Продавленный диван, салют за окном, шум и гам, песни.

Хайнкель вновь открыла глаза. Ничего не изменилось. Или почти ничего. Наступил еще один новый год — сколько их было до этого дня! Разные, непохожие, с запахом снега, елок и шампанского. И все же было одно отличие.

Его звали Ганс Гюнше. Или Капитан. Она назвала его Волком, и не ошиблась.

— Ты линяешь, — лениво прошептала Хайнкель, проводя по дивану рукой, — это твоя… вчерашняя шерсть.

Оборотень ухмыльнулся, оскалив зубы.

— В этом году весна наступит очень рано, — ответил он, и натянул почти до подбородка плед — наружу у Хайнкель торчал только нос, — спи.

— Хочешь, я почешу тебе за ухом? — предложила сонно Хайнкель, и услышала уже ставшее родным утробное ворчание.

Запах хвои, меда, карамели и снега. Легкое почесывание за ухом Ганса, который не стал возражать — на его умиротворенном лице расплывалась блаженная улыбка. Хайнкель показалось — на мгновение — что его губы сложились в слово «Прекрати».

«Правда ли, что волки создают пару на всю жизнь?».

— А правда ли то, что ты написала на стекле? — внезапно спросил Ганс, открыв глаза и приподнявшись на локте.

Хайнкель показалось, что она целую вечность молчала перед тем, как сказать «Да». Капитан кивнул и улегся на свое место обратно.

— Спи.

Снегопад за окном усиливался.