— Что ж, жаль, но предсказуемо, — не стал настаивать Сагредо. — Тогда не стану вас больше задерживать, госпожа Обье. Наши люди проводят вас до Сулланы. А там уж вашей охраной займётся офицер Хейден.

— Господин Сагредо…

— Да?

— Если бы вы позволили… Пожалуйста, не откажите мне в одной маленькой просьбе!.. Мне бы хотелось на прощание увидеться с Тийей. Хотя бы на пару минут и в присутствии ваших людей!

Сагредо посмотрел на Вивьен с каким-то странным задумчивым выражением, значение которого от неё ускользнуло. Но в ответ всё же сказал:

— Что ж, пожалуй, как раз это можно будет устроить.

***

Голоса служительниц Тшиена, расположившихся полукругом у подножья статуи змеиного бога, эхом отдавались под сводами храмового зала. Хор слаженно возносил хвалу, и Тамиса чувствовала, как от этих звуков её возбуждение всё нарастало. Как, впрочем, и от взглядов на двух младших жриц рядом с нею. Те, облачённые лишь в золотые ожерелья в виде сплетавшихся между собой змей и браслеты из того же металла, неторопливо ласкали друг друга, стоя на коленях в неглубоком мраморном бассейне, почти всю поверхность которого заполняли лениво копошившиеся болотные гадюки.

Когда-то Тамиса и сама была на месте этих девушек — именно во время такого ритуала её заметил Энхаи. Сейчас она немного им завидовала, но куда сильнее упивалась тем, как далеко ушла от тех времён.

Между тем пение становилось всё громче и громче, а одна из девушек в бассейне — очень смуглая и более худая, в отличие от своей пышногрудой и крутобёдрой партнерши — повалила другую прямо в гущу змеиных тел. Сама пристроилась сверху, губами прильнув к крупному тёмному соску любовницы. И запустила правую ладонь меж широко разведённых ног той, по которой скользили покорные магии и не причинявшие обеим жрицам никакого вреда гадюки.

По жесту Тамисы, легко угадавшей нужный момент, каждый из четырёх застывших у бассейна прислужников быстро полоснул ножом по горлу стоявшего перед ним пленника.

В жертву почти всегда приносили молодых крепких мужчин — в них было больше необходимой Тшиену жизненной силы. Поэтому во избежание неприятностей пленников заранее опаивали дурманными зельями, а руки крепко связывали за спиной.

Сейчас всё, как обычно, прошло гладко. Кровь хлынула, окропив и змей, и двух девиц, успевших переплестись телами не хуже своих ползучих соседей. Воздух потеплел, завибрировал, наполнился тяжёлыми запахами мускуса и крови, болотной гнили и разогретого розового масла.

Тамиса почувствовала почти нестерпимое желание опрокинуться прямо на ступени у алтаря, задрать подол длинного платья, покрытого многоцветной жёсткой вышивкой, и начать ласкать себя, как поступили некоторые из смолкшего хора жриц.

Но ей ритуал предписывал оставаться на месте, подле статуи бога, серебристый металл которой, казалось, засиял теперь ещё ярче. Приходилось довольствоваться мыслью о том, что каждое жертвоприношение, подобное сегодняшнему, укрепляет путь, который будет проложен из Бездны для их великого господина и истинного повелителя мира.

Правда, когда церемония была окончательно закончена и Тамиса последней из жриц покинула зал, её уже успела охватить смертельная усталость. Так что, придя в свои покои, она надеялась поскорее лечь в постель и забыться сном. И была очень недовольна, когда в комнату вбежала храмовая прислужница, с низким поклоном объявившая: к госпоже жрице пришла посетительница, которая настаивает, чтобы её приняли прямо сейчас.

— Приведи, — усевшись в резное кресло, коротко бросила Тамиса. Она смутно догадывалась, кем могла оказаться незваная гостья, и потянулась к заботливо приготовленному кубку вина со специями, чтобы хоть как-то скрасить ожидание неприятного визита.

Через несколько минут тяжёлая дверь отворилась, и в комнату вошла гостья. Её с головой укрывала пёстрая полосатая накидка, но не узнать знакомую высокую фигуру и исхудавшее лицо под краем обтрёпанной ткани Тамиса не могла.

— Матушка, — сказала она, скривившись, будто к вкусу выпитого вина примешалась нестерпимая горечь. — Я удивлена, что вы вновь решились явиться сюда, но… Садитесь, садитесь, — она махнула в сторону соседнего кресла.

