В попытках придумать какой-то выход из сложившейся ситуации Ислейв не заметил, как провалился в сон.

Вновь он проснулся, когда уже наступило утро, и в щель рядом с пологом, закрывавшим вход в шатёр, пробивались тонкие солнечные лучи. Стоило Ислейву пошевелиться, как рядом с ним завозилась под грудой шкур Минна.

— Уж-же утро?.. — зевая, протянула она, поворачивая к своему любовнику заспанное, но всё равно симпатичное личико.

— Можешь спать дальше, — хмыкнул тот. — Всё равно сегодня в рейд никто не выберется.

— Ну нет, зачем же — спать!.. — явно осмелев, Минна прильнула к Ислейву, принявшись тереться грудью об его обнажённое плечо. — Я вот уже выспалась, команди-ир…

Этого Ислейв уж точно не мог стерпеть — каменным он не был. «Да к демонам всё!.. — подумал он, подминая под себя тут же потянувшуюся к нему с поцелуем и недвусмысленно раздвинувшую бёдра Минну. — К демонам войну и Кертица… Хотя бы на следующие полчаса!»

Но, к несчастью, осуществить заманчивый план ему не удалось. Потому что ото входа в шатёр вдруг повеяло холодом. А хрипловатый резкий голос, который Ислейв сейчас хотел бы услышать меньше всего на свете, отрывисто произнёс:

— Ньял, выгоняйте свою девку!.. У меня новости. И ждать они не могут!

— Моргнер, да чтоб вас!.. — выдохнул Ислейв, оборачиваясь ко входу и глядя на застывшую в освещённом солнцем проёме фигуру. Минна разочаровано фыркнула, завозившись в постели. — Какие ещё новости?..

— Такие, что наш консорт, кажется, отправился к Престолу Троих. И нам нужно решать, что мы станем делать дальше.

Первой мыслью было просто: «Нет!..». А в следующее мгновение Ислейв уже грубовато отпихнул в сторону обиженно всхлипнувшую Минну. И, вскочив на ноги, принялся неловко натягивать штаны.

— Приятно видеть, что всё же способны осознать серьёзность ситуации, Ньял, — хмыкнул Моргнер, но очень быстро об этом пожалел.

Не утруждая себя магией, Ислейв попросту схватил того за ворот тёмно-синего камзола и рванул к себе, бешено сверкая глазами, в полутьме шатра по-волчьи вспыхнувшими зелёным.

— Как он умер?!.. Моргнер, вы видели… тело?..

— То, что от него осталось… Ньял, прошу вас выпустить мою одежду, я и так всё вам скажу, — всё с той же иронией произнёс Моргнер.

Ислейв разжал пальцы, и его собеседник продолжил:

— Головы там не было, а то, что привезли в Сосновый Утёс, оказалось изрядно попорчено. Но, вроде бы, брат его признал. Что до того, как… Насколько я понимаю, хозяйка Утонувшего Леса сочла союз с императрицей Гретхен невыгодным. На отряд консорта устроили засаду и всех перебили. В Ольховой Лощине… Ну, не в самом замке, конечно, а поблизости. А Эррейнов и след простыл. Теперь хозяину Лощины, барону Верлю туго придётся, если Кертицы призовут его к ответу.

— К дьяволу барона!.. А её величество?

— Говорят, потеряла сознание, когда узнала о муже. Ньял, нам надо подумать, стоит ли Гиенам возвращаться в Сосновый Утёс, или же…

— Вон!

— Простите, что, Ньял?

— То, что слышали, Моргнер!.. Скоро я отвечу на все ваши вопросы. Но сейчас — вон отсюда, убирайтесь из шатра!..

— Как пожелаете, Ньял, — спорить Моргнер не стал и, пожав плечами, направился к выходу.

— Ты тоже!.. — рявкнул растерянно хлопающей глазами Минне Ислейв, начиная подбирать с пола одежду любовницы и швырять той на колени. — Давай, живо, прочь!..

— Н-но, командир, там мороз, — запинаясь, пролепетала Минна, в ужасе глядя на Ислейва, такого нежного с ней ещё пару минут назад.

— Ах, мороз… — ухмылка её любовника сделалась жуткой, а правую ладонь того объяло тёмно-зелёное пламя. — Если не исчезнешь отсюда на счёт три, будь уверена — я тебя согрею!.. Итак, один…

Взвизгнув, Минна подобрала одежду и мигом вылетела наружу.

