— Так и знал, что увижу тебя здесь, — Асторре, как обычно, появился в беседке почти бесшумно. Он был облачён в чёрный мундир и, пожалуй, выглядел даже чересчур свежо после проведённой почти без сна ночи.
— Значит, не останешься на сегодня со мной? — спросила Исар, усаживаясь так, чтобы удобно поджать под себя ноги.
— Увы, служба не ждёт, — Асторре развёл руками, присев рядом с ней. — Но вечер и ночь опять будут нашими, не сомневайся!.. Кстати, что ты всё-таки подсыпала в вино Хейдену? Когда он прощался со мной, то казался каким-то уж слишком помятым.
— То, что я ему подсыпала, безвредно, — хмыкнула Исар. — Ну, для тех, в ком нет тьмы. Зато теперь ты точно можешь быть уверен в своём офицере… Зеннавийцы чересчур хорошо умеют подвешивать на побывавших в их руках пакостные сюрпризы.
— Хейдена проверяли Белые Псы.
— Но лишняя предосторожность не помешает. Я не хочу, чтобы ты умер столь глупой смертью — от рук того, кому доверяешь, — Исар протянула ладонь, чтобы погладить щёку Асторре.
— Благодарю, — сказал он за мгновение до того, как перехватить её руку и коротко поцеловать пальцы. — Но не доверяю я никому. В нашем любимом ведомстве это лучший способ прожить достаточно долго.
— Тебе виднее, — согласилась Исар и тут же перевела тему: — Но ташайский мальчишка заинтересовал меня больше, чем ваш рыжий мученик… Я думала, ты позовешь его к нам третьим!
— Не заметил, чтобы ночью тебе было мало меня, — самодовольно улыбнулся её любовник.
— Нет, но я люблю разнообразие.
— Я тоже, — Асторре прищурился, будто кот на солнце. — Но, если Агилар о чём-то таком узнает, он непременно отрежет мне голову. После чего, конечно, по своей доброй традиции сам сдастся нашим. И они его казнят. Выйдет драма в духе сентинской оперы. А я её просто ненавижу!.. — расхохотался он.
— Серьёзная причина.
— Куда уж серьёзней, сердце моё. Не скучай, — Асторре легко вскочил на ноги, на прощание коснувшись распущенных волос Исар. А потом, смерив её уже абсолютно серьёзным взглядом, добавил: — И в следующий раз предупреждай меня, прежде чем угощать моих людей чем-то… особенным. Иначе, как бы ты ни была мне дорога, последствия тебе не понравятся.
***
Поселение, расположенное чуть поодаль от берега Сверкающей, выглядело процветающим и мирным. Имперцы словно бы перетащили за океан кусочек ухоженной мидландской провинции — с фахверковыми светлыми домиками, вымощенными серым камнем дорожками и геометрической планировкой. Только пальмы у аккуратных крылечек напоминали о том, что это уже совсем другая земля.
Правда, Рихо эта идиллия, окружённая непролазными вечнозелёными лесами, упорно наводила на не самые радостные раздумья. Он не мог отделаться от мысли о том, что именно такие удалённые селения очень легко превращались из безмятежного рая в кровавый ад. Слишком уж лакомым куском они были для всяческой мрази. В том числе и той, дело с которой имело его родное ведомство.
В тенях под навесом у местного трактира Рихо нет-нет да и начинали мерещиться подсохшие лужи крови. А в гроздьях цветов на ближайшем дереве — крупных, буровато-лиловых с фиолетовыми прожилками — развешанные на ветвях внутренности.
Дело, конечно, могло быть просто в усталости и окутавшем полуденные улочки влажном жарком мареве, никак не способствовавшем здравым размышлениям. Или в том, что картины, возникшие в воображении, Рихо уже не раз видел наяву. Но зыбкое чувство тревоги не отступало с тех пор, как он ступил на берег. И заставляло ощущать близкие джунгли как огромного хищника, готового пожрать всех, кто незваными пришёл на его территорию.
«А может, я всё-таки потихоньку схожу в этой змеиной дыре с ума, — подумал Рихо, вежливо кивнув в ответ на очередную трескучую реплику хозяйки трактира, выбравшей для беседы с заезжим церковником скамью под тем самым деревом с выразительными цветочками. — И закончу тем, что кинусь на кого-нибудь из сослуживцев, приняв того за выходца из Бездны… И ведь никому о таком не скажешь. Не на исповеди же признаваться, чтобы опять услышать в ответ о «происках демонов». И не Кеару пугать».
