Дотракиец забормотал. Для Джейме его речь звучала, как сплошной набор «чак-чак-гун-хар-ери» или что-то подобное. Унылая блондинка рядом с ним внимала его бормотанию со скучающим видом.

— Кхал Виго готов пропустить ваших воинов к тем людям, которых ему велели сторожить, если взамен вы позволите ему уйти за ваши спины и жить в безопасности на вашей земле.

Несмотря на напряжение момента, рыцари за спиной Ланнистера захохотали. Дотракиец прекратил улыбаться моментально. Джейме смотрел на него, не мигая.

— Кхал Виго пусть забудет о том, чтобы торговаться с нами. Возможно, если он немедленно заберет своих людей и исчезнет в неизвестном нам направлении, мы не убьем его сейчас. лишь чуть попозже. Никаких сделок.

Дотракиец прищурился, выслушав ответ. Подведенные сурьмой черные глаза внимательно изучали лорда Ланнистера с ног до головы. Удовлетворившись увиденным, он взял что-то у одного из своих стражей — кровные всадники, вспомнил Джейме — и протянул ему.

Ножны Верного Клятве.

— Кхал Виго говорит, у вас такой же меч, — переводчица яростно чесалась, очевидно, мучимая вшами, — как у того странного создания, которое он захватил.

Нет нет нет нет

— Он говорит, когда он снял с этого создания железо и тряпки, оказалось, что оно похоже на женщину всеми признаками. Но дерется храбро, как ни один из его кровных всадников. Кхал полагает, на мече сильные чары. Хотите свой заколдованный меч назад?

Нет нет нет

— Вы все еще не будете торговаться?

Дотракийцы могли быть коварными, жестокими, невежественными. Но Джейме не был бы собой, если бы считал их тупоумными из-за всего перечисленного. Он почесал бороду, цокнул языком. «Выдержать паузу. Они думают, мне нужен меч. Выяснить ее судьбу. Если она жива, то надо что-то делать. Если — если нет, если она — то я…». Кхал Виго смотрел серьезно и пристально.

— Три мои женщины, — вдруг сказал он вполне понятно, немного путая ударения, — мои дети. Кровь моей крови. Дети крови. Кони. Жеребята. Земля жить.

Он протянул руки ладонями кверху, потряс ими в воздухе.

— Что насчет королевы? Дотракийцы служат Матери Драконов, — сир Аддам правильно расценил молчание командующего. Кхал переглянулся со своими спутниками.

— Кхалисси?

— Дейенерис, кхалисси, Таргариен…

Послышалась ругань. Дотракийцы всячески демонстрировали отвращение при упоминании Матери Драконов.

— Кхал Виго не хочет знать ничего о Матери Драконов. И не хочет, чтоб она знала о нем. Он хочет землю для своих людей, не больше.

— Твоя большая белая женщина — лучше для кхала, его кхалисси, — вновь высказался Виго, обращаясь к Джейме.

— Кхал спрашивает, нужна ли вам странная женщина… он мог бы оставить ее себе. Он мог бы дать вам за нее много хороших лошадей и других женщин.

В голове у Джейме Ланнистера по-прежнему билось маленькими молоточками «нет-нет-нет», но он держал лицо.

— Так почему кхалассар оставляет Матерь Драконов? — спросил он вместо прямого ответа. Виго скривился, сплюнул. Весьма откровенно и очень эмоционально, жестикулируя, он почти минуты две рассказывал без пауз и остановок что-то, и, судя по лицам остальных дотракийцев, дело было важное.

Но девица ограничилась весьма усеченным переводом.

— Они голодают, их кони умирают, а железный стул, который просила кхалисси, ничего полезного или интересного из себя не представляет. Сначала было очень холодно, потом стало очень мокро, но назад уже не добраться. Они слышали, что за вашими спинами есть земля, где мало каменных домов, но много травы. Этого они хотят.

— Пропустите их, — послышался голос Джона, и рыцари Ланнистеров расступились, кланяясь. Джейме не двинулся с места, приветствуя короля Севера кивком.

