Она проследила взглядом за тем, как Блэнкеншип спиной толкнул входную дверь, неся на руках Эмори и пакет с его вещами, а когда та захлопнулась, выкатилась обратно на дорогу.

С этого момента она позволяла рабочим мыслям оккупировать её голову, будто переключалась в режим детектива. Первым делом она вытянула из кармана телефон и вбила в навигатор названный диспетчером адрес. Затем наклонилась к бардачку, достала оттуда и сунула под лобовое стекло мигалку. Из ящика в подлокотнике вытянула комок резиновых перчаток и целлофановый шарик бахил. Из подстаканника взяла холодный кофе и сделала несколько жадных глотков.

День предстоял долгий и непростой.

========== Глава 2. Пересеченная черта. ==========

Он узнал её по тому, как переглянулись выстроившиеся по периметру полицейские. Он не знал почему именно, но ему было важно познакомиться с детективом прежде, чем тот увидит его работу. Словно это давало ему некоторое превосходство. И когда из серого крайслера, мигающего синим из-под покатого лобового стекла, вышла высокая статная женщина с туго собранными в хвост русыми волосами, он ощутил небывалое воодушевление. Ну какое же везение!

Постепенно светало, и на скопление полицейских машин, перекрывших улицу, словно мотыльки к лампе, собрались любопытные жильцы. Кто-то был в ботинках на босую ногу и куртках, криво застегнутых поверх ночных сорочек; кто-то в спортивной форме, готовый к пробежке; кто-то с натянувшими поводки собаками. Зевак собралось довольно много, и он рискнул протиснуться между ними ближе к полицейскому кордону. Его взгляд искал её лицо, но она будто нарочно оставалась обернутой к улице спиной. И это только распаляло в нём готовый полыхнуть на полную силу голод.

Но пока он ощущал спокойствие. То, которого не испытывал уже несколько лет, и о котором постепенно начал забывать, всматриваясь бессонными ночами в низкий серый потолок тюремной камеры. То, которое переполняло его наглостью стоять в полуметре от легавого.

Единственное, что нарушало это блаженно расслабленное состояние — необходимость вернуться в Фелтонвиль-Хауз до завтрака. И то, что детектив так упрямо пряталась. Ему нельзя было здесь оставаться. В присутствии всех этих копов воздух наполнялся до тошноты знакомой кислой тюремной затхлостью. Но теперь он не мог уйти, не увидев её лица.

***

— Уокер? — морщиня лоб под форменной фуражкой, уточнил патрульный офицер, и Дженис коротко кивнула. Она отыскала под не застегнутой курткой повисший с шеи жетон и протянула вперед. Полицейский коротко скосил на него взгляд и тоже кивнул.

— Она здесь, в квартире на первом этаже, — сказал он, поднимая плечи и пытаясь втянуть в них голову. Морось постепенно превращалась в настоящий дождь. Вслед за патрульным Дженис Уокер перешагнула тротуар и поднялась на каменные ступени.

Улица была узкой и густо поросшей. Старинные, но добротно содержащиеся дома прятались за разлогими кронами деревьев и ровно подстриженными кустарниками. Дорога асфальтированным руслом реки оставалась внизу, а передние дворы стояли над ней высокими берегами, однотипно обнесенные потемневшей каменной кладкой. Дом был отстроен бурым кирпичом, над главным входом и окнами первого этажа нависали украшенные узорами и розетками арки, на окнах второго этажа были открытые ставни. Казались причудливыми фигурные оконные рамы.

В детстве Дженис рассматривала эти витиеватые дома и воображала быт непременно больших богатых семей, происходивших от английского знатного рода. Только такие люди, думалось ей, могли жить в подобных особняках зеленых районов.

Но на поверку за массивной входной дверью с витражной вставкой оказалась не просторная богато обставленная прихожая, а узкий коридор, ведущий к двум простым серым дверям квартир и сохраняющей былую резную роскошь лестнице. Уокер ощутила какое-то невнятное разочарование.

В квартире «А» от былой зажиточности дома напоминал только грубо побеленный фигурный потолок. Всё остальное было по-современному остроугольным: темная кухонная мебель, хромированная бытовая техника, недорогой диван со смятым тканевым чехлом.

