"Нужно обо всем ей рассказать, как можно скорее", — думал Фабио, сидя вечером дома и разглядывая снова накрытый на двоих стол. Только бы она пришла сегодня. Он расскажет про заговор и как-нибудь уговорит ее если не открыться, то хотя бы сообщать о себе, когда она не приходит. Посылать записки. Но если очень повезет, очень сильно — может быть, она и впрямь согласится остаться рядом и охранять его?.. Быть с ним, хотя бы ради их общей безопасности. Фабио вздохнул и задумчиво уставился в окно, за которым сгущались темно-синие сумерки. Только бы она пришла.

О том, что Фабио ждет именно ее, Дамиана догадалась, лишь когда накрывала стол на двоих, а тот бродил, не глядя на нее, и, вздыхая, выглядывал в окно, будто пытался за ним кого-то увидеть.

"Виолину" — осенилась Дамиана и покраснела от удовольствия. Она вроде не обещала ему скорого свидания, а он вот ждал… Фабио ждал, и она не могла не прийти, наскоро поклевав со слугами и скорее убежав в комнату переодеваться, чтобы поскорее прийти к тому, кто уже заждался.

В этот раз открыть окно кинжалом Дамиана не успела: видимо, Фабио сразу услышал шорох за окном и почти сразу открыл его сам, протянув ей руку, чтобы помочь забраться внутрь. Он отчего-то выглядел очень взволнованным, но когда она села на подоконник, искренне улыбнулся, поцеловав ей пальцы.

— Ты принесла мне цветы, — он снова коснулся губами ее руки. — Пришла и принесла… Я соскучился, моя принцесса.

Дамиана вытащила из корсажа букет, собранный ею в его же саду, и отдала ему с коротким поклоном.

— Ну как я могла не прийти и не принести? Я же обещала.

Фабио, продолжая улыбаться, взял у нее цветы, поднес к лицу, вдыхая запах, потом очень осторожно положил на стол и довольно уверенно изобразил реверанс, ухватившись за полы домашнего кафтана.

— Спасибо, они очень красивые. Я их засушу потом на память, — сообщил он уже совершенно серьезным тоном, а потом крепко обнял ее, неожиданно порывисто и нервно: — Виолина, моя Виолина, ты пришла, ты в порядке. Я переживал.

— Что случилось? Почему ты волновался? — удивилась Дамиана, искренне не видящая к тому поводов. Даже то, что он ее ждал вчера, поводом не было — с чего он ее ждал, она не поняла вовсе. Нужно же ей еще и спать ночами порой? Уж не говоря о том, что после первой ночи с мужчиной у нее все побаливало, заживая, и откровенно сказать, не зажило и сейчас, но уж слишком беспокойно оказалось накрывать ужин на двоих, догадываясь, что ждет Фабио именно ее.

Он шумно вздохнул и осторожно поднял ее на руки, чтобы отнести за стол, где ждал тот самый ужин.

— Не хочу о плохом говорить, когда ты наконец здесь… Но нужно, — он поцеловал ее в щеку, потом в висок и снова вздохнул, ненадолго зарывшись носом в волосы. — Те люди, на маскараде, которые на меня напали… они не контрабандисты, как я тогда думал. Опаснее. И я пока не знаю, кто они, что задумали, зачем им я понадобился — не знаю толком ничего. Возможно, они за домом следят. А ты ко мне приходишь совсем одна… я очень волновался, — он вздохнул в третий раз, обеспокоенно нахмурился и напряженно поджал губы.

Осторожно усадив ее на стул, Фабио уселся рядом, и Дамиана, пожав плечами, ответила:

— Слушай, ну ты уже мог убедиться, что я не самая беззащитная девушка в Вентимилье. Хотя, конечно, повод беспокоиться более чем стоящий, те восемь трупов… Но заметь, все принадлежали мужчинам, так что ты в куда большей опасности. Вдруг они хотят это проделать с тобой? Дьявольщина, теперь я за тебя беспокоюсь. Заметить опасность мне куда легче, чем тебе, а быть с тобой рядом все время у меня не выйдет.

