Один из которых вдруг входит в меня… Совсем немного, но я вскрикиваю от боли.

Священник убирает руку.

– Ты и правда девственница…

Тихий вздох.

– А ты подонок, – хриплю ему в губы.

Он вдруг обхватывает мою талию и ставит меня на ноги.

– Ты абсолютно права. Исповедь окончена.

Эти слова, произнесенные абсолютно равнодушным тоном, действуют на меня, как ведро ледяной воды. Реальность накатывает оглушающей пощечиной.

Вспыхиваю от стыда и унижения.

Он наигрался? Он, и правда, законченный мерзавец и извращенец.

– Не нужно огорчаться, принцесса. И не смотри на меня так. Мне жаль, что я не выполнил своего обещания. В другой раз. Тебе пора.

Прикусываю губу. Господи, какой стыд!

Ни слова больше не говоря священник выскальзывает за дверь.

Ноги не держат меня, и я падаю на скамью. А потом и вовсе сползаю на пол. Кажется, на пару секунд я даже отключаюсь. Это определенно шоковое состояние. Меня колотит, тошнит. Я не могу собраться, не могу встать на ноги…

Не могу осознать, что произошло…

Самое ужасное – меня в таком виде, валяющейся на полу, влажной, потной, с разорванной по шву юбкой, находит священник, который читал проповедь. Он меня узнает – отец часто водил меня в эту церковь, когда я была маленькой, гостила у бабушки, а он как раз по воскресеньям приезжал. К стыду своему, не могу вспомнить его имя. А вот он сразу вспоминает меня.

– Милена! Господь всемогущий, что с тобой?

– Не знаю… Простите. После вашей проповеди почувствовала себя нехорошо, – объясняю ему. – Я должна была исповедоваться, зашла вот… и тут мне совсем стало плохо. Так неловко…

– Ну что ты, дитя. Я сейчас твоему отцу позвоню. Он в городе?

– Да… Но не нужно его волновать.

– Как не нужно, да на тебе же лица нет, бедняжка!

– Наверное что-то не то съела.

– Тогда и врача позвать надо.

– Мне не настолько плохо…

Мужчина помогает мне подняться на ноги.

– Ты одна приехала?

– Да, на машине… Мне немного лучше.

– Нет, ты не можешь вести автомобиль в таком состоянии. Лучше вызвать такси.

– Я доеду, правда. Оставлять тут папину машину… он даже не знает, что я ее взяла…

Священник укоризненно качает головой.

– Разве это важно в такой момент? Ладно, хорошо. Сам отвезу тебя.

– Вы?

– Почему ты так удивлена? У меня есть права и вожу я аккуратно. Не переживай.

– Я даже не сомневаюсь, что вы аккуратный водитель. Просто мне ужасно неловко вас так обременять…

– Ничего страшного. Помощника нет у меня, – вздыхает священник. – А то бы его попросил. Но нахал уволился на прошлой неделе. Оказалось, еще и воровал… Ну да ладно, пойдем, не буду надоедать тебе своими проблемами. Лучше ты мне по дороге расскажешь, как дела, ведь так давно не виделись.

Он еще говорит что-то, а у меня в голове сумбур. Что значит никого нет из помощников? А кто меня в исповедальне лапал?

– Скажите… а разве на службе не было еще одного священника? Он сидел на третьей скамье… В длинной рясе.

– Я не видел, – удивленно говорит мой собеседник. – На моей службе? Хм, даже интересно, кто это был. И почему он не остался? Я долго говорил на улице с прихожанами. Никого в рясе мимо не проходило. Загадка, мда. Может это… – он вдруг запинается.

– Что? – спрашиваю со вновь вспыхнувшей надеждой, что узнаю, что означало произошедшее со мной. Этот падре явно никакого отношения и понятия не имеет. Я ведь грешным делом отца начала подозревать…

– Может это были галлюцинации, милая? Я, когда не то съем, тоже бывает, – мужчина похлопывает себя по объемному животу.

– Возможно, – признаю, опустив голову. Нет, я так не считаю, ничего подобного! Но не буду же со священником спорить, доказывая, что мужчина в рясе был из плоти и крови. Того, что он делал со мной… невозможно вообразить. Все реально, как моя порванная юбка и мокрые трусики…

Мне никак не удавалось заснуть.

