— Да что ты говоришь?! — Сделала наигранно-удивленное личико Санечка. — Вот познакомь — и увидим…. Дня не устоит… Все свои морально-нравственные принципы, если таковые и имелись, позабудет.
«Вряд ли только из-за своих сексуальных фантазий ты хочешь познакомиться с начальником КМ, — решил Любимов, пристально вглядываясь в коллегу. — Тут кроется что-то совсем иное. И это иное, как мне видится, прямо связано с недавним визитом к тебе подружки Танечки. Но что именно, пока в толк не возьму». Однако вслух произнес совсем другое, неопределенное, с одной стороны вроде бы подающее некую надежду, и в то же время горящее, что рассчитывать на обещанное вряд ли стоит:
— Будем посмотреть, как любят повторять сотрудники милиции. Будем посмотреть…
— Ты уж «посмотри», — одарила многозначительной улыбкой коллегу Санечка. — Я в долгу не останусь…
— И с чего бы быть столь повышенному интересу к простому российскому милиционеру со стороны представителя четвертой власти, освещающей молодежную политику в области? — с напускной игривостью поинтересовался Любимов, пристально всматриваясь в личико соседки. — Может, сама надумала какую статейку на тему криминала тискнуть? Хочешь кусок хлеба у бедного обозревателя криминальных новостей отобрать? И не стыдно, коллега? — довольно театрально дурачился Тимур.
Та отвела взгляд и, жеманно пожав плечиками, как бы вскользь, обронила:
— Может быть… А может я вот прониклась христианской жалостью к судьбе подстрелянного милиционера. Все же верующая, ни какая-нибудь атеистка… Как, кстати, он? Не околел ли в больнице? Или на поправку уже пошел?
Несмотря на то, что вопросы ею были заданы как бы вскользь, без какого-либо определенного умысла, тем не менее, они требовали соответствующей реакции.
— Нет, не околел, — последовал ответ Тимура. — По-прежнему находится в БСМП на Глинище в реанимации…
— А что врачи?
— А что врачи? — вопросом на вопрос отозвался Любимов. — Врачи ничего…
— В смысле, что говорят: скоро ли пойдет на поправку? — уточнила свой вопрос Санечка с легким раздражением в голосе: вот, мол, недотепа, простейших слов не понимает.
— А врачи, коллега, как и милиционеры, свою тайну берегут. Те — следственную, эти — медицинскую. У всех свои тайны, — с едва уловимым намеком философски заметил Любимов. — У всех свои…
— Это понятно. Ну, а все же… хотя бы в общих чертах… есть ли надежда?..
— Надежда, Санечка, как известно, умирает последней. А потому, друг мой сердечный, надежда всегда есть… даже у меня по отношению к твоей благосклонности в делах… э-э… интимного характера.
— Несерьезный ты человек, Любимов, — полушутя, полусерьезно сделала Санечка замечание собеседнику. Даже тонюсеньким указательным пальчиком кокетливо погрозила — Несерьезный. Ему о деле, а он — о теле…
Потом, словно вспомнив что-то важное, прекратив беседу, быстренько засобиралась, завозилась с дамской сумочкой, перебирая и перетряхивая в ней дамские побрякушки, и упорхнула из корреспондентской клетки, оставив вместо себя стойкий запах духов.
«Темнит, темнит, подруга, — проводил взглядом ее Любимов. — Точно темнит. А почему, с какого перепугу?.. Непонятно… Вот то-то и оно».
Неизвестно, сколько бы еще размышлял над странным поведением соседки «по коммуналке» Любимов, если бы его не отвлек звонок служебного телефона. Звонил начальник криминальной милиции первого отдела милиции Реутов.
«Легок на помине, — мысленно отметил Любимов данное обстоятельство, лишь только услышал голос абонента. — Мы только что о нем вспоминали… И вот на тебе — собственной персоной… в трубке телефона, — схохмил экспромтом. — Точно по поговорке: «Не успел черта вспомнить, а он уже объявился».
Меж тем, Реутов, представившись и поздоровавшись, прежде чем перейти к сути разговора, как обычно дежурно поинтересовался здоровьем.
