— Горите!.. — шёпот Луизы был едва различим за потрескиванием дров в камине. — Горите в аду, а я уж постараюсь обеспечить вам это поскорее!

***

— Но почему именно Маркус Неллер, ваше величество?! И… не лучше было бы обсудить это с Генштабом, прежде чем подписывать указ?

Вильгельм Эццонен стоял, повернувшись лицом к императору, который расположился в своём кресле за рабочим столом. Поза гвардейского капитана казалась расслабленной, но на самом деле, в последнее время, он чувствовал себя в присутствии Карла совсем не так вольготно, как раньше. Друг детства Вильгельма превратился в правителя, слишком хорошо умевшего удивлять своих подданных.

— Потому что он уже успел отлично показать себя в боях против северных дикарей, пусть теперь поучит уму-разуму южных!.. И кого ты прикажешь отправлять против лерийцев — одного из этих толстомордых столичных трусов?!

— Но Неллер — сам наполовину лериец…

— А твой новый лейтенант — лутециец по матери, но это же не значит, что он шпионит на Лутецию!.. Тебе же, Вилли, пора понять, что приказы своего монарха обсуждать следует только если у тебя действительно спросили совета.

— Да, ваше величество, как скажете, — внешне безмятежно отозвался на эти слова Вильгельм, но Карл не собирался прекращать поучать своего друга:

— И вообще — лучше бы ты обратил внимание на то, как плохо справляешься со своими собственными обязанностями.

Последняя фраза Карла попала точно в цель. Вильгельм всё никак не мог успокоиться после происшествия с ташайскими жрицами — оно показало слабость гвардии, и её капитан винил в этом себя.

— Я приложу все усилия к тому, чтобы случившееся на празднике не повторилось, — негромко ответил он, чувствуя, как формально и жалко это звучит.

— Вот и приложи, Вилли!.. А то однажды ты останешься без императора и кому тогда будешь нужен, гвардеец-предатель?.. — теперь Карл говорил уже гораздо мягче, но лишь продолжил растравлять раны Вильгельма.

Он отнюдь не считал роль гвардии в перевороте почётной, а косые взгляды придворных, ужасавшихся тому, что вернейшие защитники монархии выступили против трона, лишь разжигали в душе Вилли новые сомнения. Однако, слышать слово «предатель», как собственную характеристику из уст друга, оказалось ещё хуже.

— И не забудь, что завтра ты будешь сопровождать меня к генералу Ритбергу.

А вот эта новость заставила Вильгельма изумлённо вытаращиться на довольно усмехающегося Карла.

— К Ритбергу?! Но, он же под домашним арестом и…

— И он всё равно нужен мне, чтобы разделаться с чёртовым Севером и поскорее прикончить семейку Кертицев. Так что, Вилли, я решил смирить свою монаршую гордость и лично объяснить нашему славному генералу, в чём состоит его долг перед империей. Но если старый пень продолжит упрямиться и после этого — я его попросту повешу.

…Из кабинета императора Вильгельм вышел в глубокой задумчивости — он и сам не знал, радует его или страшит бурная деятельность, развёрнутая в последние дни Карлом. Поэтому, не было ничего удивительного в том, что погружённый в собственные мысли, он едва не натолкнулся в узком коридоре на императрицу, спешившую куда-то без привычной свиты из фрейлин и служанок.

— Смиренно прошу простить меня, ваше величество, — извинился Вильгельм, слегка поддерживая под локоть оказавшуюся в почти непристойной близости от него Луизу. Его внимательный взгляд не мог не приметить того, что глаза императрицы блестят необычно ярко, а вишнёвое бархатное платье как-то неловко сидит на её фигуре, словно надетое впопыхах и даже не одёрнутое заботливыми руками горничных.

— О, ровно ничего страшного, капитан, — сладко отозвалась Луиза, опираясь на его руку чуть сильнее необходимого. — Мы все порой не замечаем тех, кто оказывается рядом с нами, не так ли?

— Так, ваше величество, — подтвердил Вильгельм, с трудом подавляя вздох, когда декольте его собеседницы — как всегда, весьма смелое — фактически упёрлось в нижнюю часть его груди.

«Будто медведь на пасеке, — подумала Луиза, ощущая на себе жаркий взгляд гвардейского капитана. — Лезет, лезет к мёду… сейчас и прилипнет. Что ж, дядюшка Мориц, надеюсь, от клыков этого зверя ты не уйдёшь».

