Бриенна не чья-то, хотел крикнуть Джейме. Она своя собственная. И вот это вдруг и стало главной болью.

— Я имею в виду, никогда не знаешь, что ищешь, пока не найдешь, — выдохнул Тормунд, наконец, довольный формулировкой, — и иногда оказывается, что кто-то успел это самое найти до тебя.

«Эти сокровища мои. Эта женщина моя. Я нашел ее. Я не отдам ее никому». Это глупо, когда мир вот-вот падет под натиском Ночи и мрака, но Джейме с того вечера усаживал Бриенну всегда справа от себя, когда они ели, как леди-жену. Это смешно, он ведь не мальчик, а это не игра в «кастеляне и крестьяне». А затем с легкой руки сира Аддама Бриенна превращается из «Красотки» в «нашу леди» для всего Ланнистерского общества за Стеной, и начинает казаться, что играют они все.

Примерно тогда же Джона Сноу начинают величать королем Севера, причем и южане тоже. Зима проходит в зализывании ран, получении новых и разговорах.

Настал день, когда с юга пришли новости о Серсее, вступившей в схватку с королевой драконов. Джейме даже не сразу отреагировал на имя сестры. Она, весь Юг, интриги королевского двора, все это было слишком далеко, в другой жизни. Джейме смотрел назад, словно на жизнь, прожитую кем-то другим. Другой мужчина был лордом, рыцарем, любовником Львицы, сыном Тайвина Ланнистера. В настоящем был воин Джейме; он сражался, пел у костра, спал под мехами, обнимая единственную женщину, которая была ему нужна. С прошлым попрощались все.

И в последнюю схватку с Иными, сплоченное Зимнее Братство стояло насмерть.

— Не поздно повернуть назад, женщина, — сказал Джейме, обращаясь к Бриенне. Она фыркнула, оскалившись самым отвратительным образом.

Я люблю эту злобную гримасу на ее изуродованном лице. Веснушки на сломанном носу. Глаза, в которых утонут Семь Королевств, и останется еще место для семисот семидесяти семи королевств, с королями, рыцарями и крестьянами. Если бы было возможно отговорить ее, остановить, спасти, но — и это тоже было ее частью, которую так любил Джейме, знаменитое упрямство.

По очереди здоровались и прощались те, что давно не виделись. Воины занимали последние минуты перед боем всем, чтобы только не поддаться страху, не ослабнуть.

— Ланнистер.

— Клиган, — они пожали друг другу руки. Пёс раскрасил лицо на манер восточных теннов. В глубине души Джейме всегда знал, что он склонен привлекать излишнее внимание к своей и без того запоминающейся внешности.

Джейме заметил на том ворохе меха и кожи, что был обернут вокруг Клигана, крошечную деталь. Платок с вышивкой. Лишь отметил эту деталь, не вдумываясь, не желая знать, при каких обстоятельствах Пёс получил такой подарок и от кого — это было неважно.

Но кто-то ждал его назад. Кому-то он был нужен живым.

— Как оно, Клиган? — спросил Джейме шутливо. Пёс осклабился и провел ребром ладони по горлу:

— Да как-то херовато.

Они были готовы. Они готовились каждый день, каждую минуту. Остались лучшие из лучших. Сосредоточенные, прекрасные, гордые лица. Лица идущих на смерть. Шрамы, переломы, швы, раны, синяки. Клинки, копья, стрелы, кожа. Пар, вырывающийся изо ртов. Последние из лошадей, которых еще не съели, которые не умерли от голода и холода. Лай собак со стоянки Вольного Народа.

Воины Зимнего Братства, люди без прошлого, стояли против смерти, не надеясь на будущее.

Джейме был один из них. Справа стояла Тартская Дева. Слева Бронн Черноводный. Сзади был Аддам. Где-то за правым плечом — Подрик Пейн, несколько теннов, трое или четверо копьеносиц…

В четверти мили от них стояли Иные. Было мгновение, когда каждый готов был прогнуться, уйти, показать спину, дрогнуть. И конечно, был Джон. Джон, видевший свою собственную смерть. Джон Сноу, поднявший меч и закричавший, срывая голос в морозном воздухе:

— Ночь собирается! И начинается мой дозор! Он не окончится…

— До самой моей смерти! — грохнули ряды.

