Но в постели Луиза по-прежнему ощущала свою безраздельную власть над императором. Сейчас, крепче оплетая ножками в лиловых шёлковых чулках тело своего любовника, Луиза запустила правую ладонь в его густые рыжие волосы, заставляя целующего тонкую белую шею Карла опуститься ниже, чтобы ласкать языком её тёмные соски именно так, как ей особенно нравилось.

Яркая, тягучая и обжигающая волна оргазма охватила Луизу одновременно со стиснувшим её обнажённое предплечье Карлом и, издав приглушённый стон, императрица вцепилась левой рукой в украшенную резными завитушками спинку дивана, чтобы всё же не рухнуть на паркет, когда её тело выгнулось, охваченное почти болезненным наслаждением.

— Хорошо, что до свадьбы осталось совсем недолго, — сказал Карл несколько минут спустя, застёгивая свой тёмно-синий камзол, украшенный двумя рядами крупных сапфиров, заменявших пуговицы, и кружевом на манжетах. — Никто не сможет заявить, что наш наследник родился слишком уж скоро после того, как мы её сыграли. Кстати, скажи… Возможно, ты скоро порадуешь меня приятной новостью, а, милая?

Карл обернулся к Луизе — та, всё ещё раскрасневшаяся, выглядела так, словно увидела призрака — её лицо превратилось в застывшую маску, а в тёмных искристых глазах читалась растерянность.

— Дорогая? Что-то случилось? Тебе нехорошо?

— Нет, Карл, что ты. Мне… даже очень хорошо, не сомневайся, — торопливо оправдываясь, Луиза заставила себя улыбнуться. — Просто… твой вопрос несколько сбил меня с толку, вот и всё. Ты же понимаешь, что пока ты не занял трон, я была вынуждена пить зелья, чтобы не забеременеть, а с тех пор, как я перестала это делать, прошло ещё слишком мало времени.

— Да? — несколько рассеянно ответил Карл. — Ну, что же, тогда — ладно… Ты готова, идём отсюда?

— Ступай, дорогой, а я задержусь — мне нужно немного привести себя в порядок. Иди, не стоит меня ждать — тебя ведь ждёт кардинал Фиенн, не так ли?..

Когда Карл покинул будуар, Луиза, приведя в порядок своё немного измявшееся шёлковое платье насыщенно-сливового цвета, тяжело вздохнула и подошла к большому окну, выходившему в дворцовый парк. Пару минут понаблюдав, как ветер треплет листья на фигурно подстриженных липах в парковой аллее, она устало прикрыла глаза и прижалась разгорячённым лбом к холодному стеклу.

По правде говоря, Луиза и сама ждала, что однажды Карл поинтересуется — когда же она подарит ему наследника? Только вот она рассчитывала, что этот вопрос будет задан гораздо позже — хотя бы уже после их свадьбы, когда Луиза будет чувствовать себя более уверенно. А теперь вот перед Луизой стояла новая непростая задача — ни в коем случае не позволить своему любовнику узнать, что детей она иметь не может.

***

Фиорская ночь пахла жасмином, глицинией и солью вод залива. В окно спальни Адриана Фиенна лился свет полной луны, а в углу комнаты неярко горела масляная лампа перед повешенной на стене большой золотой звездой Троих и стоявшими рядом серебряными статуэтками Учителя и Воина.

На постели, среди множества подушек, под лёгким пёстрым покрывалом мирно спал сам Адриан, а под боком у властителя Фиорры, примостив голову на его широкой груди, устроилась Джина.

Зеленоглазая любовница Адриана всегда спала очень чутко. Вот и в эту ночь, когда ведущая в спальню дверь, чьи петли были хорошо смазаны, отворилась, даже не скрипнув, а, скорее — еле слышно прошелестев, Джина вздрогнула и распахнула глаза.

Но с места она при этом не сдвинулась, а лишь ущипнула приобнимавшую её руку Адриана — Джина понимала, что появившийся в этот час в дверях тёмный силуэт вряд ли сулил что-то доброе. Сам Адриан тоже пока лежал неподвижно, лишь коротко сжав ладонь Джины в знак того, что проснулся и всё видит.

Проникший в комнату человек — теперь уже можно было разглядеть, что это был мужчина — мягко ступил на ковёр, который устилал пол спальни. Лунный луч серебром блеснул на лезвии обнажённого меча в руке пришельца.

