Потом он поднялся из своего кресла. Если у меня оставались силы стоять, то при виде того, как с кошачьей грацией он лениво двигается мне навстречу, полностью иссякли. Длинные, стройные мускулистые ноги, обтянутые ничего не скрывающими лосинами, тело опытного бойца и танцора, искушенного в боях всех сортов, в том числе и постельных… вот уж кто не станет стесняться раздеться даже при толпе народа и свете софитов. Между нами осталось три шага. Кто-то позади меня хмыкнул. Я что, стонала в голос?

— Забавное создание. Как мило, что ты, — тут он произнес что-то на синдарине, обращаясь к Вишневскому, потом снова ко мне, — скажи что-нибудь на своем родном языке, дитя, — сменил тон, кивая в сторону ванны — при виде которой меня резко вернуло в реальность, а сексуальные чары лесного короля потерялись на фоне двухнедельного слоя средиземной грязи на теле. Не рискуя отворачиваться от ванны, я пробормотала:

— Мэ сом кя мэлалы тай гэралы. Тай набут джувалы.

Возникла странная тишина. Эльфы смотрели на Трандуила, он смотрел на меня. Не уверена, что кто-то смертный может распознать, что за мысли вертятся в голове такого существа. А если и распознаешь, что от того толку? У него внутри своя атмосфера, своя логика, а меня от долгожданной ванны отделяет лишь его разрешение.

— Да, пожалуй, это что-то новенькое, — произнес Трандуил, постоял, покачиваясь от пятки к носку, и грациозно стек обратно в свое кресло; обе эльфийки немедленно заняли свои позиции: беленькая слева, темненькая справа, — при случае надо будет показать это, — тут снова несколько фраз на синдарине, и славно, потому что меня взбесило обращение «это». Но отдаться ему по щелчку пальцев я готова была все равно.

Заговорил другой эльф — судя по внешности, близкий родственник владыки:

— Раздевайся и мойся.

Если он думал меня смутить — это зря. Стоило ему произнести «раздевайся» — и я сорвала с себя одежду двумя движениями, а третьим нырнула в ванну, не то что не раздумывая — даже не успев дослушать, аж брызги полетели во все стороны.

Кто там на меня смотрел, что за слова на синдарине звучали — какая разница! Вода почернела мгновенно. Поймав на себе взгляд одного из Трандуилионов — красивый, томный, чуть менее обдолбанный, чем остальные — я беззаботно плеснула в него водой:

— Со ту якха пуравэся? Джа манди!

Он поморщился и отвернулся. Эльфы чокались бокалами и с любопытством посетителей зоопарка разглядывали меня. Я плескалась в едва теплой воде, игнорируя их. Было холодно, мокро и безумно весело. Наверняка простужусь — но плевать!

К тому моменту, как я через минут десять вылезла из ванны, король потерял к моему существованию всякий интерес и увлекся своей постоянной любовью — выпивкой. Если не ошибаюсь, попивал он что-то вроде текилы, потому что закусывал солью с плечика одной из своих барышень, слизывая ее с будоражащей воображение медлительностью… надо бежать, Лара! Глупо было думать удержать его внимание на еще одной голой женщине, пусть даже и из другого мира. Будем надеяться, ни один цыган сюда больше никогда не попадет, потому что на прощание я не удержалась от маленького хулиганства — присела в подобии поклона и произнесла:

— Яв састо-васто, вэшитко молпино!

И была такова. Хорошо, если Эля о моем приключении никогда не узнает…

***

Отмывшись, получив свою дозу проклятий от Вишневского и слегка согревшись в его фармацевтической берлоге, Лара поспешила включиться в работу на складе, хотя безумно хотелось вздремнуть. Выходных не полагалось. Тем более, Саня предупреждал, что уже к вечеру переселенцы окажутся в непосредственной близости от госпиталя.

— Может, пусть ЭБЦ ими занимается? — робко сказала Эля, — у нас же тут боевые раны…

— Какими боевыми ранами ты занимаешься, все мы знаем, Эля. А я считаю, надо валить. И что такое ЭБЦ?

