицо. Серый туман вуали привычно отгораживал ее от мира вокруг. Она могла сосредоточиться на самой себе.

Природа словно отражала ее собственную печаль. Тоже пойманная в ловушку. Долго ли так ей жить? Неужели всегда? Закончится ли когда-то эта бесконечная боль — боль быть отверженной?

«Никогда, пока жива Амрит». Леди Орта невесело усмехнулась. Если бы можно было решить все проблемы убийством, она бы убила соперницу. Нашла бы способ. Мать в свое время учила, что за свое счастье надо бороться любыми способами.

— Я хотела отрезать у каждой из служанок их цветок удовольствия, — интимно понижала голос Литайя Сона, собрав дочерей у своих ног, — я не могла думать, что одна из них захочет вашего отца. Тогда я решила лучше: я сказала им, что сделаю это. Больше они не смотрели в его сторону…

Мать казалась такой далекой в минуты откровенности. Язычница до мозга костей, настоящая южанка. Для нее не существовало запретного, она знала лишь одну правду — добиться своего любой ценой. Теперь и Сонаэнь поняла ее.

Она знала умом, что вряд ли коварная соперница Амрит окажется рядом с Тило во Флейе. Знала, что и куртизанки вряд ли составляют ему компанию. Это было бы смешно, ревновать к шлюхам, тем более, когда полководец даже в письмах жалуется на упадок сил и нездоровье. Но выдохнуть смогла лишь, увидев своего мужа у строящегося храма, в окружении каменщиков и инженеров. Склонившись над столом, он что-то изучал в чертежах, на приближавшиеся звуки всадников быстро обернулся.

Он похудел. Или, возможно, дело было в его прежних доспехах. Сонаэнь посмотрела на мужа, тот в ответ глядел на нее, словно не признавая. Затем, сделав какие-то выводы, но не показав их, он повернулся к ней спиной, продолжая говорить. Сонаэнь спешилась, прошла вперед, игнорируя кланяющихся ей горожан и строителей.

— Господин. Госпожа-супруга, леди Орта…

Теперь он вынужден был признать ее. Очевидно оттягивая этот момент до последнего, он окинул непроницаемым взором свою жену, и Сонаэнь поспешила опуститься на колени, устремляя взгляд в каменную пыль.

— Прошу у Господа простить мне мою дерзость оставить наш дом без вашего дозволения, — вполголоса пробормотала она, не надеясь, что это спасет от гнева Лиоттиэля, — если меня также простите и вы, это составит мое счастье и исцелит горе.

Одобрительные и снисходительные кивки и хмыканье со всех сторон почему-то казались оскорблением, но она стерпела.

— Ты зря приехала, — пряча глаза, ответствовал Ниротиль, хромая к столу, — вряд ли ты найдешь себе здесь дело.

— Мое дело — быть с тобой рядом, Тило.

На свое имя он среагировал нервным подергиванием скулы. Сонаэнь хорошо знала мужа. Ниротиль был разгневан до предела, но не считал допустимым проявлять свои чувства.

— Твое дело — слушаться того, что я тебе говорю, а не проявлять непослушание и самоуправство. Так зачем ты здесь?

— Господин мой, — она заглянула ему в лицо, придерживая вуаль у края лица так, чтобы ее не видели со стороны, — я должна была. Вы оставили меня в Мирменделе, но я ничего не могу сделать там без вас.

— И потому предпочла вообще бросить дом пустым?

— Десятница Триссиль взяла заставу на себя. Обещала справиться.

Наконец-то он скупо улыбнулся. Заиграли блестки одобрения в серых глазах.

— Справится. Что ж, миледи, что еще принесли вы своему мужу?

— Сбежавшему от меня без прощания, — свой упрек она постаралась смягчить улыбкой.

Ниротиль дернул плечом, страдальчески потер лоб. Возможно, он ответил бы ей, но ограничился лишь невеселой ухмылкой и легким прикосновением к ее плечу.

Этого прикосновения стало достаточно, чтобы оживить все. Последнюю их ночь, поцелуи и объятия, рубеж, который Ниротиль так и не пересек, оставив ее без предупреждения на рассвете. Сонаэнь не одна почувствовала то, что вернулось с его прикосновением; полководец отвел глаза, и несколько неловких мгновений супруги оба пребывали в замешательстве, вызванном никуда не девшимися обоюдными желаниями.

Отменить их не смогла разлука.

— Увидимся вечером, госпожа моя, — вздохнул, наконец, Ниротиль, по-прежнему не глядя на леди Орту, — полагаю, мы найдем что сказать друг другу.

========== Ошибки женщины ==========

Покидая своего супруга и направляясь к его — а теперь снова их — дому, Сонаэнь испытывала все большее желание бежать назад в Руины, в Мирмендел.

Как леди Орта успела понять, женщины на улицах Флейи представляли собой редкость. Исключительную редкость. На Сонаэнь и ее сопровождающую смотрели, сворачивая шеи. Девушка поняла, что напоминает ей город. Вычищенную версию столицы — без животных, женщин, вкраплений строительных лесов, звучания чужеродной речи. Ни мусора, ни жизни. Идеальная симметрия и порядок навевали не скуку, но душащий страх и ощущение пустоты. Словно половину населения вырезали где-то в кровавой бойне, а оставшаяся половина носит вечный траур по погибшим.

Как объяснил Трельд, женщины-флейянки крайне редко покидают пределы своих домов и укрепленных кварталов своих кланов, что повелось со времен до Флейского нейтралитета.

Теперь же, спустя триста лет напряженного положения города-границы, парки и лужайки по-прежнему не знали шагов женских ног. Ясно стало, что и леди Орте придется жить в покоях мужа на положении пленницы. Вряд ли полководец готов был бы выделить супруге охрану. Трельд, провожавший ее, был недоволен прогулкой и поторапливал и свою госпожу, и ее подругу-компаньонку.

Дом, предоставленный Лиоттиэлю, с первых же шагов напомнил Сонаэнь темницу для коронованных особ, как ее можно было бы себе представить. Мраморные полы внутреннего двора блестели от полировки. Простые, но очевидно дорогие соляные лампы мягко указывали свечением путь к внутренним покоям. На улицу не выходило ни единого окна. К покоям хозяев нельзя было пройти по прямой ни из одной приемной.

Все постройки двора были продуманы с учетом возможной жестокой обороны. Сонаэнь вдруг ощутила приступ короткой тоски по гостеприимному безалаберному хозяйству в Руинах.

— Здесь купальни. Источник очень холодный, вы можете потребовать горячей воды в любое время, — поклонилась молодая девушка, словно из ниоткуда явившаяся к леди навстречу. Слух царапнуло слово «требовать». Леди Орта не планировала задерживаться во Флейе, а с прислугой обращаться привыкла на равных и с уважением.

Длинные черные косы флейянки заставили Сонаэнь вспомнить, в каком состоянии ее собственная прическа.

— Покои господина? — бросила она в пространство немного резко. Флейянка молча показала на узкий дверной проем без собственно двери.

В этой комнате даже был балкон, выходящий на узкое ущелье и крутые скалы на противоположной стороне. От вида захватывало дух. Мертвенная красота горного пейзажа заставила Сонаэнь чуть пошатнуться. Ноги у нее всегда слабели от большой высоты, а она оказалась практически на краю пропасти.