— Джина, беги! — грубо спихнув любовницу на пол, крикнул Адриан. Выхваченный им из-под подушки кинжал закончил свой короткий полёт в горле у мечника. Последний едва успел рухнуть навзничь, как в комнате уже появились ещё двое мужчин, тоже вооружённые.

Вместо того чтобы последовать совету Адриана, Джина с пронзительным криком бросилась навстречу ворвавшимся в спальню людям и тут же отлетела в сторону, отброшенная к стене, на своё счастье — не ударом меча, а всего лишь тяжёлой мужской рукой.

Той пары мгновений, на которую нападавшие замешкались, убирая со своей дороги неожиданное препятствие, хозяину спальни вполне хватило, чтобы выхватить меч из руки убитого и отступить к дальней стене.

Клинки противников не замедлили обрушиться на Адриана, но тот довольно ловко парировал их удары — вторгшиеся в его покои, похоже, были не очень-то умелыми бойцами и вдобавок мешали друг другу в тесном пространстве спальни.

Тем не менее, враги были сильны и готовы к бою, а Адриан оставался всего лишь немолодым мужчиной, не слишком-то часто упражнявшимся в фехтовании, которого посреди ночи раздетым выдернули из постели. Сам он всё это отлично понимал, так что скорее надеялся потянуть время до прихода подмоги, чем выиграть эту схватку. Но шла минута, другая, а в спальне больше никто не появлялся.

Джина лежала на полу, чувствуя во рту тошнотворный вкус крови из разбитой губы и пытаясь пересилить ту жгучую боль, которой налились её правая рука и бок после удара о стену. Любовница Адриана слышала звон клинков и тяжёлое дыхание сражавшихся, поэтому постаралась забыть о своих страданиях и слегка приподняла голову, чтобы лучше видеть, что именно происходит.

Разглядев Адриана, с трудом отбивавшегося от двоих противников, Джина едва не застонала в голос от ужаса и отчаяния. Понятно, что Адриану долго против них не продержаться. Где же стражники, которых всегда было полно в доме Фиеннов? Неужели, все они предали своего господина?..

Заметив кинжал Адриана, всё ещё торчавший в шее у врага, первым ворвавшегося в спальню, Джина осторожно поползла к телу того, стараясь не привлекать ничьего внимания. Добравшись до цели, она рывком выдернула оружие из трупа.

Одним прыжком, не раздумывая, Джина подлетела к ближайшему из противников Адриана, и изо всех сил ударила молодого мужчину кинжалом в спину. Клинок соскользнул, лишь вспоров ткань камзола и кожу врага, но Джина сумела нанести ещё один удар, на этот раз — чувствуя, как лезвие глубоко проникает в плоть.

Жертва Джины ещё успела обернуться к ней, направляя в её сторону меч, но сразу после этого завалилась на бок, стремительно теряя силы. Удивлённо моргая глазами, Джина обнаружила, что отнюдь не удар её клинка стал для врага последним — меч Адриана успел вонзиться тому в грудь, а через секунду уже обрушился на другого противника, так и не успевшего использовать момент, в который властитель Фиорры несколько отвлёкся от боя с ним.

Из груди Джины вырвался короткий всхлип и, заливаясь слезами, она бросилась в объятия Адриана, который — всё ещё с мечом в руке — стоял и переводил дух над трупами двух своих несостоявшихся убийц.

***

Проводив взглядом кардинала Фиенна, чья яркая мантия быстро скрылась за поворотом дворцового коридора, Вильгельм Эццонен решительно постучал в дверь императорского кабинета и, помедлив пару мгновений, вошёл внутрь.

Карл, сидевший за письменным столом, выглядел раздражённым, что, в общем-то, совсем не удивило, Вильгельма, учитывая «тёплые» отношения монарха и кардинала.

— Он отказал мне, представляешь? — вместо приветствия объявил Карл капитану гвардии. — Эта церковная крыса!..

— Звучит несколько двусмысленно, не находите, ваше величество? — сказал Вильгельм, пытаясь полупристойной шуткой развлечь своего собеседника, но это не слишком-то ему удалось, судя по реакции Карла.

— Поди к дьяволу со своими дурацкими намёками, Вилли! — рявкнул тот в ответ, но продолжил разговор уже более спокойным тоном: — Фиенн заявил мне, что Церковь не собирается судить Годфрида Хааса и эту… целительницу, как её, Хильда, что ли?.. Сказал, мол, чёрной магией они не занимались, а измена государству — если они действительно изменники — не в церковной компетенции. Проклятый эллианец!