— Лучше? — спросил он.

— Да. — Едва слышно.

— Я ничего не вижу и могу порезать тебя. Если это сделаю…

— Я выживу. Обещаю. Просто сними с меня эти штуки. — Сколько времени пройдет, прежде чем их похититель придет проверить своих пленников?

Шон скользнул ладонью вниз по её руке до браслетов, к которым крепилась цепь. Теплое дыхание коснулось её лица, аромат виски заполнил нос. К счастью, он её не порезал, несмотря на опасения. Он бесконечно нежно освободил сначала одно её запястье, затем другое, потом сжал её руки и потянул вверх.

Её колени ослабли и подкосились — чертовы наркотики — но она не рухнула на пол. Шон обхватил её руками за талию, поддерживая.

— Я тебя держу.

Она вздрогнула:

— Отсюда должен быть выход.

— Он есть. Смотри. — Он развернул её кругом.

Сопротивляясь головокружению, Габби подчинилась. Но в кромешной тьме видела лишь темноту.

— Я не… — Подождите. Там, на полу, в том месте, где она сидела, виднелась тонкая щель света. И снова её сердцебиение усилилось, на этот раз от волнения. — Дверь!

— Да. Подожди здесь.

Он отпустил Габби, и она ахнула, лишившись его поддержки. По крайней мере, на этот раз ей удалось остаться в вертикальном положении. Мгновение спустя раздался скрежет металла, погружающегося в дерево. Она слишком хорошо знала этот звук.

— Почему ты не взломал замок? — Так было бы намного спокойнее.

— Лезвие слишком большое, не войдет в отверстие замка. Мне нужно лишь отсоединить петли, — ответил он, продолжая работать. — Видела человека, который тебя схватил?

— Нет. Он лишь сказал, что сожалеет, но не показывал своего лица.

— Дерьмо. Я тоже его не видел.

Она обхватила себя руками за талию.

— Мне жаль, что тебя втянули в это. Это всё моя вина. — Должно быть.

— Ты про что?

— Я не думаю, что нас выкупят. Скорее… — Боже. Должна ли она рассказать ему? Он заслуживает знать правду. В конце концов, если им не удастся сбежать, его могут пытать ради информации о ней. Или, что ещё хуже, проводить на нем эксперименты. Действовать вслепую намного хуже, чем знать, чего ожидать и за что. Об этом ей известно не понаслышке.

Тем не менее годы молчания, тайн и бегства научили её, чтобы выжить, лучше хранить правду при себе. Если она расскажет ему, а они выберутся отсюда, её всегда будет мучить вопрос, кому он рассказал о ней.

— Ничего, — ответила она. — Я ничего не думаю.

— Нет. Думаешь, но об этом мы поговорим позже. — Дверь отделилась от стены, и свет ворвался в комнату.

Габби моргнула, внезапно оказавшись на свету, на её глаза навернулись обжигающие слезы. Чтобы успокоиться, она отвернулась, изучая свою тюрьму. Это оказалась маленькая спальня, которую, вероятно, можно было найти в любом доме в пригороде. Справа у бежевой стены стоял комод. Рядом с ним двухспальная кровать. Не хватало лишь картин и милых безделушек.

Шон выглянул из дверного проема.

— Чисто, — сказал он. — Пошли. — Он схватил её за руку и вывел в коридор, как и спальня, лишенный личных вещей.

И снова её теория о том, что замешано правительство, пошатнулась. Её бы не заперли в спальне, в доме, без охраны у двери.

— Здесь есть компьютер?

— Я не знаю и не хочу тратить время, выясняя это. — Он прижал руку с ножом к себе и, потянув Габби за угол, двинулся дальше, по пути останавливаясь и заглядывая в две другие двери, как оказалось, тоже спальни. — Чисто.

— Ты не понимаешь. — Она уперлась каблуками в деревянный пол, и ему пришлось поспешно остановиться. — Возможно, я смогу узнать, кто нас похитил.

— У нас нет времени.

— Пожалуйста.

Он взглянул на нее с жестким, словно гранит выражением:

— Ты хакер?

— Что-то в этом роде, — сказала она и облизнула губы.

Он провел рукой по волосам.

— Сколько времени тебе нужно?

— Не более нескольких минут.

