— Да и зачем тебе трофейный пистолет в тылу? Патроны опять же к нему, где будешь брать? — Подливает масла в огонь Филатов.

— А шоб было. Обещал, задарь, а коли не можешь, то и нехрен обещать. А то барышням своим они видите ли дарят, — а земляку, шиш?

— А это ты видел? — достаёт из кармана «Люгер» и кладёт его на стол Серёга. — Держи, как и обещали.

— Це гарна штука, — хватает пистолет и рассматривает его со всех сторон Петрович. — А чем стрелять? — Теперь уже я протягиваю ему два полных магазина.

— Ты только смотри, не заряжай пока, а то отстрелишь себе что-нибудь.

— Ладно, пока не буду, вы только это, мужики, покажите что тут и как. — Старший сержант показал, как делается неполная разборка и сборка пистолета, а также как зарядить и разрядить оружие.

— А патроны? Или больше нету?

— Насчёт патронов, рубль штучка, три рубля кучка, а в кучке три штучки. Вечером деньги, а утром патроны.

— Та забери ты свои грОши, пошутил я, — достаёт старшина мои тридцатки и отдаёт мне. — Для Ольги Анатольевны я шо хошь достану, хорошая она дИвчина.

— Ладно, Петрович, уговорил, но с тебя поляна, да и вообще, завтра приходи на стрельбище, там я тебе кое-что покажу, — продолжает окучивать его Серёга, — сразу после обеда.

— Ну, ежели покажешь, тогда приду. Так что там насчёт боезапасу?

— Будет вам и белка, будет и свисток. — Отвечаю я. — И это, Петрович, у тебя шорника знакомого на примете нету?

— А на кой?

— Да кобуру хитрую надо сделать, кожа у нас есть, а за работу заплатим, хошь деньгами, а хошь ещё чем полезным.

— Та кому они нужны, те гроши? А насчёт мастера, надо подумать.

— Ну, так давай ещё по одной, чтобы лучше думалось. — Допив остатки, мы ещё поговорили, выкурили на дорожку по папироске, ну и собрались «откланяться».

— Ты это, Мыкола, вот возьми, — протягивает он мне свёрток с хэбэшкой, перевязанный бечёвкой, — размерчик должОн подойти, а если не подойдёт, то поменяю.

— Спасибо, Стёпа, завтра увидимся, а насчёт мастера ты покумекай, может и тебе что спроворим.

Была у меня задумка, сделать оперативную кобуру для скрытого ношения оружия, под гимнастёркой конечно неудобно, но наступил сентябрь, а с ним и похолодание, так что переход на зимнюю форму одежды не за горами. Ну а к тому времени как меня выпишут, и подавно только в шинели и придётся ходить. Ещё я подумывал соорудить разгрузку, а то вешать всё на ремень, хоть и со сбруей, тоже не айс, понимаю ещё в походе, а вот в бою, бегать, прыгать и сходиться в рукопашной, очень неудобно, так что на досуге я вспоминал, как это всё выглядит и делал карандашные наброски выкроек. Для этого дела, у меня была припасена трофейная плащ-палатка, несколько плечевых ремней, ну и голенища от хромовых сапог.

На наше очередное свиданье любимая пришла в шинели, всё-таки вечером в лесу прохладно, и под каждым кустом как в доме, уже не спрятаться. Днём, конечно, воздух прогревался до плюс пятнадцати — двадцати градусов, а вот утренники стали прохладными. Кобуры у неё на ремне не висело, зато в правом кармане лежало что-то увесистое. Я тоже пришёл в плащ-палатке, с моей упакованной в гипс рукой, это единственная вещь, которую удобно одевать в моём положении. Весь вечер Ольга провела в какой-то задумчивости, и на все мои попытки её как-то растормошить и развеселить, отвечала лишь лёгкой улыбкой, и только в конце свидания, будто на что-то решившись, крепко меня поцеловала и, пожелав спокойной ночи, убежала к себе. Весь в непонятках я вернулся в свою палатку и, приняв «пару капель успокоительного», завалился спать.

Мишаня заявился только к подъёму, счастливый, но с грустинкой в глазах. Сегодня его выписывали, и он должен убыть в расположение. Отдав Мишке, составленный мной список нужного нам имущества и боеприпасов (трофеи пылились в обозе), провожаем его до «попутки». По общему решению нашего небольшого коллектива, проводы решили не отмечать, так как вскоре надеялись встретиться, да и если честно, отмечать было просто нечем, да и радости по поводу отбытия боевого товарища, не испытывали никакой. Нет, конечно, при желании имелась возможность найти кое-что, небольшая заначка всё-таки оставалась, но сам провожаемый высказался против застолья ещё накануне.

