Пока мейстер искал нужное снадобье в своей корзине, она взглянула на свое отражение в блестящем чайнике, что он принес с собой. Даже по сравнению с обычным своим видом она была бледна.
— Вот, миледи, то, что вы просите, — она взяла в руки предложенный флакон из темного стекла, — но побочные эффекты могут быть сильными.
Бриенна готова была к худшему.
— Если вы действительно уже успели забе-
— Пожалуйста, каков будет эффект? — ей не хотелось даже слышать этого слова.
— Если это произошло, то примерно три дня можно ожидать головокружения, болей в спине, ногах и животе, а также последующего двухнедельного необильного кровотечения. Если же нет, то, пожалуй, единственными побочными действиями будут сонливость, слабость и, возможно, некоторое кишечное расстройство.
Три дня слабости, рассуждала Бриенна, сжимая флакон. Недели крови. Или слабость и сонливость. Она не могла рисковать временем, когда Джейме и их люди нуждались в немедленной поддержке. Она не могла не выйти в бой. Только не она. И не могла рисковать остаться беременной.
Зимняя Сестра могла быть свободна. Она оставалась собой, с мужем, без мужа или с несколькими одновременно, с детьми или без них, и шла в бой, когда считала это нужным. Леди-командующая прикрытием вообще не должна была существовать.
Мейстер удивился, что она подозревала о беременности, тем более, ее цикл никогда не был регулярным, особенно во время войны. «Невозможно сказать ничего с уверенностью еще месяц», сказал он ей, качая головой. «Нет ни одного признака», повторил настойчиво. «Если у вас случались прежде приступы одышки, трудности с дыханием, внезапное сердцебиение, то можно с уверенностью сказать, что виной всему ваши многочисленные ранения».
Но Бриенна не знала, как объяснить, почему она чувствовала, что это не так. Это было особое чувство, абсолютная убежденность и уверенность. Хотелось бы ей ошибаться. Было сложно не паниковать. Даже со спасительным флаконом ядовитой настойки в руках. Если не сделать это сейчас, будет поздно. Если сделать, Джейме Ланнистер будет один на один с драконом и королевой Таргариен, пока она будет метаться по койке, охваченная болью и слабостью после выкидыша.
Выбор был очевиден. Она всегда выбирала Джейме. Может быть, она успеет разобраться с обеими проблемами после, если выживет.
— Миледи, лорд-командующий просит срочно явиться, — раздался голос за ее спиной, Бриенна резко обернулась.
— Что-то случилось?
— Не знаю, миледи.
— Мне нужен оруженосец, как только я буду готова, отправлюсь.
Как бы она ни пыталась сохранять спокойствие, привычно чувствуя тяжесть доспехов вновь на теле, это уже было в сто тысяч раз сложнее.
Мысли ее возвращались от последнего розданного пайка к тому, что сказал мейстер. Она подсчитывала разбитые щиты своих солдат — и подсчитывала возможные дни своей беременности. Продумывала план отступления к оврагам, поджог леса — и продумывала, как спрятаться от Джейме.
Ему будет достаточно один раз взглянуть ей в лицо, чтобы все понять. Она никогда не могла лгать ему убедительно. Что он скажет? Она не хотела знать. Ей вспомнилось, что Джейме рассказывал о Серсее и их детях, уже после того, как они оказались на Севере Зимой. Бриенна старалась забыть, как он признался — не без странного ревнивого давления с ее стороны, — как Серсея обманывала его, не сразу поведав правду о его отцовстве.
И она помнила, как он горевал по Мирцелле. «Я пропащий человек, Бриенна, — говорил он в Хайгардене среди прочего, — мои дети погибли из-за меня. Больше их нет, и терять мне теперь нечего».
Если бы все было иначе, и они каким-то чудом были на Севере и остались там после победы, всякое могло случиться, почему не предположить? — она закрыла глаза, позволяя себе мечтать, вспоминать, еще раз вспоминать и добавлять мечты по капле к воспоминаниям. Может быть, тогда он бы даже обрадовался. Может быть, он позволил бы ей оставить ребенка.
