Когда Рихо очутился за воротами её особняка, он не был уверен, что ощущал в большей мере — злость или облегчение. И зарёкся впредь откровенничать со своими любовницами.

…Возможно, Вивьен Обье — умная, чуткая и сама пережившая немало — смогла бы понять его. Но от неё Рихо тем более постарается держаться подальше. Одной прекрасной женщине уже успел испортить жизнь, не стоило повторять эту ошибку с другой.

— Господин Агилар! — голос подошедшего к нему рядового отвлёк Рихо от размышлений.

— Да?.. Что там у тебя, Лино? — спросил Рихо, доброжелательно кивнув молодому высокому эллианцу с мелкими чертами не слишком красивого, но очень живого лица и глубоко посаженными чёрными глазами. — Узнал что-нибудь новое?

— Как сказать, господин Агилар, — ухмыльнулся тот. — Если верить местным, здесь проще сжечь всех поголовно. Мне уже успели заявить, что Дети Милости сами, несомненно, в сговоре с Бездной… Потому что в прошлом году у них уродилась кукуруза, а у имперцев она сгнила.

— Серьёзное заявление, — хмыкнул Рихо. — Расскажу командиру Сагредо, ему понравится… Проводника нашего не видел?

— Нет, господин Агилар. Он как смылся, когда мы к берегу пристали, так и не возвращался.

— Вот паршивец… Но надеюсь, хотя бы к утру он будет здесь.

***

Ухмыляющаяся широкоскулая рожа молодого эдетанца, по мнению Дирка, так и просила, чтобы об неё почесали кулаки.

К несчастью, взрыв боевого амулета превратил торговца, в чьём доме Гончие обнаружили так много интересных находок, в непригодную для допросов головешку. Но зато сидевший перед Дирком с хозяйским видом Леон Руис оказался ближайшим подручным этой жадной сволочи.

Правда, получить нужные сведения от второй час мучившего его пространными и увёртливыми ответами Руиса Дирку пока так и не удалось. И он медленно свирепел, едва удерживаясь от того, чтобы бестолково врезать наглому бандиту.

Отвратительное настроение не улучшала и прошлая ночь, заполненная бессонницей вперемежку с краткими, но жуткими кошмарами. В общем, время до рассвета Дирк провёл очень «весело», хотя утром постарался забыть про дурные сны, списав всё на непривычно жаркий климат и последствия ташайской магии. К тому же Андре, встретивший его у порога кабинета с известием о мощном артефакте, заставил Дирка надолго отвлечься от собственных переживаний.

Дирку точно бы не хотелось увидеть в том же состоянии, что и невезучего дохлого мага, кого-то из местных ребят или мирных жителей. И Агилара — тоже. Пусть даже тот был дружком треклятого святого Фиенна, но зря, что ли, Дирк подставлялся, спасая Агиларову шкуру?.. Не говоря о том, что, если он продолжит свою карьеру, упустив эту неведомую дрянь, точно останется только утопиться в местной мутной речке.

Поэтому Дирк готов был вывернуться наизнанку, но разыскать зловредную штуковину. Или лучше — вывернуть нахального Руиса, который явно на это напрашивался, принявшись самым беспечным образом раскачиваться на хлипком стуле.

— Зачем? — резко бросил Дирк без всякой связи с предыдущими вопросами. — Я понимаю — дикари-язычники, но ты-то, трикверианец, зачем в это дело влез?.. Неужели не понимаешь, что при случае они тебя первым на алтарь положат?!

Руис диковато улыбнулся в ответ и протянул:

— Не-ет, господин офицер. Не меня, а вас, разжиревших церковных псов, на алтарь положат, как поросят. Думаете, победу можно праздновать, раз с десяток наших поймали да тройку жриц прикончили?.. Когда Тшиен предстанет пред вами во всей своей мощи, разбежитесь, как крысы!

— Как страшно, — Дирк широко улыбнулся. — Крысы, псы, поросята. Просто скотный двор какой-то!

— Вы и есть скотина, которую скоро всю поведут на убой. Жалкая, тупая скотина, бессильная перед гневом нашего бога!

— Язык попридержи, скотовод чёртов, — выплюнул Дирк. — И лучше бы тебе сказать, что за штуковину вы прятали и куда потом дели. Иначе поймёшь, на что способна… скотина.

— Я вас не боюсь. Я боюсь только гнева Тшиена, господин офицер, — спокойно возразил Руис.