Уокер оглядывалась по сторонам и не замечала привычных признаков в пылу совершенных бытовых убийств. Вся мебель была целой, в квартире царил порядок, на полу не валялись разбитая посуда, выхваченные из подставки ножи или разорванные в клочья фотографии — всё то, что в преимущественном большинстве случаев сопровождало громкую, часто нетрезвую ссору, выходившую из-под контроля.

Напротив, всё выглядело так, будто в квартире не оборвалась чья-то жизнь, а временно встала на короткую паузу. У газовой плиты стояла чашка, на дне которой лежал так и не залитый кипятком пакетик чая. Со спинки стула свисал, будто летучая мышь, темный зонтик. На краю обеденного стола стояла небольшая женская сумочка. Надев перчатки, Дженис заглянула в её содержимое: магнитный ключ с пропуском на длинной фирменной ленте, зарядное устройство для телефона, ключи от машины, талончик из химчистки, кошелек. Тот, небольшой и плотно застегнутый, казался не тронутым убийцей. В нём осталось несколько мелких купюр и одна стодолларовая, кредитные карточки и водительское удостоверение. С его фотографии строго смотрела молодая темноволосая женщина с выразительными глазами и острым подбородком. Её звали Сандра Чейз, и ей недавно исполнилось 32.

— Она тут, — со вздохом сообщил патрульный, указывая на дверь.

За той оказалась спальня.

Сандра Чейз лежала в своей смятой постели, головой и плечами свесившись с края кровати. Её темные вьющиеся волосы были спутанными, налипшими на бледное окаменевшее лицо. Посеревшую кожу шеи контрастно перечеркивали глубокие синюшные следы. В некоторых из них темными пятнами высыхали кровавые подтеки. Борозды были неровными, перечеркивающими друг друга, растянувшимися широким ободом по шее.

Её душили и — Уокер казалась эта версия максимально близкой к истине — с очередной попытки задушили до смерти. На полу просто под бессильно свесившейся к нему Сандрой валялась перепачканная пластиковая цепочка вроде тех, что крепились на оконные жалюзи — мелкие белые шарики, с одинаковым промежутком нанизанные на шнур.

Дженис подняла взгляд. Светлая тканевая шторка с волнистым краем была опущена на всю длину. Так, что виднелись металлические крепления карниза, а на одном его краю слабо удерживалось выдернутое пластиковое колесико. Уокер подошла ближе и почувствовала холодное дуновение из-за жалюзи. Окно за ним оказалось высоко поднятым. На узком белом подоконнике собирались косо летящие дождевые капли.

— Это вы открыли? — спросила Дженис, поверх плеча оглянувшись на замершего на пороге патрульного. И когда тот отрицательно помотал головой, отодвинула штору и выглянула из окна наружу. Убийца мог прийти или уйти этим путем, а так — оставить после себя следы, но это было непросто.

Прямо под окном спальни Сандры Чейз заметенные осыпающейся ржавой листвой ступени вели в подвал. От них до каменного фигурного подоконника было не менее двух метров. Чтобы попасть внутрь, убийце нужно было подпрыгнуть, подтянуться на незначительно выступающем вперед подоконнике и, возможно, удерживая себя на нём одной рукой, второй открыть окно. Чтобы выбраться наружу, ему нужно было спрыгнуть на узкие скользкие ступени. Он мог упасть, пораниться, что-то выронить.

— Эй, офицер! — окликнула Дженис патрульного. — Этот участок под окном нужно обнести лентой.

— Ага, — глухо ответил тот, выходя из спальни. Уокер обернулась и хмыкнула. Её старшим коллегам-мужчинам доставались четкие и уважительные «да, сэр», а ей только невнятное «ага».

Она снова оглянулась. Дверь встроенного шкафа по другую сторону кровати была приоткрытой. Дженис осторожно обошла комнату, остро шелестя натянутыми поверх ботинок бахилами, и заглянула внутрь.

Там тоже царил порядок. Одежда ровно свисала с вешалок, под её весом немного прогибалась перекладина. Вещи на полках были сложены в аккуратные стопки. На полу выстроились обувные коробки. Некоторые из них оказались смятыми, будто между ними и дверцей вмещалось что-то объемное и тяжелое. Будто внутри кто-то прятался.