— Тебе не удастся заставить меня не злиться, — сообщила Кадди, усаживаясь с Рейчел в кресло, — я пришла просить у тебя убежища. Ты в курсе, что крышу у моего дома пробило градом? Что осыпалась штукатурка и обои пустили пузыри? Что я уже третий день сплю в своем кабинете?
— Э… — Уилсон открыл рот, и пожал плечами, — ну…
Лиза уставилась на друга в глубоком изумлении. Безотказный Джеймс мог сказать что-то вроде «ну» только в одном случае — к нему в его холостяцкую квартирку уже кто-то въехал. Кадди была уверена, что Уилсон предложит ей ночлег сам.
— Хаус? — спросила Кадди, — ты предатель!
— Мирра, — сконфуженно развел руками онколог, — мы решили попробовать пожить вместе недели две. Прости…
Кадди шумно выдохнула, и посмотрела в потолок. Спать в собственном кабинете, мыться в душевой оперблока и краситься, глядя в зеркала женского туалета на третьем этаже было сомнительным удовольствием. Единственным позитивным моментом в житье в Принстон Плейсборо была Рейчел: всегда было, с кем ее оставить, если надо было работать. Правда, работать Кадди запретили категорически, хотя бы до тех пор, пока не сойдут побои на ногах и ссадины на лице.
За два дня Кадди успела обзвонить половину гостиниц в городе, переполненных пострадавшими от стихии, и нигде ей не готовы были выделить даже дополнительную койку. «Соберите лишь самое необходимое, — заверял ее страховщик, — мы за день-два решим вашу проблему». Кадди скептически оглядела свой скарб. Несмотря на то, что она собрала две спортивные сумки вещей, надолго их хватить не могло. Да и страховая компания, разорившаяся на принстонском тайфуне, не спешила выручать своих клиентов.
Уилсон виновато смотрел на главврача. Зазвонил телефон.
— Одолжи мне на проститутку, — без приветствий начал Грегори Хаус, — очень, очень срочно.
Уилсон включил громкую связь, и решил вдоволь поиздеваться над другом:
— Какой изысканный метод самоубийства! Ну конечно, старик Джимми просто не может позволить твоему либидо…
— Захочу умереть, как истинный нимфоман, женюсь на Кадди! — рявкнул Грег, и Лиза возмущенно открыла рот, — меня не выписывают из терапии, если за мной не будет присмотра еще пять дней. Можешь, конечно, ограбить банк, чтобы нанять мне кого-нибудь из больничных нянечек.
— Ему придется ограбить сотню банков, — ледяным тоном произнесла Кадди, — ты скотина, Хаус! И я тебя уверяю: в моей больнице ни одна нянечка даже за миллион долларов…
В трубке что-то запищало.
— Женщина, ты тоже там? Как я рад тебя слышать — это ведь по твоей милости…
— Ты наелся фенамина? Не помню, чтобы давала тебе на это свое благословление!
Лиза Кадди и Грегори Хаус для Уилсона были выделены в отдельный подвид людей — «эти двое». Их общение не подчинялось никаким нормам и правилам. Джеймс сокрушенно покачал головой. Через пять минут — как он и ожидал — дверь в его кабинет распахнулась, и появился Грегори Хаус собственной персоной, в больничной рубашке и с перебинтованными локтями. Трость, конечно, была при нем, как и пузырек с викодином. Во рту Хаус катал вишневый леденец. Несмотря на небритость и мятый вид, выглядел он неплохо — для человека, злоупотребляющего всем, чем только можно злоупотребить.
— Ты! — Кадди швырнула пакет с вещами на пол, — ты должен лежать и смотреть кабельное!
— Я должен лежать дома, — возразил Грег, — но, раз уж денег ни у кого нет, я предпочту лежать у Уилсона, жрать чипсы и…
Джеймса осенило.
— Вы, двое! — радостно хлопнул он по столу открытой ладонью, — Кадди — бери вещи и переезжай к Хаусу.
— Я за, — немедленно поднял руку Хаус, и повернулся к Лизе, — наручники и плетка с меня.
— Ты спятил, — ответила Джеймсу Лиза, — он не даст мне работать. Он не даст Рейчел спать. Он вообще мне жить не даст.
— Но ты заодно за ним присмотришь! — не сдавался Уилсон, — он будет сидеть дома, и не нанесет больнице вреда. А у тебя отгул. Я буду приезжать — иногда. Это же на пару дней!
Хаус дернулся в сторону. Он нервно сглотнул. Кадди тяжело вздохнула, и кивнула Уилсону: «Уговорил. Я хочу выспаться в нормальной постели». Подхватив свои сумки и Рейчел, она вышла. Хаус оценивающе смотрел ей вслед.