— А вот это зря. Я-то куда ближе, — его собеседник резко встал из-за стола и вышел из кабинета, не удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.

— Этого поганца — в подвал. Пора за него взяться по-настоящему, если хотим быстро найти ту дрянь, — скомандовал Дирк двум рядовым, застывшим у входа.

Получил в ответ слаженное: «Да, господин Хейден» и, посмотрев в сторону, тут же встретился глазами с белокурой чародейкой-целительницей. Та застыла чуть поодаль и с любопытством наблюдала за его распоряжениями.

— Доброго дня, госпожа… Ленц, — порывшись в памяти, всё-таки вспомнил её фамилию Дирк.

— Доброго, господин Хейден, — она улыбнулась, подойдя поближе. — И называйте меня просто Минна, здесь все так делают. Вы ведь собираетесь спускаться на подвальный этаж? Я тоже иду туда, к Андре. Не проводите меня?.. Там всегда так неуютно.

— Разумеется, Минна, — ответил Дирк.

Ненадолго повисло молчание, заставившее его чувствовать себя неловко. Эта молодая женщина в строгом зелёном платье, приятно обрисовывавшем стройную фигуру, с гладким узлом светлых волос и без капли косметики на простоватом, но милом лице нисколько не напоминала разряженных высокомерных чародеек Ковена. Те, сколько Дирку ни доводилось с ними сталкиваться, вызывали у него раздражение, в последнее время сменившееся чем-то очень близким к ненависти… Всё, абсолютно всё их магическое племя было помешано на силе и власти. Просто одни не скрывали этого, а другие — таили очень глубоко. Но рано или поздно их жажда всё равно прорывалась наружу.

Вот только Дирк не мог не признать, что Минна отличалась от них. Она напоминала ему обычную имперскую горожанку — милую и скромную. Одну из тех, на кого он заглядывался, когда гулял по Данцену, и о ком вспоминал, когда на службе становилось совсем уж тяжело и мерзко.

Дирку всегда было важно знать, кого именно он защищает. То, что империя оставалась прежним цветущим центром цивилизованного мира, а её жители не становились рабами тёмных магов, подобно зеннавийцам, или языческих жрецов — как ташайцы, стоило всей крови и грязи, на которые была богата служба Чёрных Гончих.

Сейчас Дирк невольно раз за разом возвращался к мысли, что Минне — такой очаровательной и светлой — не место здесь, рядом с воинами и палачами… Подле него самого, который собирается присутствовать при пытках, потому что Церковь даровала ему право таким способом допрашивать идущих против её законов. И тот факт, что Минна была чародейкой, одной из проклятого племени, из-за преступлений которого и возникла нужда в церковном воинстве, не делал эту мысль менее навязчивой.

Поэтому, чтобы как-то отвлечься от сомнений, которые точно оказались сейчас не слишком-то кстати, он сказал Минне:

— Мне жаль, что я тогда, в этом треклятом особняке, так и не поблагодарил вас за помощь. Я тогда… не особенно ясно соображал, увы. Но едва ли это меня извиняет. Так что позвольте выразить вам признательность хотя бы теперь.

Минна бросила на него удивлённый взгляд, а затем, покачав головой, сказала:

— О, не стоит, господин Хейден! Это всего лишь моя работа. И я радуюсь, когда мне удаётся сделать её хорошо. Жаль только, я далеко не всесильна… Так что в знак благодарности постарайтесь лучше не лезть в следующий раз под ташайские… и вообще под любые заклятия.

— Я постараюсь, Минна, — пробормотал Дирк, надеясь, что его ответ не звучит слишком смущённо. — Постараюсь.

***

Вытянувшись на лежанке, Вивьен едва не мурлыкала от удовольствия, пока сильные руки банщицы разминали ей спину. Всё-таки мысль о том, чтобы отправиться вместе с Тийей в пользовавшиеся немалой популярностью в Хайнрихштадте эллианские купальни, не зря пришла Вивьен в голову.

Здешняя блаженно-праздная атмосфера позволила хотя бы ненадолго отвлечься от проблем, а снятый Вивьен целиком отдельный зал обеспечил уединение и надежду на то, что хотя бы здесь не будет неожиданных и неприятных встреч. И пока сама Вивьен наслаждалась массажем, Тийя неподалёку с удовольствием плескалась в вымощенном голубой и зелёной плиткой бассейне.