Джон изучал кхала Виго с минуту, и дотракиец неуклюже, но старательно попытался изобразить нечто вроде поклона. Очевидно, ему казалось унизительным кланяться в принципе, поэтому получилось подобие реверанса. Джон не среагировал.

— Пропустите, лорд Мандерли, — повторил он, через плечо обращаясь к своей свите, — объясните им, что такое Зима. Как мы кормим лошадей, когда нет свежей травы. Скажите, что за каждого ограбленного или убитого из наших северян мы будем забирать у них по одному коню и по два человека, — его глаза сверлили кхала, тот издал неясное горловое клокотание, — пусть немедленно освободят леди-командующую.

Кхал Виго вновь эмоционально прогрохотал что-то, упоминая «кхалисси», и протянул руки к Джейме ладонями кверху снова, загибая пальцы.

— Кхал отдаст меч, раз вы пропускаете их. Он предлагает за большую белую женщину сорок лошадей и десять молодых девушек, которые еще не рожали.

— Нет, — наконец, нервы у Джейме сдали.

— Пятьдесят лошади, — рыкнул Виго, сверкая глазами и делая шаг навстречу Ланнистеру, — пять и десять женщин. И две с молоком, большие груди, хорошие, здоровые.

— Нет, — Джейме ощутил, как дергается скула. Виго оскалился, обнажая ровные белые зубы.

— Шестьдесят… возьми мои…

— Нахер пошел, — едва слышно выдохнул Джейме.

Он был почти готов увидеть Бриенну обесчещенной, избитой, окровавленной, но когда она, наконец, появилась, то шла твердо и не хромала, доспехи за ней дотракийцы несли на вытянутых руках, а кхал Виго демонстративно запустил руку в штаны, когда она проходила мимо.

Бриенна не среагировала. Глядя на ее бледное лицо и напряженные движения, Джейме стиснул зубы. Она прошла мимо, даже не взглянув на него, глаза широко распахнуты, руки сжаты в кулаки.

— Готовьте проход, — приказал Джон, удаляясь со своими людьми, — кхалассар идет на Север. Мы идем на юг.

*

Это была лихорадка, не иначе. Ее так трясло, что она едва могла вспомнить, как все началось, как закончилось. Осталось одно осознание, сжимающее грудь, посылающее боль по всему телу, словно кожу снимали с нее живьем: «Я подвела их всех. Я подвела его».

Ей следовало думать самой, а не слепо исполнять приказы Джейме, надеясь ему угодить. Ей следовало догадаться, что дотракийцы не используют знакомую в Вестеросе тактику. Они налетали внезапно и так же внезапно исчезали, не позволяя себе задерживаться и нести большие потери. Бриенна Тартская с легкостью могла бы сражаться, не беспокоясь об отступлении. Леди-командующая Тарт-Ланнистер должна была думать не о славе и чести, а о том, чтобы не погубить своих людей.

Она полностью провалила эту задачу.

— Отходи! — Тормунд почти выволок ее из-под бьющей копытами умирающей лошади, — назад, все!

— Мы их не удержали, — вяло протестовала она.

— Да и срать! — заорал в ответ одичалый, одной рукой сгребая ее в охапку и унося прочь с поля боя.

Они отбивались, разделялись, снова отбивались, и в конце концов она осталась совсем одна. Главная мысль, когда дотракийцы ее все-таки скрутили, была неприемлемой. Неподобающей леди-командующей.

— Джейме меня прибьет, — сказала Бриенна вслух, — он сказал «не высовываться».

Так могла бы говорить и думать леди-жена, из тех, что спрашивают своих мужей обо всем, включая оттенок ниток на вышивке. «Вот все и встало на свои места, — глотала Бриенна слезы, пока ее волокли к дюжему смуглому дотракийцу, лопоча что-то на своем гортанном непонятном наречии, кочевники, — и женщина из меня никакая. И воин никакой».