— Я тебе за это еще отомщу, — проворчал он. Уилсон безмятежно улыбался.
— По-моему, я делаю тебе большое одолжение, — заявил он, — поживешь, как человек, хотя бы два дня. Кадди хорошо готовит и уж точно знает, что такое утюг, и как с ним обращаться.
— Она и детеныша ко мне потащила! — с наигранным ужасом воскликнул Хаус, удаляясь в сторону своего кабинета, — захватчики!
Джеймс Уилсон мог вздохнуть спокойно. «Эти двое», замкнутые на себя, опасности для общества не представляли. Вернее, ему так казалось.
Дождь над Принстоном продолжался. Утешительным прогнозам про потепление к выходным верить перестали. Человек — существо, способное приспособиться к любым условиям. Жители Принстона смирились с разгулом стихии. При входе в магазин можно было увидеть раскрытые зонты, с которых стекала вода. На улицах, расположенных в низине, стояла вода, а оптовые продавцы солнцезащитных очков подсчитывали убытки; резиновые сапоги и лодки подскочили в цене, и даже в продуктовых магазинах появились таблички «Нормы отпуска в одни руки».
Вдобавок ко всему электричество на улицах отключили после серий коротких замыканий. И в этом прекрасном состоянии город продолжал жить.
К дому Грегори Хауса Уилсон подъезжал со смешанными чувствами: всю дорогу Хаус и Кадди препирались: Грег еще не видел свой мотоцикл, который полиция изъяла, как вещдок, и винил в этом диагност, разумеется, Кадди. Лиза терпела, сжав зубы. Прошелся Грегори Хаус по всему: по одежде главврача («Мой дом — мои правила. Всякая особь женского пола старше восемнадцати носит мини!»), по количеству ее сумок («Экспедиция в Антарктиду!»), ну и, разумеется, не уставал общаться со всеми более-менее выпуклыми частями тела Кадди. Монологи Хауса прерывались лишь бронхитным кашлем.
— Почему твоя халупа суха и тепла, а мой милый домик утоп? — возмутилась в очередной раз Лиза, заходя в дом Хауса с Рейчел на руках. Грегори Хаус состроил удивленное лицо и округлил глаза.
— А почему твои две ноги заканчиваются сдобными булочками, а мои полторы — волосатой задницей?
— И еще пять часов в клинике, кстати, — мстительно напомнила Кадди, проходя в ванную.
— Не ставь мне условий, оккупант! Кстати, потомство вот-вот уделает диван чьей-то косметикой.
— Отбери у нее помаду! Ты уже вычистил свои тайники с наркотой? Она ведь найдет…
Уилсон поспешил оставить своих друзей вдвоем, аккуратно сложив мокрые сумки в прихожей. «Какой я молодец, — радовался онколог, выруливая с трудом по залитой дождем дороге, — может быть, они найдут общий язык — стоит им оказаться под одной крышей! Ну, или, — он нахмурился, — буду на это надеяться».
Грегори Хаус всегда считал своего друга очень, очень наивным.
Спустя полчаса после того, как Уилсон покинул «гостеприимный» дом Хауса, на территории этого дома разыгралось настоящее сражение. Двое взрослых людей с упоением ползали по полу с восковыми мелками, деля территорию. Хаус считал, что таким образом он пережидает приступы боли из-за резкого снижения дозировки викодина. Кадди была уверена, что война — лучший способ окончательно поставить заносчивого диагноста на место и разрушить ту ауру привлекательности, которая в последнее время заставляла ее думать о нем.
— Так, — кряхтя, поднялся Грег с пола, и схватился за спинку дивана, — вот это — Святое: диван и окрестности.
— А где я тогда буду спать? — поинтересовалась Кадди. Хаус махнул рукой в сторону спальни:
— Здесь буду жить я. Здесь будут валяться мои грязные носки, моя китайская лапша и порнуха. Только ради тебя, мелкий упырь, — обратился Хаус к Рейчел, — я перепрятал Викодин в действительно надежное место.
Ответом доктор Кадди была не удовлетворена. Она слишком давно знала Хауса, и была уверена: более чем о половине своих сверх секретных заначек он уже забыл, а лежать в этих закромах могло все, что угодно. «Диплацин, фенамин… — вздохнула Лиза, методично обшаривая полочку под раковиной, — травка была бы наилучшим вариантом, невинным, по крайней мере». Озаботившись безопасностью Рейчел, да и себя, Кадди начала свои поиски с ванной.
