На полке узкой этажерки в прихожей лежали с заботой разложенные наручные часы, золотая вязь браслета и объемные серьги. Сбоку от входной двери стояла пара замшевых ботинок с высохшей россыпью дождевых брызг на задниках, а рядом с ними приготовленными к чистке лежали щетка и средство для ухода.

Как Сандра Чейз, не зная, что это был последний вечер её жизни, следовала привычной рутине, заваривая после возвращения с работы чай, так и вторая жертва в обычной скрупулёзности откладывала вещи на свои места. Заметив эту параллель, Дженис резко обернулась на распахнутую входную дверь. Квартира Сандры находилась всего в двух метрах от земли, эта же квартира была как минимум в тридцати метрах от тротуара. Но невооруженным взглядом Уокер не заметила никаких следов грубого взлома — замок был на месте, оставленных отмычкой царапин на нём не виднелось.

— Ах вот ты где! — Показался из-за угла вызвавший Дженис детектив. — Пока тебя дождался, думал, что сам в труп превращусь. Я думал, вы, патрульные, должны быть оперативными.

Уокер в ответ только скривилась.

— Ладно, значит… Убитая — Зои Хаббард, 25 лет. Работала личным секретарем финансового директора страховой компании «Сигна». В последний раз появлялась в офисе в понедельник. С тех пор не выходила на связь. Жила сама.

Дженис торопливо записала себе эти сведения и двинулась дальше по квартире. Густая вонь усиливалась до тревожного шума в ушах и жжения в глазах, чем ближе Уокер подходила к спальне. Внутри, усевшимся прямо на свой пластиковый чемоданчик, она увидела того же патологоанатома, что приезжал вместе с ней на Харви-Стрит. Он, коротко на неё оглянувшись, приглушенно из-за двух надетых друг поверх друга масок, сказал:

— А, Уокер. Заходи. Это я попросил тебя набрать. Тут похожий характер увечий. И, возможно, такое же диковинное орудие убийства.

Плотно обтянутым перчаткой пальцем он указал на валяющуюся в углу комнаты тугую эластичную резинку для тренировок, вроде тех что в разноцветных наборах по несколько штук разной сложности и интенсивности упражнений продавались будто волшебная замена тренажеров. Рядом стоял желтый пластмассовый номерок, которым криминалисты помечали улики.

— Окно вы открыли? — заметив щель шириной в ладонь, спросила Дженис, но патологоанатом пожал плечами.

— Не знаю, — отозвался он. — Я не трогал. Но, может, патрульные, прибывшие первыми…

Она шагнула за порог спальни и крикнула, никому конкретному не адресуя свой вопрос:

— Кто открыл окно?

В ответ долетело со смешком:

— А что, дует?

Другой голос из коридора добавил:

— Иначе ведь задохнуться можно.

— Нет, серьезно. Кто-то открывал окно в спальне? — повторила Дженис, но все замолчали, переглядываясь, кривя губы и поведя плечами. Она вернулась в комнату, обошла кровать и приблизилась к окну. Глупость, конечно, кто смог бы забраться на десятый этаж, но она открыла его шире и выглянула наружу. Внизу был только ряд таких же окон девяти остальных этажей и улица. Сбоку тянулась отвесная пожарная лестница. От неё до окна было не меньше полуметра голой кирпичной кладки.

— Так что, мы ищем чертового спайдермена? — раздалось ехидное сзади.

========== Глава 7. Ближе. ==========

— Ты уверена в том, что связь есть?

— Я… — Дженис вздохнула, заглянула в собственную ладонь, будто там надеялась увидеть подсказку, но только уронила туда голову. Устало прочесала пальцами волосы. — Я не знаю, Фрэнк.

В свой кабинет Линч вызывал крайне редко. Ещё реже он закрывал дверь кабинета. Сидеть в этой заставленной бумагами коморке, больше похожей на запущенный архив, нежели на рабочее место главы отдела убийств, было странно. Уокер оказалась здесь впервые со дня своего поступления.

— Не знаю, — тихо повторила она. — Они обе белые, одинокие, молодые. Без вскрытия пока сложно сказать, но, похоже, обе изнасилованные и убитые одинаково. Чушь, конечно, но мне кажется… он ждал их внутри. Забирался в квартиры через окна и ждал, когда они вернутся.