Лунный свет струился сквозь белые тюлевые занавески, отбрасывая отблески на трещину в потолке.

Надо поговорить с бабулей о ремонте. Пока отец здесь, можно раскрутить его на деньги.

Впереди у меня целый месяц отдыха, времени на то, чтобы помочь бабушке с разными мелочами, такими как ремонт, предостаточно.

Вот только… все это лишь жалкие попытки отвлечься. Потому что произошедшее в церкви не выходит из головы.

Наверное, я никогда больше не смогу пойти в церковь.

Мне ужасно повезло, что никто не видел, как священник привез меня. Я конечно радушно предложила ему пройти в дом, выпить воды или еще чего… Но к моему облегчению, он отказался. Сказал, чтобы не беспокоилась, что вызовет такси. Посоветовал лечь в постель.

Что я и сделала. Отец уехал куда-то с Наташей. Может в ресторан или клуб, она это обожала.

Не понимаю, зачем вообще эта блондинистая стерва сюда приперлась. Действовать мне на нервы? Она так боится, что папочка ускользнет от нее?

Наверняка, даже не сомневаюсь.

Весь день я носа не показывала из своей комнаты. Бабушка заглянула вечером, сказала, что отца нет.

– Ты боишься его, дитя? Ты уже взрослая и не обязана делать все что он прикажет. Он слишком строг с тобой. Если у тебя нет потребности посещать церковь, так ему и скажи. Я поддержу.

Но я не хотела подставлять под удар бабушку. Потому что отец содержал ее. Довольно скупо содержал, учитывая его состояние. И все же…

– Я не боюсь, бабуль. Просто не очень хорошо себя чувствую. Наверное, перед критическими днями…

– О, твоя мама тоже очень страдала в эти дни.

Успокоив таким образом бабулю, остаюсь в комнате, пытаюсь увлечься романом Дэна Брауна. Обычно мне всегда это с легкостью удавалось…

Час ночи. А сон никак не приходит…

Не в силах вынести это, встаю с кровати. В такие моменты мое любимое снотворное – это телевизор. Включаю канал путешествий и немного помечтав быстро отрубаюсь.

Путешествия – моя мечта. Есть множество мест, где я хочу побывать. Давно об этом мечтаю, но отец не отпускает от себя…

Вдруг слышу шум на улице. Я думала отец и Наташа давно вернулись, слышала их голоса и машину во дворе видела…

Лай соседской собаки…

Прохожу по мягкому линялому ковру, открываю дверь и выглядываю в коридор. Тишина.

Спускаюсь на первый этаж, по узкому коридору к главной лестнице, ведущей в гостиную.

И тут мне мерещится резко промелькнувшая в большом оконном проеме тень.

Замираю, от неожиданности прикусываю губу и едва не вскрикиваю.

Это вор?

Сердце бьется так громко, что стук отдается в ушах.

А вдруг на жизнь отца снова покушаются?

Такое было однажды, подложили бомбу в его машину.

Правда я тогда совсем маленькой была, лет десять…

Но хорошо запомнила крайне напряженную атмосферу в доме, телохранители на каждом шагу…

Мне очень страшно, но я открываю входную дверь и выхожу на крыльцо. Оглядываюсь по сторонам…

Нет, конечно же это мое не в меру разыгравшееся воображение…

– Что с тобой такое, Милена, ты ничего не ешь, под глазами круги, – недовольно спрашивает отец за завтраком.

– Дорогая, зайди ко мне чуть позже, у меня есть отличный тональник…

Наташа смотрит на меня ехидно ухмыляясь. – Наверное это вчерашняя проповедь на бедняжку так сильно подействовала. Твоя дочь очень набожна, Анзельм.

– Огромное спасибо, дорогая. Обязательно зайду, – посылаю ей кривую улыбку и неловко беру нож и вилку.

Через силу заставляю себя глотать пищу, ужасно злясь на себя. Потому что слова Наташи разбуди вулкан внутри меня. В голову безжалостно хлынули непрошеные воспоминания о греховно‑сладостных ощущениях в исповедальне. Ужасаюсь тому, в какую бесстыдную распутницу превратилась за пару минут в объятиях порочного священника.

Презираю себя за это, ненавижу…