Не обращая никакого внимания на то, что в шатре заметно похолодало, а сам он по-прежнему обнажён до пояса, Ислейв тяжело уселся на кровать. И, не глядя, сдёрнул с левой руки неплотно обхватывавший запястье браслет. Тот был дешёвым и невзрачным с виду, сделанным из причудливо переплетённых между собой кожаных полосок.

Укладывая вещицу перед собой на прикроватный столик, Ислейв невольно вспомнил последнюю встречу с Альбрехтом…

— Просто надень это и всё! — теряя терпение, воскликнул Ислейв, силой впихивая в ладонь уже надевшего дорожный плащ друга кожаный браслет. — Хороший амулет никогда не бывает лишним, ну!.. Вспомни Закатные Земли!

— Сколько тебе можно повторять, что я еду на переговоры, а не на войну! — огрызнулся Альбрехт, недоверчиво разглядывая плетёную вещицу. — Что он вообще делает? Отводит стрелы?.. Создаёт порталы?

— Нет, что ты… Подобные артефакты умеют делать лишь единицы. И я к ним, увы, не отношусь. Это — всего лишь старая юттская магия. Браслеты парные, — Ислейв отогнул пышное кружево на манжете, чтобы показать точно такое же украшение на запястье. — А сделаны они из кожи, срезанной с живой свиньи и с её новорождённого поросёнка.

— Гадость!.. — выплюнул Альбрехт. — И зачем всё это?

— Как мать связана со своим детёнышем, так и браслеты связаны между собой. Стоит тебе расплести полоски — сделать это не сложно — как я сразу же узнаю, где ты находишься. И пойму, что тебе нужна помощь.

— Вот как… Ладно, Малахит, если только ради нашей старой дружбы! — сказал Альбрехт, брезгливо кривя губы. Но браслет всё-таки взял.

…Тогда Ислейв не сказал Альбрехту обо всех свойствах украшения, назвав лишь главное. Но теперь, положив браслет на складной столик у кровати, быстро произнёс заклинание. И через мгновение почувствовал, как магические нити потянулись к нему от украшения, принося с собой тяжесть в висках, а ещё — сырость и прохладу осеннего леса, в которую едва уловимо вплетались запахи крови и конского пота.

Перед глазами замелькали размытые, словно увиденные через мутную водную толщу, картинки. А к ним примешивались ощущения, которые сложно было назвать приятными.

Бой, звон металла о металл, сумятица и крики. Ярость, сожаление и отчаянье. Смыкающийся круг врагов и их глумливые выкрики. Лучники, уже натянувшие тетивы своего оружия. И рыжий парень, в отчаянном рывке заслоняющий своего господина. «Эрих… Кажется, его звали так. Новый оруженосец Альбрехта», — мелькнуло в голове у Ислейва.

Жгучая, раздирающая боль в ноге от вонзившейся в неё стрелы. И падение в холодную мокрую грязь за миг до того, как сверху придавливает тяжёлое тёплое — но, пожалуй, уже мёртвое — тело.

Громкие голоса, звучащие совсем рядом, но постепенно отдаляющиеся, пропадающие во тьме, которая заволакивает сознание. И снова — как вспышка — пробуждение в какой-то мерно покачивающейся повозке…

Цепь картин, порождённых силой амулета, наконец, оборвалась. Ислейв выдохнул, стараясь побыстрее перебороть накатывавшие волнами головную боль, жар и слабость. Юттская магия точно не была безобидной, но результат, по мнению Ислейва, стоил того, чтобы её использовать.

Быстро надев рубашку и привычный изумрудный дублет, отделанный золочёным кружевом, а после — пристегнув к поясу богато украшенные серебром и хризолитами ножны с мечом, Ислейв на пару минут застыл посреди шатра, погрузившись в напряжённые раздумья.

Альбрехт всё же остался жив, но почему-то пока и не подумал воспользоваться амулетом. Не имел возможности? Забыл? Оказался слишком тяжело ранен?.. Гадать о причинах можно было до бесконечности. Главное, что любую попытку выручить этого упрямого болвана теперь пришлось бы начать с визита в Ольховую Лощину. Там Ислейв мог бы попытаться взять след и выяснить, куда всё-таки забрали консорта его пленители.

Но было ещё кое-что. Стоило ли вообще бросаться в эту погоню, вполне возможно — уже бесполезную — когда императрица Гретхен оставалась в Сосновом Утёсе?.. Вполне возможно, что помощь чародея ей, испуганной и раздавленной горем, пришлась бы очень кстати. Правда, тогда Альбрехт почти наверняка оказался бы обречён.

Разорваться надвое Ислейв всё равно не сумел бы… И, окинув своё походное жилище быстром взглядом, он решительно ступил за порог.