– «Даже, если бы у кого-то из них было такое же оружие, как и у бейлуунов, то вряд ли им бы удалось одолеть их», – подумал Лингрен. – «Охотники владеют огнестрельным оружием гораздо лучше любого флоота, да и простого, тем более, юного горожанина тоже. Теперь охотники, как два хоара пойдут по их следу и не успокоятся, пока не убьют, или не поймают их. Впрочем, вряд ли их будут ловить. Зачем? Скорее всего, на них устроят Весёлую охоту. Единственное обстоятельство даёт мизерный шанс уйти от охотников, то, что они вооружены не электрическими, а обычными ружьями».
Лингрен потянул нового приятеля за рукав, они выскочили из рощи и побежали вдоль небольшого оврага в сторону от города.
– Что случилось? – спросил на бегу Турол. – Почему мы бежим?
– Бейлууны нашли наши следы и идут за нами по ним, – стараясь не сбить дыхание, ответил Лингрен, – нам нужно оторваться от них.
Так они бежали довольно долго. Ночь была на исходе, раненная агнуупом нога болела, Лингрен стал прихрамывать. Его юному приятелю приходилось ещё хуже, видимо бегать он не привык. Он стал спотыкаться, дышал надсадно, с хрипом вдыхая и выдыхая воздух из лёгких. Овраг закончился, и впереди показалась большая и густая роща, словно островок, выделяющаяся среди колышущегося моря травы. Они добежали до рощи, и Турол в изнеможении свалился на землю на небольшой полянке внутри. Лингрен тоже тяжело дыша, выглянул наружу и внимательно осмотрел долину, преследователей не было видно.
– «Может быть, бейлууны – охотники потеряли наш след?» – тешил он себя надеждой. – «В любом случае нам нужно отдохнуть. Я так долго не протяну, а Турол, вообще, вряд ли сможет двигаться дальше. Вероятно, охотники не оставят нас в покое, но, если мы побежим дальше, то они легко загонят нас».
Лингрен заставил горожанина подняться и затащил его в самые густые кусты, стараясь оставлять как можно меньше следов. Там, прикрывшись широкими ворсистыми листьями, он сразу уснул. Когда Лингрен проснулся, солнце было уже высоко, а его спутник спал как младенец, посапывая во сне и причмокивая губами. Осторожно, чтобы не разбудить спящего юношу, Лингрен выбрался из своего импровизированного убежища и, тихонько подобравшись к краю рощи, выглянул наружу. Холодный пот тут же прошиб его и у него перехватило дыхание: шагах в тридцати от рощи, немного поодаль друг от друга, лежали уже знакомые ему охотники, нацелив свои ружья, казалось, прямо на него. И тут Лингрена подвела выдержка, он дёрнулся, выдав своё присутствие. Бейлууны – охотники среагировали мгновенно, немного привстав и нацеливая ружья в то место, где шевельнулась ветка. Но Лингрен тоже обладал неплохой реакцией, жизнь в горах в лагере флоотов многому научила его. Он откатился в сторону и, приподнявшись, прыгнул в центр рощи. Загремели выстрелы, защёлкали пули, сбивавшие листья кустов и перебивавшие ветки. Обойма автоматического ружья вмещает двенадцать патронов, двадцать четыре выстрела гулкой дробью разнеслись над долиной. Пули ударили в то место, где только что находился Лингрен, но его там уже не было. Он вжался в траву, постепенно отползая на другой конец поляны, и скрежетал зубами от злости и бессилия. Неожиданно рядом с ним возник Турол, который, встав почти в полный рост, и только немного пригнувшись, подбежал к нему.
– Что происходит Лин…, – только и успел крикнуть он, как две пули ударили его в грудь и в живот, отбросив назад на спину.
Лингрен перекатился к упавшему Туролу, и сразу же понял, что он уже не жилец. Кровь толчками вытекала из его груди, а живот весь превратился в одно кровавое пятно. Турол хотел что-то сказать, но рот его наполнился кровью, и он стал захлёбываться. Лингрен залез к Туролу в карман и достал оттуда накопитель эквотов уже частично измазанный в обильно вытекавшей крови.
– Извини, Турол, – прошептал он, – но тебя уже не спасти.
Стараясь не шуметь и не тревожить ветви кустов, он отполз ещё дальше от охотников на самый край поляны, но покинуть её не решался, боясь получить пулю в спину, если попытается бежать. Эхо последнего выстрела прокатилось над долиной, и наступила тишина.