— Благодарю, — сухо ответила та и, усевшись, спустила накидку на плечи, обнажив обильно тронутые сединой распущенные волосы. — Дочь моя, я знаю, как много у тебя обязанностей в святилище, и не стану попусту отнимать время… Я пришла к тебе с просьбой.

— Нисколько не сомневаюсь, — фыркнула Тамиса, отпив ещё вина и не собираясь предлагать матери угоститься. — Разве ты появляешься здесь зачем-то ещё?

— Тебе не стоит быть такой дерзкой, дочь моя.

— Неужели?.. Но меня не волнует твоё мнение… матушка. Я больше не в твоей власти. Надо мной нет господина, кроме Тшиена… Ну, говори, говори, что там у тебя?

— Меня прислал твой отец, Тамиса. Ты знаешь, что люди в городе голодают?.. И у нашей семьи тоже почти не осталось запасов! Мы ведь так спешили присоединиться к верным господину мира!.. И мало что успели взять с собой.

— Пусть братья отправляются на охоту, — пожала плечами Тамиса. — Ты правда думаешь, что я распоряжаюсь всеми храмовыми кладовыми?

— Охотой многого не добудешь, — нахмурилась её мать. — Особенно сейчас, когда жрецы запрещают уходить далеко от города, чтобы не привлечь внимания чужеземцев. Тамиса, ты ведь занимаешь не последнее место в святилище. И ты наша родная кровь!.. Отец просил меня тебе об этом напомнить!

— А что он думал про родную кровь, когда отдавал своего сына на смерть?.. Ты не спрашивала его об этом, а, матушка?! — прошипела Тамиса в ответ.

Она хотела бы вести себя более сдержанно и достойно. Но сейчас у неё, взбудораженной и утомлённой обрядом жертвоприношения, это никак не получалось.

Перед глазами одна за другой вспыхивали, как наяву, радостные картины детства, когда Тамиса была не служительницей змеиного бога, а всего лишь счастливой дочерью пользовавшегося огромным уважением в своём поселении сильного и мудрого вождя. И сестрой самого лучшего, понимающего и любящего брата.

— Ты так и не простила ему Кеару, — покачала головой мать. — Хотя он был таким же мерзким гордецом, как и родившая его паршивка Макои! И не вина твоего отца, что тот поход окончился неудачей!..

Ну разумеется, матушка не могла не припомнить то, что Кеару был сыном её мужа от другой женщины — младшей жены, происходившей из незнатной семьи и никогда не пользовавшейся в доме столь обширными правами, какими обладала старшая супруга, но сумевшей внушить отцу Тамисы неподдельную страсть.

— Поход, — скривила губы Тамиса. Её вдруг охватила жгучая тоска, которую она обычно глушила вином и служением своему богу. — Едва ли так можно было назвать отправку за океан двух обречённых женщин и мальчишки… Уходите, матушка!.. Я распоряжусь, чтобы вам дали зерна. Но сейчас — уходите… Пока мне не захотелось вас ударить.

***

Когда Вивьен преступила порог камеры Тийи, та сидела на краешке койки, не поднимая глаз.

Но стоило двери за Вивьен захлопнуться, а ключу повернуться в замке, как Тийя стремительно бросилась к хозяйке. Упала на колени и прижалась сухими горячими губами к её запястью.

— Госпожа, госпожа, — уловила Вивьен еле слышный шёпот, растерянно глядя, как вздрагивают тугие чёрные кудряшки на затылке Тийи. — Госпожа, простите, простите!

— Тийя, — пробормотала Вивьен, не решаясь отнять у той свою руку. — Тийя, ты что?.. Тебе не нужно просить прощения, глупая.

— Госпожа, я виновата… Я подвела вас, ослушалась! — в голосе Тийи появились надрывные нотки. — Я не хотела, госпожа! Но я испугалась!.. Так испугалась, что вы… В-вы…

— Тише, прекрати!.. Прекрати, Тийя, пожалуйста! — растерянно попросила её Вивьен.

Но Тийя только что-то скулила — всё жалобнее и бессвязнее.

Тогда Вивьен, не зная, что ещё сделать, сама опустилась на каменный пол рядом со своей подопечной. И, вздохнув, крепко обняла её, уткнувшись лицом в шуршащий рукав всё того же оранжево-персикового платья. Почувствовала, что глаза неудержимо начало печь от слёз, а мгновение спустя — то, как сильные руки Тийи обвили её в ответ.