Он нахмурился:

— Так быстро? Как…

Из другой комнаты послышался болезненный стон. Шон обернулся, но она успела заметить убийственный блеск его глаз. Она не могла увидеть бандита, но тоже приготовилась к атаке. Затем тени от стен коридора словно потянулись к ним, окружая и скрывая, и Габби нахмурилась. Нечто подобное уже несколько раз случалось раньше. Она не знала как — разве что её способности менялись?

— Сюда, — прошептал он и зацепил её пальцы за петли своего ремня, чтобы освободить обе руки. — И веди себя тихо.

Казалось, они шли целую вечность, но она не видела куда и что их окружало. Странно. Габби знала, как позаботиться о себе, и тем не менее не могла отрицать, ей понравилось, что её так охраняют.

За все эти годы она посетила сотни уроков по самообороне и научилась драться настолько грязно, насколько это возможно. Ей пришлось. Она выросла на улице, стала мишенью для каждого сутенера, желающего заполучить маленькую невинную девочку, и каждого наркомана, что от отчаяния крал последнее у голодающего ребенка.

— Билл? — позвал Шон голосом, полным смеси замешательства, гнева и расстройства. Он присел на корточки.

Когда тьма рассеялась, Габби оторвалась от своих размышлений и ахнула. На полу в луже крови лежал мужчина.

Шон лихорадочно осмотрел одежду мужчины, обнаружив огнестрельное ранение в живот.

— Что, черт возьми, случилось? — потребовал ответа Шон, прижимая ладонь к пулевому отверстию, чтобы остановить багровый поток.

— Мужчина — Билл — поморщился. Он оказался среднего роста, лет сорока, с кожей цвета мокко и темными, остекленевшими от боли глазами.

Собираясь помочь, Габби бросилась к спортивной сумке, лежащей по другую сторону от раненого. Если там есть медикаменты… пожалуйста, пусть они там будут. Она дрожащими пальцами расстегнула молнию, кровь, брызнувшая на ручки сумки, размазалась по её рукам. Этот человек не мог быть её похитителем? Шон знал его, беспокоился за него. Но как ещё этот мужчина мог узнать, что они здесь?

Проклятие. В сумке лежала только одежда.

— Меня… выследили, — услышала она его хриплый голос. — Пришел сюда… освободить тебя… беги. — Голова мужчины откинулась в сторону. Его грудь перестала подниматься и опускаться, последний вздох вырвался из его приоткрытого рта.

— Ублюдки! — зарычал Шон.

— Мне жаль, — прошептала она, глядя ему в лицо, и это было правдой. Потерять друга тяжело. Потерять друга из-за насилия ещё тяжелее. — Ты сможешь оплакать его. Позже. — Забудь про компьютер. — Сейчас мы должны выбраться отсюда.

Гнев Шона исчез, на его лице появилось какое-то жесткое и нечитаемое выражение.

— Этого не должно было случиться. Билл не должен был умереть.

Она открыла рот, чтобы ответить. Ничего этого не должно было случиться. Однако, прежде чем успела произнести хоть слово, из-за угла донесся громкий треск.

Шон вскочил на ноги. Он дико огляделся вокруг с испачканными в крови руками и рубашкой.

— Следы Билла обрываются здесь, — раздался из коридора новый голос. Мужской, суровый. Решительный. — Проверьте каждую комнату. Если найдете тех двоих, знаете, что делать.

Раздался топот чьих-то ног.

Шон еле слышно пробормотал ещё одно проклятие и схватил её. Тени снова, казалось, втянулись внутрь, окружили их, когда он дернул её за собой к задней двери.

Она не видела ничего, кроме Шона и мрака. Но слышала скрип дверных петель, топот ног. Габби прикусила губу, сдерживая крик изумления и страха, когда Шон внезапно дернул её к своей груди и остановился. Топот множества ног смешивался с их шипящим дыханием. Несколько человек. Тем не менее она не могла их видеть. Что, черт возьми, происходило?

Не говоря ни слова, Шон снова бросился вперед. Она обрадовалась, что он крепко удерживал её за руку. Её всё ещё пошатывало. Это должно было случится. Она только что видела, как умер мужчина, и теперь её разум не показывал ей, как другие мужчины охотятся на нее.

На улице, подумала она несколько секунд спустя. Они, должно быть, выбрались на улицу. Прохладный свежий ветерок ласкал её. Почему она не могла увидеть, хотя бы солнечный свет? Свет луны? Хоть что-то? И как Шон ориентировался в темноте?