Но это было невозможно. Серсея была матерью его детей. Даже с мертвой, Бриенна боялась соперничать с ней на поле, где обречена была проиграть.
Она вздрогнула, вырванная из своих горьких мыслей внезапным шумом снаружи. Зазвучал сигнал тревоги.
*
Зимой случались дни — и ночи — когда, очевидно, у Короля Иных бывало плохое настроение, или своего рода разочарования, или приступы самобичевания и раскаяния. Тогда внезапно начинал идти мокрый снег с дождем, а весь лагерь Зимнего Братства тонул в слякоти и грязи. Самым противным в такие дни было то, что сырость мгновенно заставляла замерзать гораздо сильнее, чем в самый сильный, но сухой мороз.
В такие ночи им приходилось переставлять палатки, подкладывая под них еловый стланник, что после пожаров Манса не всегда бывало легко, и они спали все вместе в палатке, когда хвоинки то и дело впивались в тело, стоило только повернуться. Подрик ворочался особенно сильно.
Зато в эти дни можно было спать без опасения, ведь Иные никогда не появлялись в дождь. И все, кто мог, отсыпались. Джейме любил спать в дождливую погоду. Это было приятно, открыть глаза и обнаружить, что вокруг по-прежнему сухо и тепло, и Бриенна сладко сопит в его руках, улыбаясь во сне и приветствуя его прикосновения. Если бы только не Бронн, который часто обнаруживался рядом, ухмыляясь и гримасничая, если не храпя так, что уши закладывало.
— Бедолага Под, — прошептал Бронн, глядя на юного оруженосца, что лежал, притиснутый к Бриенне между ними, — он сегодня подрался с одним одичалым за кусок хлеба.
Подрик во сне лягался, как двухлетняя кобылка, впервые подвергшаяся домогательствам жеребца, и Бронн использовал одеяло, чтобы как-то его стреножить. Джейме не возражал — мальчик спал лицом к лицу с Бриенной, и она получала пинки ничуть не реже сира Черноводного.
— Вишневые пирожки! — зачмокал Подрик во сне губами, хныкающие интонации заставили и Джейме, и Бронна тихо вздохнуть. Бриенна во сне недовольно замычала и выпростала ладонь вперед, вслепую гладя своего оруженосца по лицу.
— Бедная девочка, — прошептал Бронн еще тише.
— Мы все голодные, — ответил, наконец, Ланнистер, зарываясь носом в ее светлые волосы на затылке.
— Я не о том. Ты видел драконов Таргариен, кстати? — Бронн дождался кивка — одни Семеро знали, как он разглядел его в кромешном мраке, — король Сноу наконец-то догадался, что им тоже что-то надо есть.
— Не сильно они помогли.
— Долбанная истина. Хорошо, что убрались восвояси.
Бриенна снова заворочалась, поворачиваясь к Джейме лицом и приникая к его груди. Ее гибкость позволяла ей во сне принимать невообразимо затейливые позы. Ему оставалось только ревниво следить, чтобы наиболее примечательные части ее тела не оставались открыты любопытному взгляду Бронна — или кого угодно еще.
Приятель проследил движения руки Ланнистера, закутывающего Тартскую Деву в одеяло, и усмехнулся.
— Я знаю, что она твоя. Дыши ровно.
— Пошел ты.
— Нет? О, перестань. Кто бы отказался от красотки под боком в такую минуту.
— Пошел ты.
— Я бы не отказался. Долбанные Семеро велели делиться.
Но когда Джейме подскочил в ту же секунду, неосознанно притискивая Бриенну еще ближе к себе, свирепо хмурясь в сторону Бронна, тот ухмылялся, подпирая голову ладонью и изображая преувеличенно театрально, словно вытирает слезы. «Идиот».
