========== Маленькие большие мечты ==========

Лианна Мормонт была юной девушкой. Возможно, самой юной из тех, что воевали в Зимнем Братстве. Бриенна не могла взять в толк, что эта довольно миловидная, знатная леди забыла в компании одичалых. Ее украли на пятый день после приезда ее и ее людей, и Тартская Дева искренне переживала за судьбу маленькой Медведицы Мормонт. Она даже готова была найти того, кто это сделал, по слухам, одного из людей с восточной стоянки, и как следует проучить. Или даже убить, если придется.

Пока на шестой день ее не вернули с извинениями. Сопроводить Лианну до ее стоянки вызвался Тормунд. Бриенна не рискнула оставлять девушку с ним наедине.

Стоянка Медведицы находилась в незначительном отдалении от лагеря Сноу. Это было скромное, отлично замаскированное обиталище, ничто в обстановке которого не наводило на мысль о присутствии знатных хозяев. Лианна скользнула внутрь своей берлоги, приоткрыв полотно занавески, обернулась, в упор глянув на Тормунда. Он повел плечами и отодвинулся.

— Ведьма, — неодобрительно, но с уважением высказался Рыжий, — из такой породы. Знаем, видели.

— Она же леди, — неуверенно высказалась Бриенна, не уверенная насчет того, бывают ли леди ведьмами.

Серсея, определенно, могла ею быть. Тормунд закивал.

— Вот у Джона Сноу сестра немножко ведьма. А эта очень, очень.

— Если ты скажешь, что и я одна из них… — зевнула Бриенна, но Тормунд затряс своими рыжими кудрями:

— Нет, конечно, нет. В тебе такого нет. Никакого колдовства.

«Должна ли я хотеть обратного? — задумалась Бриенна, немного по-детски обижаясь на ответ одичалого, — какие только глупости не приходят в голову!». Но уже через два дня Лианна Мормонт здоровается с ней в их палатке и появляется как раз вовремя: Джейме едва успевает надеть рубашку после сеанса втирания целебной мази от Вольного Народа. Воздух в палатке прогрет и пахнет свежестью луговых летних трав. Лианна втягивает его носом, даже не щуря темные глаза. Настоящая медведица.

— Леди Мормонт. Чем обязаны?

— Бриенна Тарт, — глаза Лианны вспыхивают угольями, она величаво присаживается на край мехового одеяла, — сир Джейме, сир… а, это Подрик.

Подрик только всхрапывает в своем углу.

— Я желала пригласить вас на небольшую прогулку, если изволите, — голос Лианны лишен всех интонаций куртуазности, и вежливые обращения кажутся почти издевательством, — мне нужно посетить богорощу. Мои люди вернулись с Дозора и отдыхают, а дело не терпит.

— Я буду рада сопроводить вас, миледи.

Лианна покидает их, не прощаясь, когда Джейме подскакивает на своей половине.

— Женщина, ты с ума сошла? Какая богороща? — почти стонет он, указывая наружу, — там мороз, Ходоки, Зима!

— Может быть, ей надо… помолиться? — пробормотала она, чувствуя себя непроходимой тупицей.

— Так кто мешает молиться, сидя здесь, перед огнем! Долбанные северяне, — Джейме, ворча и хмурясь, начинает одеваться, кряхтя и вздыхая с нарочитым выражением крайней усталости.

— Куда ты собрался? — хмуро спрашивает она. Он лишь косится коротко.

— С тобой, конечно.

И если почти всю дорогу до богорощи — не более полумили, но для Зимы это могут быть фатальные полмили, тем более, по колено в снегу, — Джейме ворчит и ругается, то, когда они достигают богорощи, он замолкает. Лианна от них в десятке шагов, и только теперь Бриенна замечает на ней длинный плащ, дорогое, хотя и не излишне украшенное платье. От Джейме можно ждать язвительных комментариев, но он молчит.