— На самом деле, — сказала она с улыбкой, осторожно беря в свои белые пальцы крупную ладонь Вильгельма, — это хоть и неожиданная, но счастливая встреча. Потому что я искала именно вас, Вилли.

***

Библиотека Сигеберта Адденса не могла не поражать богатством и разнообразием. Глава Ковена не поленился собрать в особняке великое множество томов, по большей части, разумеется, посвящённых магическому искусству. Были здесь книги от вполне обычных и безобидных, вроде тех пособий, с помощью которых юные адепты постигали азы волшебства, до древних гримуаров, посвящённых темнейшим магическим ритуалам.

Да и само помещение — с его сводчатыми потолками, множеством стеллажей из чёрного дерева, развешанными на стенах мрачноватыми пейзажами работы мастеров имперского Запада и тяжёлой тёмной мебелью, чьи ножки в виде когтистых звериных лап оставляли глубокие вмятины на красновато-оранжевых коврах — было в состоянии впечатлить любого посетителя, оставляя ощущение солидной роскоши.

Эулалия и сама когда-то, очутившись здесь в первый раз, с изумлением разглядывала уходившие к высоким сводам ряды книг… А вообще бывать в библиотеке она не любила, будучи не в силах побороть свою ненависть ко всему, связанному с колдовством.

Но это удивительно быстро перестало иметь значение. Теперь Эулалия без капли отвращения брала в руки магические трактаты, некоторые из которых были переплетены явно в человеческую кожу. И столь же охотно позволила бы содрать кожу с себя — если только это избавило бы Габриэля Фиенна от некромантского проклятия.

Сейчас, погружённая в пространные размышления некого Басима, надменно именовавшего себя Мудрейшим, но зато явно знавшего толк в тёмных заклинаниях, Эулалия не сразу заметила появление в комнате постороннего. Сообразила, что она не одна, адептка только когда посетившая библиотеку Вилма Мейер подошла поближе к столу, за которым Эулалия сидела.

— Так-так, кое-кто проявляет немалое рвение к учёбе, — слегка нараспев произнесла заместительница главы Ковена, упираясь ладонью в столешницу совсем рядом с лежащей на ней книгой. — Похвально, хоть и несколько неожиданно. А я и не знала, что ты читаешь по-бахмийски, — сказала Вилма, заглядывая в текст.

— Моя родина — Эдетанна. Там многие знают язык врага.

— Полезное умение, — усмехнулась та. — Но, забери меня Бездна, когда же ты, наконец, поймёшь, что у чародейки не может быть родины? Ни родины, ни веры, ни господ. Теперь только Ковен — твоя жизнь и единственная власть над тобой!..

— Как скажете, госпожа Мейер, — тут же отозвалась на пафосную реплику Эулалия, но привычной покорности в её голосе Вилма не услышала. — Как вам будет угодно… Просто, если у меня есть какие-то преимущества — я привыкла ими пользоваться.

Надменность эдетанской аристократки слишком явно слышалась в последней фразе, чтобы Вилма пропустила это мимо ушей. Но сегодня дерзость Эулалии лишь раздразнила её интерес.

— О, кошечка начинает показывать когти?.. Такой ты определённо нравишься мне больше, милая, — проворковала Вилма, придвинувшись поближе к осмелевшей адептке. — Хотя, тебе лучше не забывать, что твои коготки пока маловаты, чтобы точить их об меня. Но, я смотрю, первый бой меняет всех… Жаль, я ещё не успела тебя с ним поздравить, но позволь мне исправить это сейчас.

— Благодарю вас, госпожа Мейер.

— Слышала, ты сумела показать себя совсем неплохо — а это бывает далеко не с каждым новичком, уж поверь моему опыту. Но до меня дошло и ещё кое-что… Будто бы средства, которые ты использовала, были не совсем легальны. Будто бы это была… магия крови? — последние слова Вилма произнесла шёпотом, наклонившись к Эулалии так низко, что её горячее дыхание щекотало украшенное серёжкой с изумрудом ухо собеседницы.

Эулалия прекрасно понимала — учитывая количество народа, присутствовавшего в разгромленном зале и рядом с ним в тот вечер, слухи поползли бы неизбежно. Гончие вряд ли стали бы болтать с посторонними, но там ведь были не только они…