— Так вы останетесь у меня… на ночь? — кокетливо потупив большие серые глаза, спросила Рихо его собеседница. — С вашими подчинёнными, разумеется. Комнат хватит, сейчас не особенно много постояльцев.
— Да, благодарю вас за приглашение. Оно как нельзя кстати, — сказал Рихо. — Сегодня уже поздно отправляться к Детям Милости, так что нам нужен будет ночлег.
— Ох, конечно-конечно!.. Я обо всём распоряжусь, господин офицер, — разулыбалась трактирщица, поправив выбившийся из-под чепца тёмно-русый локон. — Буду ждать вас! Для меня большая честь принимать у себя доблестных воинов Церкви!..
Глядя вслед её мерно колыхавшимся пышным юбкам, Рихо не сомневался, что комнату ему предоставят отдельную. А когда стемнеет, деликатно постучат в дверь, с нетерпением ожидая ответа. И Рихо вряд ли станет в таком случае притворяться спящим.
Радушная хозяйка была хороша собой, пусть и несколько старше его самого. А ещё она наверняка не станет надеяться на продолжение, когда приятная для обоих ночь подойдёт к концу. Последнее особенно радовало Рихо. Он не хранил Лавинии верность, но и с женщинами, ждавшими от него чего-то большего, чем пары свиданий, предпочитал не связываться. По отношению к тем, чьи чувства казались ему серьёзными, Рихо считал это бесчестным. Что же касается иных… Появившийся у него опыт общения с хайнрихштадскими дамами заставил Рихо шарахаться от долгих связей, как от огня.
…Со своей здешней любовницей он познакомился на каком-то празднестве у Асторре, на которое ему было предписано явиться в приказном порядке. Молодая эдетанская дворянка, не так давно схоронившая мужа, который годился ей скорее в деды, чем в отцы, теперь весело и шумно растрачивала его состояние, не отказывая себе ни в чём. И в тот вечер разговаривала с Рихо куда дольше, чем позволяли приличия.
А прислав ему через пару дней приглашение к себе домой, вполне недвусмысленно приняла гостя в спальне. Столь явный намёк Рихо игнорировать не стал — ко взаимному с радушной хозяйкой удовольствию.
Правда, очень скоро понял, что любовницу привлекает скорее не он сам, а его опасная служба. Уж слишком она любила в постели разглядывать и ощупывать шрамы Рихо, с жадным любопытством выясняя, где и как они были получены. А ещё — постоянно пыталась разузнать у него, как же именно Гончие допрашивают колдунов и еретиков.
Рихо даже заподозрил неладное. Ему не впервой было встречаться с теми, кто пытался подобраться поближе к церковникам далеко не с добрыми целями… Правда, эдетанская вдовушка была чересчур уж безыскусно прямолинейна в своём любопытстве.
Он старался уходить от расспросов любовницы, понимая, что рассказы о его службе — совсем не для женских ушей. Но как-то раз всё-таки не выдержал и поделился воспоминаниями. Возможно, потому что выпил в тот раз лишку — хозяйка уж очень настойчиво угощала. А может — из-за того, что было как раз начало весны. В здешних краях перемена сезонов ощущалась слабо, но то, что произошло в промозглом Эрбурге, до сих пор каждый год в такое время особенно ярко всплывало у Рихо в памяти… Вот он и разоткровенничался перед любовницей.
Особо не стесняясь, рассказал в подробностях о том, как его пытались заставить признаться в убийстве лучшего друга. О тошнотворной удушливой вони собственного палёного мяса, которая почему-то временами становилась куда нестерпимей, чем боль. Раскалённом ноже, медленно и аккуратно поддевавшем кожу над рёбрами. Отчаянной надежде, что тот как-нибудь неловко дёрнется в руке палача. И всё это, наконец, закончится. Хотя бы и Бездной — её Рихо, который не смог уберечь Габриэля, безусловно заслуживал.
Правда, к счастью, Рихо хватило здравого смысла промолчать, что пережить всё это ему довелось по милости Грифоньей Стражи — имперской тайной службы. Но его любовницу подобные детали и не беспокоили. Послушав какое-то время излияния Рихо, она разразилась визгливой тирадой о том, что всё это очень, очень некрасиво. А он просто свихнулся, раз вздумал потчевать её подобными речами! И должен понимать, что после таких мерзостей и пошлостей она точно его не пустит на порог!..