— Поцелуй на прощание, — повернулся Джейме к Бриенне с улыбкой.

Светлый взгляд, наполненный небом вечного лета, обратился к нему. Ее рука скользнула по его левому запястью. Связь была крепка, как никогда прежде. Бриенна подняла к своим губам его руку, коснулась поцелуем сначала рукояти Вдовьего Плача, потом поднялась к его пальцам, стертым, в мозолях и порезах, разбитым костяшкам. Джейме внутренне благодарил всех богов за то, что не успел еще надеть перчатку.

— Благодарю, миледи.

Ее чистый взор сказал все, что она не посмела произнести вслух.

И раздался звук рога. Три сигнала к атаке.

*

Бриенна не сразу подняла глаза, когда над ней нависла чья-то фигура. В нише, где она уселась полировать свой меч, было достаточно уютно, а вокруг царил полумрак. Лишь в конце коридора горел один факел — оттуда можно было пройти к тренировочным дворам.

— А я тебе везде искал, красавица.

Она не отреагировала, и Тормунд, скрестив ноги, сел на пол рядом с ней. Она видела край его бороды. Одичалый отказывался ее укорачивать, но иногда стал заплетать и расчесывать, и одежда на нем теперь была лучше, чем прежде.

— Стоит твой мужчина того, чтобы так убиваться? — мягко спросил одичалый. Бриенна не отреагировала. Она слишком устала от разговоров. Она слишком устала быть бесполезной. И устала смотреть на то, как Джейме Ланнистер раз за разом слабеет под натиском бесчисленных войск Дейенерис.

— Я не понимаю вас, южан, — продолжил Тормунд без обычной ухмылки в интонациях, — в чем разница, драконы у тебя нарисованы на щитах или волки? Да хоть дырка в заднице, лишь бы щит покрепче был, как по мне.

Он сделал паузу, давая возможность Бриенне высказаться, но она молчала, не глядя на него.

— Вот подумай, моих людей здесь с полторы тысячи. Мы бы их порубили за раз, только зайди они в лес. Только кто нас туда отправит.

Она молчала.

— Я говорил Джону, что эта беловолосая ему не пара. Она мне нравилась сначала. Но…

— Оставь меня, пожалуйста.

— Ты его до дыр протрешь, — его рука легла на Верный Клятве, и Бриенна дернулась в сторону, уводя меч из-под его прикосновений.

Тормунд сел на корточки рядом с ней. Она чувствовала на себе его пристальный, внимательный взгляд. Он покачал головой, приподнялся было, чтобы уходить, и в эту минуту она удержала его за рукав и притянула к себе.

Это было чистое отчаяние. Непослушными пальцами, по-прежнему не глядя на мужчину, она расстегнула два верхних крючка на кожаном жилете, вытянула рубашку из штанов. Звук его дыхания приблизился, слышно стало, как он сглатывает. Большая рука оказалась на ее плече, на груди, Бриенна заставила себя усилием воли не податься в сторону от него. В четыре руки снимать одежду было удобнее. Его грудь вздымалась перед ее носом, когда он опустил ладонь в ворот ее рубашки, коснулся ее груди кончиками пальцев. Его ремень плохо поддавался: пряжка была слишком тяжелая.

— Если я… я буду с тобой этой ночью… — она по-прежнему не поднимала глаз, — ты… ты не…

Он понял по-своему.

— Я не осужу тебя. Я понимаю.

Его руки были так сильны, когда он приподнял ее, чтобы легче было снять штаны. Бриенна закрыла глаза. На мгновение ей захотелось никогда не знать Джейме Ланнистера. Тогда она могла бы по-настоящему быть в этом моменте и наслаждаться им, она знала. Чувствовать удовольствие от крепких, мощных рук, шарящих по ее телу, сжимающих ее бедра. Радоваться прикосновению его жаркого рта к коже.