— Эсгаротское Братство, — пояснил Саня, вздыхая, — нет, девчонки. Пока нам никак не сорваться. Если не мы, то кто? — пафосно возвысил голос он.

— Тут и без нас толпа. Даже если гномы в Гору уйдут, в чем я сомневаюсь. Эльфы на что?

— А эльфы здесь только потому, что остается их король.

— Хорошо, тогда почему не уезжает он?

— Ждет от Торина своей доли в золоте.

— Очаровательно: нам грозит из военно-полевого госпиталя превратиться в Красный Крест и Орден Милосердия, потому что их величества никак не попилят бюджет, — Лара схватилась за голову. — Саня! Да сколько ж можно-то! Давай уже как-нибудь вытаскивай нас отсюда!

— Да что я тебе, Гэндальф?

Следующие полчаса ребята потратили на выяснение степени могущества Гэндальфа в масштабах вселенной. Предположения высказывали самые разные. Гномы, сначала молча слушавшие, подключились к беседе.

— Еще Элронд есть, — сердобольно посоветовал Нори, — он, хоть и остроухий, но небесполезный.

— Ты бы еще в Валинор им посоветовал смотаться, — хмыкнул Бофур на слова друга.

Еще минут двадцать пытались выяснить степень удаленности Валинора и возможности туда «смотаться». Лариса наотрез отказывалась безропотно ждать визита Элронда и требовала хоть что-то предпринять.

— Ты пойми, до следующей помывки я просто не доживу! И помывку не переживу тоже.

Спор их был разрешен самой судьбой. Раздались громкие звуки приближавшейся толпы, снаружи шатра началась необычная суета. Медики замерли, прислушиваясь.

— Дейл, — догадался Саня, — беженцы.

На улице происходило нечто, напомнившее первые минуты после битвы. Метались между палатками госпиталя врачи и выздоравливающие. Сновали туда-сюда люди с котлами, котелками и мешками, носилками и ведрами. Поодаль отважные гномьи целители оцепили походную кухню, воинственно выставив топоры и копья. А по дороге на Дейл, огибавшей военную стоянку, змеилась вереница беженцев и телег с добром. Телеги были в меньшинстве. Конца и края тем, кто покидал Дейл, видно не было. Не оставалось сомнений, что первые уже были возле госпиталя, когда последние еще только собирали сумки в городе.

Картина внушала немалое отчаяние. Но и Саня, и Лара, и Эля разинули рты вовсе не потому, что удивились количеству переселенцев, неумолимо, как цунами, надвигавшихся на госпиталь.

— Не могу поверить, — выдохнул Саня.

Запряженный четверкой лошадей, в лагерь гордо въезжал знакомый уазик Максимыча.

Комментарий к О пользе личной гигиены

Мири чхаёри - Девочка моя (цыг.)

Мэллон - Друг (синд.)

Ромни - Цыганка (цыг.)

Мэ сом кя мэлалы тай гэралы. Тай набут джувалы - Я очень грязна и чешусь. И немного вшивая (цыг.)

Со ту якха пуравэся? Джа манди! - Что таращишься? Иди ко мне! (цыг.)

Яв састо-васто, вэшитко молпино! - Будь здоров, лесной пьяница (пьяница-леший)! (цыг.)

========== Забастовка ==========

Когда Максимыч открыл дверцу и спрыгнул на землю, к нему ринулись три тени. Он не успел и шагу сделать, как они налетели на него с радостными воплями, захватили и закружили. И только тогда он узнал свою бригаду — Саня основательно зарос бородой, Эля была одета в что-то совершенно несусветное под стать свадебному платью, а Лару под слоями мешковатых одежек с чужого плеча вообще сложно было разглядеть.

— Максимыч, старый хрен, я люблю тебя! — кричал Саня.

— Мы спасены! Мы спасены! — почему-то подпрыгивала Эля.

— Наша тачка! Мои тампаксы! — и только Лара вела себя как и положено Ларе.