Тийя не видела в своём вопросе ничего смешного. В её родных землях женщины иногда сражались вместе с мужчинами. Да и Орлиное Братство не брезговало брать в свои ряды учениц, почему бы Гончим тоже этого не делать?.. Но спорить с Дагрун Тийя всё же не рискнула, понимая, что совсем не разбирается в местных обычаях.
— Простите, — сказала она. И, чуть помедлив, спросила: — Но… что всё-таки со мной теперь будет?
— Тут у тебя есть разные варианты, — охотно откликнулась Дагрун. — Костёр — самый, пожалуй, из них печальный и вполне вероятный. Но не единственный.
Разумеется, Тийя и раньше догадывалась, что такой исход для неё вполне возможен. Вот только когда она услышала слова Дагрун, то всё равно почувствовала, как паника с новой силой впилась когтями ей в грудь.
Тийя думала, что легко отдаст жизнь, если это потребуется для спасения Вивьен. И в бою страх смерти не заставил её отступить и спасаться бегством. Но, представив, как идёт на казнь под равнодушными взглядами Гончих, а чуть позже пламя, от которого нет спасения, начинает лизать её кожу, Тийя вздрогнула всем телом.
— А каковы другие? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
— Искупление своего греха перед лицом Церкви, — ухмылка Дагрун сделалась шире. — Путём сотрудничества с ней же.
«Все вы одинаковы — и Братство, и Гончие, — промелькнуло в голове у Тийи. — Ненавидите магов, но желаете их использовать в своё удовольствие. Даже ты, сестра по силе, за каким-то драным джинном служишь церковникам… И меня заманиваешь в ту же ловушку!»
Вслух же сказала:
— Я не брошу Вивьен, госпожа Дагрун, не просите!
— А тебе и не придётся этого делать. Останешься у неё, Церкви очень пригодится свой человек в окружении госпожи Обье.
— И выбора у меня нет?
— Выбор есть всегда. Если ты предпочтёшь костёр или в лучшем случае лишение магии и каторгу, что ж, дело твоё. Но если хочешь мой совет — стать агентом Гончих куда как лучше, чем умереть в огне или медленно подыхать без своей силы.
«Лучше… да тут нет никакого лучшего варианта, как бы сладко ты ни пела, самка шакала! Предать Вивьен или умереть… Духи, великие духи, заклинаю, помогите мне выпутаться! И тогда я принесу вам такую жертву, которая покажется самым роскошным пиршеством, только помогите!» — в отчаянии подумала Тийя. И не удержалась от того, чтобы бросить Дагрун в ответ:
— Вам тоже давали именно такой выбор? Потому вы и хотите осчастливить им других?
Чародейка Гончих только смерила её взглядом, сказав с хищной улыбкой:
— Ответ — нет. Так что в следующий раз получше выбирай способ уколоть меня, девочка.
— Хорошо, госпожа Дагрун, — покладисто сказала Тийя. Но глаз не опустила. — А я могу… подумать какое-то время над вашим предложением?
— До завтра — можешь. Но вот обмануть кого-то не рассчитывай. Если согласишься служить Церкви — дашь мне магическую клятву. Надеюсь, ты достаточно образованна, чтобы знать, что случится, если её нарушить.
— Я умру.
— Верно, и не самой лёгкой смертью… Так что тебе действительно стоит хорошо подумать.
***
Вновь защёлкнув браслеты на запястьях Тийи и передав её двум Гончим, чтобы они проводили ту обратно в камеру, Дагрун не слишком надолго задержалась в кабинете.
Заперев комнату, она быстрым шагом направилась к Сагредо, по приказу которого и беседовала с темнокожей чародейкой. И уже в дверях обители командира Чёрной Крепости едва не столкнулась с опрометью вылетевшим оттуда новеньким офицером-имперцем, о котором Сагредо уже успел рассказать ей в обычной насмешливой манере.
— Госпожа чародейка, прошу меня простить, — с вежливым поклоном сказал тот, но вот его взгляд показался Дагрун весьма недружелюбным.
— Ничего страшного, — откликнулась она нарочито сладким голосом. — Я знаю, что командир Сагредо умеет производить неизгладимое впечатление на подчинённых. Поверьте, вы далеко не первый, кто вылетает из его кабинета так, будто ему поджаривают пятки… Просто привыкайте к местным особенностям, офицер Хейден.
— Я… Гм, да, благодарю вас, за… участие, госпожа чародейка, — пробормотал Хейден и поспешил ретироваться, повторив: — Ещё раз прошу прощения!