Лейтенант выразительно округлил глаза, будто напоминая, что речь всё ещё шла о десятом этаже. А вслух сказал:

— Ладно. Тогда забирай Зои Хаббард себе.

Уокер кивнула, продолжая массажировать голову. Было кое-что, очевидно витавшее в воздухе догадками, но что произнести вслух она до позднего вечера не решалась:

— Мне объединить эти дела и переквалифицировать в серийные?

— Нет, — спешно ответил Линч. — По крайней мере до отчета патологоанатома и лаборатории не стоит.

Они снова помолчали.

— Что с Оливером Паркером? — прервал паузу Фрэнк, когда Дженис стала неуютно елозить на стуле.

— Выпустила утром. Связи с Зои я пока не нашла. И на ночь с понедельника на вторник у него есть алиби.

***

Ноябрь в Филадельфии отличался от того, к чему он привык. Деревья стояли ржавыми, наполовину осыпавшимися. Их опавшую листу ветер топил в лужах и разгонял те густым гнилым потоком вдоль тротуаров. Он не должен был здесь оказаться, всё должно было обернуться совершенно иначе, но теперь днями напролет он без дела слонялся по площади Независимости, наблюдая за снующими по экскурсионным маршрутам группами туристов. Мёрз, промокал насквозь и шарахался от синих мигалок. В последние недели он хотя бы нашел себе занятие, а до этого целый месяц с освобождения только впустую сжигал дни.

Четыре года в тюрьме длились будто вечность. Когда он вышел, то не узнал ничего вокруг. Страной заправлял олигарх-придурок, во Флориде и Неваде десятками уличные стрелки расстреливали людей, Калифорния выгорела дотла. Ощущалось как-то… несправедливо отсидеть четыре года за взлом и ограбление, когда мир семимильными шагами направлялся прямиком в пекло.

Заправить бак стоило почти столько же, что и то же количество чистой бутилированной воды. Он не мог позволить себе даже самую простую медицинскую страховку, не говоря о том, чтобы подыскать жилье после того, как его курс в Фелтонвиль-Хауз закончится. Как возвращались к обычной жизни те, кто отсидел десятки лет кряду, он совсем не понимал. Но постепенно начал находить резон в том, что некоторые из сокамерников стремились попасть обратно за решетку. В тюрьме было чудовищно сложно, но понятно. Снаружи её глухих стен и замыленных окон было запутаннее.

— Слышь, дружище, — раздалось за его плечом. — Сигаретка найдется?

Он обернулся на невысокую щуплую фигуру с невнятным хриплым голосом, наполовину обритой головой и иссиня-черной челкой, низко падающей на часть лица.

— Тебе лет-то сколько? — спросил он в ответ.

— А ты чё, коп, что ли?

— Я похож на легавого?

Бесполый подросток шагнул поближе, склоняя голову набок и будто прицениваясь.

— Не-а, — ответил он. — Мне шестнадцать. Так дашь закурить?

— Нет тебе шестнадцати.

— Ну ладно, четырнадцать. Чё прицепился-то?

— Это я прицепился?

— Ну да, — загоготал подросток, шмыгая носом и утирая его пальцем с черным грязным ободком вокруг ногтя. — Ну дай, жалко тебе?

Он опустил взгляд на наполовину скуренную сигарету в собственной руке и протянул её вперед.

— На. Можешь докурить.

— Фу, — скривился подросток. — Шизонутый, что ли?

***

За выходные — и Дженис с недовольством наблюдала за этим, переключая каналы — пресса и Интернет раздули новость о двух убитых молодых женщинах до масштабов плохо сдерживаемой общественностью истерии. Когда в понедельник утром Уокер свернула к полицейскому управлению, на тротуаре возле главного входа толпились журналисты. Небольшая группка толкалась и у ворот служебной стоянки. На короткое мгновенье Дженис даже задумалась о том, чтобы позвонить лейтенанту и взять отгул, развернуть машину, поехать за Эмори в сад и провести остаток дня на диване, избегая новостных каналов — только мультики.

Но на ней и в самом деле висели два трупа, а так, расследование должно было продолжаться. Помедлив, она всё же толкнула рычажок поворотника, мягко надавила на газ и медленно, будто стараясь подкрасться незамеченной, свернула к парковке.