— Ничего, — отозвался Любимов. — Вашими молитвами живы, здоровы, чего же и вам желаем…
— И это радует, — донесла мембрана до ушей Любимова ответную «радость» начальника КМ. — Впрочем, как сам понимаешь, я не о здоровье звоню…
Последовала небольшая пауза, так как Любимов, выжидая, не пожелал поинтересоваться истинной причиной звонка, а его абонент, по-видимому, размышлял, как ладнее приступить к сути дела.
— А звоню я к тебе, господин корреспондент, по поводу разбоя в музее: нет ли какой информации по твоим журналистским каналам?.. В дополнение к нашим, так сказать…
— Пока нет, — не стал темнить Любимов. — Но еще не вечер… может, что и появится… какая-нибудь птичка певчая в клювике принесет… — добавил со значением, прикинувшись этаким бодрячком-оптимистом.
— Жаль, жаль… — был разочарован майор… на другом конце провода — Подумалось как-то ненароком, что ты что-нибудь уже раскопал, проводя собственное журналистское расследование и не имея наших процессуальных препон…
— Нет, пока не раскопал, — честно признался Тимур Любимов. — Зато только что говорил с коллегой на эту тему. И тебя вспоминали…
— Как понимаю, недобрым словом, — постарался угадать начальник криминальной милиции, невидимо саркастически усмехнувшись.
— Ну, зачем же так… — попытался разубедить Любимов своего телефонного собеседника. Впрочем, не очень напористо.
— Да вас, журналистов, крючкотворов и бумажных душ — не в обиду будет сказано — хлебом не корми, но дай пройтись по ментам поганым… — пояснил свою позицию Реутов. — Впрочем, спорить не будем. А хочешь, — произнес с явной ухмылкой, — я попытаюсь угадать, с кем ты беседовал о деле и обо мне, естественно?
— Ну, если только с трех раз, — перевел все в шутку Любимов.
— Могу и с одного, — не воспользовался форой начальник КМ.
— Давай, угадывай, — совсем как известный ведущий в телепрограмме «Угадай мелодию», милостиво разрешил Любимов, проникаясь вкусом игры. — Угадывай, а мы «будем посмотреть», как любят повторять у вас в конторе.
— А говорили вы, господин журналист, с коллегой по имени Александра. Не так ли?
Теперь на противоположном конце телефонного провода вместо прежнего самодовольного хмыканья раздался смешок.
— Откуда?.. — удивился Любимов. — Откуда тебе известно? Не «жучки» ли ваши пресловутые?..
Он даже машинально обвел взором углы своей комнатушки.
— Видишь ли, повелитель пера и слова, — продолжил Реутов в ироническом ключе, — наш отдел не ФСБэшная контора, и нам до «жучков» и прочей шпионской техники при наличии «прекрасного» в кавычках финансирования еще шагать и шагать… как от Курска до Камчатки. И все пехом. Менты, и то не все, а только ГИБДДэшники, являются повелителями свистка и жезла, но никак не современной подслушивающей и подсматривающей техники. Просто я, листая номер «Курского курьера», случайно на статью госпожи Луковицкой Александры наткнулся, где она честит нас, ментов продажных, «оборотней в погонах», как говорится, «и в хвост, и в гриву». Вот и подумал, что именно с ней ты и вел разговор… А с кем же еще вести разговор обозревателю криминальных особенностей края и города, если не с коллегой, так не жалующей сотрудников правоохранительных органов?..
— Оказывается, «ларчик просто открывался»… — Был явно разочарован Любимов. — Жаль. С «жучками» же куда как романтичнее…
— Да, с «жучками» романтичнее, — согласился Реутов. — Было бы как в телесериале про ментов. Кстати, о романтике… Интересно, что в моей личности заинтересовало мадам Луковицкую, если, конечно, не секрет?
— Не секрет, — отозвался Любимов, но отозвался по-заговорчески, почти шепотом. — Только она не мадам, а мадамистая мадемуазель — баба-разведенка из породы «дам, не дам», коллекционирующая любовников. У нее, с ее же слов, такое хобби. Не знаю, что у мамзели нашей на уме в действительности, но мне сказала, что имеет желание заполучить в свою коллекцию мента. И выбор ее почему-то пал на тебя… Даже завидно, черт возьми… Одни годами добиваются — и все труды впустую, как вода в песок, другие же и пальцем не пошевельнут — а им нате, на блюдечке с голубой каемочкой, — пожаловался он.