– Эй вы, презренные флооты, – раздался хриплый голос одного из охотников, – вы ещё живы? Выходите сами, мы вас обоих немного пристрелим и всё, а то вам будет хуже.
Бейлууны, явно, забавлялись, зная, что их жертвы никуда не денутся. Лингрен сдвинулся ещё немного в сторону, но тут одна из высоких веток куста предательски качнулась, и снова зазвучали выстрелы и засвистели пули, на Лингрена сверху посыпались сбитые листья. Затем, снова наступила тишина. Лингрен лежал неподвижно, вжавшись в землю, и ждал когда охотники пойдут в рощу. Он решил в этот момент вскочить и бежать. Расчёт был на то, что пока они пробираются сквозь рощу и не видят его, он успеет оторваться на приличное расстояние с которого попасть в него будет не так то просто. Он лежал и ждал, но ничего не происходило. Тогда Лингрен подполз к краю рощи, выглянул наружу и не поверил своим глазам. Оба охотника сидели в пол сотне шагов от края рощи, повернувшись к ней спиной и спокойно обедали. Теперь ему удалось их рассмотреть получше. Одеты охотники были в защитного маскировочного цвета добротные комбинезоны с жёлто-зелёными пятнами и разводами. Их талии опоясывали широкие пояса, на которых висели обоймы с патронами для ружей. Рядом с ними стояли вместительные тёмно-зелёные пластиковые мешки с продуктами и необходимыми вещами, к которым стволами вверх были прислонёны ружья. Оба охотника были молодыми и крепкими парнями с загорелой и обветренной кожей, что выдавало в них профессионалов. Один из охотников был высоким и худым, а другой – пониже, но широк в плечах и, судя по всему, имел крепкое телосложение. Сначала Лингрен не понял: почему охотники так странно повели себя, прекратив стрелять, и оставив его в покое? Но потом, страшная догадка заставила его вздрогнуть.
– «Всё ясно», – похолодел Лингрен, – «они начали на меня Весёлую охоту. Начинается страшная игра, ставкой в которой является человеческая жизнь. Теперь либо они убьют меня, либо я их, правда, шансы в этой игре не равны, причём, не в мою пользу. Ну, уж, нет, меня они так просто не возьмут, я постараюсь дорого продать им мою шкуру, не знаю, пока, как, но постараюсь. Жалко, что я не увижу Эю, но тут уж ничего не поделаешь, я старался, как мог, а она об этом, даже, не узнает».
Первым его порывом было похоронить Турола, но потом он решил, что Туролу это уже не поможет, а он выиграет время, если не будет задерживаться. Лингрен поднялся во весь рост и, не таясь, бросился бежать из рощи. Он знал, что стрелять по нему сейчас не будут, бейлууны – охотники давали ему фору. На бегу Лингрен пытался вспомнить все правила Весёлой охоты. Сам он, естественно, в такой охоте ни разу не участвовал и только слышал от старших рассказы о ней. Больше всего о Весёлой охоте рассказывал Лед, он, насколько знал Лингрен, был единственным из флоотов, кому посчастливилось остаться после этой охоты в живых. Лед чудом ушёл от охотников, отделавшись простреленным плечом и разбитой кистью левой руки. Старшие рассказывали, что Весёлую охоту придумали боги, они называли её Божественная охота, и, по началу, она была привилегией самих богов. Боги охотились на всех муунян без исключения, любой мог стать их добычей, правда, правила Божественной охоты были иными. Потом, когда население планеты разделилось на тех, кто смирился с божественными законами и остался жить в городах, и тех, кто не захотел подчиняться этим законам, и убежал в горы и леса. Последних стали называть отщепенцами, или флоотами, и бейлуунам разрешили на них охотиться, как на диких зверей. Бейлууны, по аналогии с Божественной охотой, разработали свои правила Весёлой охоты, и с тех пор периодически проводят её, когда встречают где-либо отщепенцев, или обнаруживают их лагерь. Лингрен знал об одной такой охоте, которую устроили несколько отрядов бейлуунов на флаерах. Тогда из тех, кто был в этом лагере живыми никто не ушёл. Бейлууны не щадили никого, ни детей, ни стариков, ни женщин, убивая всех подряд. Но убивали они не просто так, а загоняли свои жертвы, издеваясь над ними, с весёлыми шутками, криками и смехом. Лингрен, вместе с отрядом разведчиков, побывал в этом лагере вскоре после разгрома и до сих пор не может забыть страшного зрелища растерзанных, расстрелянных и изувеченных людей.