Коротко стукнув в дверь, Дагрун застала Сагредо нервно расхаживавшим по комнате и сразу подумала, что едва ли его мог взбудоражить какой-то пустяк. Похоже, Хейден принёс командиру не самые радостные известия из Сулланы.
— А, Дагрун, — рассеянно взглянул на неё Сагредо. — Заходи, располагайся. Ну, как у тебя дела с нашей южной кошечкой?
— Я сделала всё, как вы и просили, — ответила Дагрун, расположившись в своём любимом кресле у окна. — И не думаю, что девчонка откажется от предложения… Но всё-таки однажды вы доиграетесь и Белые Псы придут по вашу душу. Они и так на вас косо смотрят.
— Они на всех, кто чуть более грешен, чем святой Элрин, так смотрят, — фыркнул Сагредо, усевшись прямо на подлокотник рядом с Дагрун. — Совсем уже окосели от тягот службы, бедные. А эта угольная красотка ещё нам пригодится. Человек в окружении Вивьен Обье будет весьма полезен Церкви.
— Дело ваше. Хотя я не удивлюсь, если на вас донесёт, к примеру, этот рыжий новичок… Он приезжал к вам с информацией о Звезде?
— Да. И без Кеару, — нахмурился Сагредо. — Мальчишка очень некстати куда-то запропастился, хотя я ждал их обоих. А он, конечно, редкостный наглец, но до сих пор серьёзно относился к моим поручениям… Надеюсь, в этот раз он просто загулял со своей девчонкой. Но если Хейден и завтра его не разыщет, то я устрою веселье им обоим!
«Если офицер Гончих не найдёт в маленьком городке мальчишку, то, боюсь, устраивать Кеару что бы то ни было окажется уже поздно», — подумала Дагрун. Но вслух подобного говорить не стала. Её собеседник и без того выглядел встревоженным, и добавлять ему беспокойства она не хотела.
Дагрун отлично знала, что к воспитаннику Агилара он успел не на шутку привязаться, так что потерять Кеару ему оказалось бы куда как больно. Сагредо мог сколько угодно обманывать своих союзников и врагов, искусно играя роль циничного мерзавца, смеявшегося как над любыми запретами, так и над любыми привязанностями. Вот только в глазах Дагрун, успевшей неплохо изучить своего начальника и любовника, такое его лицо никогда не было истинным.
***
Днём от мыслей о Тийе Вивьен отвлекали многочисленные дела, свалившиеся на неё после возвращения из Хайнрихштадта. Но вечером, наконец-то уединившись в спальне и отпустив служанок, она ощутила, как тоска и страх за подопечную охватили её с новой силой.
Вивьен понимала, что было странно так быстро привязаться к случайно купленной из жалости рабыне. Вот только всё равно чувствовала, что без Тийи собственный дом начинал казаться пустым и мрачным.
Невозможность вызволить ту из Чёрной Крепости заставляла проклинать собственную беспомощность. Даже способы избежать навязываемого Жильбером брака сейчас беспокоили Вивьен куда меньше, чем мысли о Тийе, оставшейся у церковников, и о том, что пути для её освобождения никак не удавалось придумать.
Уже лёжа в постели, Вивьен никак не могла заснуть, и виной тому была вовсе не духота тропической ночи. Стоило ей закрыть глаза, как перед ними вставало тёмное, словно бы выточенное из идеально гладкого камня, лицо Тийи. Вивьен легко могла нарисовать его в воображении любым — весёлым, испуганным, непроницаемо-спокойным или полным ярости.
Вот только всему этому богатству картин она предпочла бы возможность увидеть Тийю наяву и уберечь её от любых посягательств. Так, как та сумела защитить саму Вивьен от жрицы-убийцы. Но, увы, сейчас оставалось лишь мечтать об этом, тщетно пытаясь найти выход из ситуации… И, размышляя об этом, Вивьен сумела уснуть лишь глубокой ночью.
Правда, всё равно проснулась она ещё перед рассветом. Спальню наполнял серый тусклый свет, придававший нарядной комнате неожиданно уныло-запущенный вид, а из балконной двери долетали порывы влажного и прохладного воздуха.
Вивьен лениво потянулась в постели, пытаясь сообразить, стоит ли вставать и звать служанок или лучше попытаться ещё немного поспать. Поправила задравшийся подол ночной рубашки, повернула голову… и почувствовала, как сердце сжали раскалённые стальные тиски, когда встретилась взглядом с мужчиной, сидевшим в кресле у её постели.