Глазеть на молящихся Бриенне всегда бывало неловко и в септе, а преклоняющихся перед чардревами северян она стеснялась особенно. Это особое чувство никогда не посещало ее перед Семерыми. Оно подступает снизу, из самой земли, врастает в нее. От него кипит кровь. Присутствие чего-то сверхъестественного и необъяснимого заставляет трепетать.

Это сродни той дрожи, которая охватывает ее при прикосновении Джейме в ночи.

Как сегодня, когда он медленно проводит пальцами по ее руке от плеча до кисти, задерживая пальцы на ее запястье. Его дыхание едва уловимо в темноте, и это происходит ночью, когда он точно знает, что она должна спать. Это не попытка разбудить. Это не поиск тепла, не случайность, это не — это не что-то, что необходимо. Это что-то, чего он хочет.

«Если бы он хотел тебя, ему достаточно было бы дотронуться между ног тебе, и ты бы стонала под ним, — шепчет густой темный воздух вокруг, факелы отбрасывают странные играющие блики на чардрево; вырезанное лицо на его стволе словно насмехается, — только ли этого ты хочешь? Или есть что-то большее?».

Плечи ее и Джейме соприкасаются, она чувствует, как он вздрагивает. Ей приходится крепко вцепиться в его руку, и он сплетает их пальцы крепко.

— Ты тоже это чувствуешь, — констатирует Джейме, облизывая пересохшие губы.

— Что это?

— Не знаю, — шепот едва слышен, хотя ночь беззвучна, ни единого звука, кроме далеких песен от их лагеря, — северяне и их долбанные кустарниковые божки.

Она распахивает глаза, намереваясь потребовать никогда не богохульствовать в священных местах, когда Джейме поворачивается к ней лицом.

— Поклянись. Только ты это можешь сделать.

— Что, Джейме? — она напугана отчаянием в его глазах.

— Если я потеряю себя от страха… неважно, будет это смерть, боль, или что бы это ни было, — она слышит непроизнесенное имя «Серсея» в его речи, — если это случится, и ты будешь рядом…

Тревожное его лицо похоже на то, с каким он рассказывал ей о смерти Безумного Короля, о безумии Серсеи, о снах, в которых Брандон Старк разговаривает с ним.

— Я буду рядом, — Бриенна сжала его руку, уверенно кивнула. Джейме покачал головой, сделал глубокий вдох.

— Поклянись, что я буду смотреть в твои глаза до тех пор, пока не стану собой снова.

— Клянусь. А ты для меня это сделаешь? — неловкая попытка сделать вес его слов не таким давящим. Джейме ответно пожимает ее руку.

— Клянусь.

Ухмылка играет на лице Лианны Мормонт, когда она обходит их, не задевая и краем платья и плаща, закончив свою молитву, когда ее стражи держатся за руки, глядя друг другу в глаза. Этой ночью, когда Джейме прижимается щекой к ее руке, вздыхая о чем-то своем, она больше не притворяется спящей, но находит его руку своей и сплетает их пальцы, прижимает к груди и сосредотачивается, надеясь передать ему столько своего тепла, сколько необходимо.

Каждый следующий шаг навстречу сделать проще, хотя и страшнее, между каждыми двумя последующими все меньше времени проходит, и чем ближе они становятся, тем сильнее притяжение. Тем естественнее сделать еще шаг. Подойти еще ближе. Взяться за руки. Повернуться друг к другу. Спрятать лицо на его груди. Проснуться так и не убежать. Обнять его, когда он кусает губы, мучаясь собственными мыслями. Прекратить притворяться, вдыхая запах его волос.

И улыбаться, подставляясь его прикосновениям, зная, что это, что бы ни было, как бы ни называлось, происходит с обоими одновременно.

*

Бронн Черноводный давно разучился мечтать. Так же редко, как мечтал, он видел сны. И точно ни разу не сталкивался с призраками, говорящей водой, зеркалами и прочими байками-страшилками, о которых так любили поговорить после стаканчика-другого в придорожных харчевнях. Бронн был на редкость здравомыслящим реалистом.