— Не обижайтесь мужики, — сказал Мишка, — но я, оставшиеся у меня несколько часов, лучше с Леночкой проведу. Так что никаких проводов устраивать не надо, тем более с вами мы скоро увидимся, а вот с ней, даже и не знаю когда встретимся.

— Да ладно брат, ты там только смотри, не опозорь артиллерию, — ответил ему я. — И разведку, — поддакнул Серёга. — Так как с такими вояками как вы мужики, я бы и к самому Гитлеру в ставку нагрянул.

Проводив сержанта Волохова, который уехал на попутной повозке, мы пообедали, а после обеда, чтобы развеять паршивое настроение, отправились на стрельбище. Небольшой запас патронов у нас имелся, да и старшина кроме подаренного ему парабеллума, притащил и свой наган с неплохим боезапасом. Настрелялись мы от души, больше всего мне понравился мой вальтер, хоть и приходилось взводить затвор, держа пистолет левой, а потом перекладывать его в правую руку. А вот стрелять из нагана, конечно, удобней, зато попадать не очень, так как стреляя самовзводом, приходилось очень сильно давить на спусковой крючок, а если взводить курок левой, то нужно было опускать револьвер, а потом опять его направлять в мишень. Так что как не крути, а полноценного бойца, из меня сейчас не выйдет, нужно дождаться пока хотя бы гипс снимут, а там посмотрим. Ещё и по этой причине я не шёл до конца, в наших отношениях с Ольгой, хотя все предпосылки для этого имелись. А так как девушка вряд ли искушена в искусстве «сплетения ног», то я ещё и боялся обидеть её.

Серёга стрелял с левой, но он хоть своей правой мог шевелить свободно, рана у него затянулась, но нагрузки были пока противопоказаны, так что стрельбу по-македонски, он нам не продемонстрировал, зато показал класс стрельбы из нагана, навскидку, и из разных положений. Вдоволь настрелявшись, разобрав и почистив каждый своё оружие, разделили по-братски оставшиеся патроны к трофейным стволам, примерно через час заканчиваем и расходимся каждый по своим делам или делишкам. Это у кого как, но лично я понёс на примерку Ольге Анатольевне новую форму. Как командир взвода она пользовалась привилегиями и занимала отдельную палатку, деля её ещё с одной врачихой.

Постучавшись во входную дверь. Ну как постучишь в брезент? Я просто громко сказал.

— Тук, тук, тук. Есть кто дома?

— Это ты, Коля? — Спросили из палатки.

— Ну да я. Разрешите войти?

— А что ты хотел? — Высунула голову из-за полога Оля.

— Да вот, обновку принёс примерить, для тренировок. — Протягиваю я ей свёрток.

— Хорошо, сейчас переоденусь, ты подожди здесь. — Она протянула руку, в обычной нательной солдатской рубахе и забрала одёжку.

— Заходи, — минут через пять, или около того, пригласила она меня в свои «апартаменты».

Ну что я могу сказать? Когда я увидел девушку в новом обличье, то челюсть у меня отвисла. С размером старшина угадал, почти. По росту «костюмчик» подходил вполне, а вот по размеру… Нет, если бы форму одел солдатик мужского пола, то она сидела бы нормально, но вся фишка в том, что солдатиком была очаровательная женщина, и некоторые части её фигуры, были не предусмотрены уставом. Спереди гимнастёрку натягивала грудь третьего размера, а вот сзади, вторые девяносто с трудом помещались в солдатском галифе. Я в первый раз смог визуально изучить достоинства моей подруги, на ощупь-то всё было понятно, и мне нравилась эта упругость, а вот на глаз я оценил всё впервые. Так-то Ольга ходила в форме для женского комсостава, или в белом халате, надетом на эту форму, естественно под довольно плотной и мешковатой юбкой, оценить точные размеры не получалось, зато в тонкой хэбэшке фигура смотрелась отпадно. Загнав подальше, пришедшую мне в голову мысль — поменять форму и взять на пару размеров больше. Я вернул отвисшую челюсть на место и, подняв вверх большой палец, только и смог вымолвить.