"Хоть бы ты дома сидел почаще, тут-то я есть, — нахмурившись, подумала она, — Или черт с ней, с нашей увлекательной игрой в маскарад? Но, боюсь, стоит мне снять маску, и наша любовная история закончится, едва прекратившись. Это сейчас я для тебя равная, но стоит ее снять, и роману конец. О бог мой, что же мне делать?"

— Те восемь трупов?.. — очень задумчиво переспросил Фабио и тут же всполошился: — Ох, ради небес, не переживай за меня так сильно. Я стараюсь быть осторожным, правда. Избегаю безлюдных мест, нигде в одиночку не хожу, внимательно оглядываюсь по сторонам… Пожалуйста, не беспокойся так сильно, я с этим разберусь, и я не один, — он погладил ее по щеке, очень нежно коснулся губ, торопливо налил вина им обоим и протянул ей бокал.

"Врешь. Дьявол меня раздери, врешь, я же знаю, что ты ходишь в одиночку, — И тут ее накрыло дурным предчувствием, которое сбило Дамиану небес на землю. — Какой роман? Какая влюбленность? Он в опасности, а я маг-защитник и не думаю о том, чтобы его защитить?"

Она похолодела и, взяв из рук Фабио бокал, поставила его на стол. Сказала:

— Прости, я тебе не верю. Я понимаю, что ты взрослый мальчик и привык сам о себе беспокоиться, но… Я же защитник, я так не могу. Спокойно. Зная, что ты ни дьявола не делаешь для своей безопасности.

— Ну что ты, милая?.. Я постараюсь быть в безопасности, обещаю, — Фабио скорбно заломил брови, взял ее ладони в свои и по очереди поцеловал одну и вторую. — Или скажи, чем мне тебя успокоить? Все что угодно, только не переживай так, — взволнованно сказал он и снова поцеловал ей руки.

Руки Дамиане хотелось отнять. Лучше бы он не делал этого сейчас, когда скоро узнает, что она всего лишь его служанка. Она принялась умолять:

— Возьми меня в телохранители. Я понимаю, что это все испортит, нашу забавную игру, но оно того не стоит. Жизнь важнее. Тебе ведь правда угрожают, пойми. Я чувствую… Дура была, что не разобралась раньше.

— О, Виолина, — полушепотом сказал Фабио, глядя на нее совершенно невообразимым взглядом, в котором клубились самые сильные чувства. — Ты хочешь сделать это для меня, ради меня… Ты… Разве я могу отказать тебе?.. Ни за чтобы не смог.

— Всемилостивейший бог, благодарю, — тут Дамиана схватила его руки и принялась их целовать, чувствуя, как к глазам подступают горячие слезы, потому дальше вышло лишь шепотом, уткнувшись в его руки, чтобы не смотреть в лицо: — Не прогоняй меня, разреши тебя охранять и… не выдавай, пожалуйста. Я тут… не совсем легально. Если… тебе будет легко избавиться от меня, но как я тебя сберегу?

— Виола, Виолина, девочка моя хорошая, ну что ты?.. — растерянно проговорил Фабио и, высвободив одну руку, принялся гладить ее по голове, а потом опустился перед ней на колени и крепко обнял, притянув к себе за плечи. — Ну что ты, милая?.. Чтобы у тебя там ни было, чтобы ты мне ни сказала сейчас, никуда я тебя не отпущу, теперь-то уж точно не отпущу, даже если сама убегать станешь. Ну что ты, Виолина, девочка моя?.. Я с тобой, я с тобой, — теперь он целовал ее в макушку и в лоб, торопливо, нервно, и так же порывисто гладил рукой по плечу, продолжая обнимать.

— Я просто еще не сняла маску, — с горьким смешком сказала Дамиана, и провела рукой над той, снимая заклятие, не позволяющее ей свалиться случайно. Ленты она развязывала трясущейся рукой, и, открыв лицо, сказала: — Я — каброя, конечно, какая из меня высокородная?

Глаза она при этом зажмурила, не в силах смотреть на Фабио, уверенная, что не вынесет того отвращения и брезгливости, которыми он сейчас ее одарит. Хотя, конечно, придется к ним привыкнуть.

Когда она стала снимать маску, Фабио застыл, словно изваяние, не дыша и не моргая, догадавшись о последнем, чего не успел понять раньше: он знает ее, знает, кто она. И ей невыносимо страшно сознаваться в этом тоже, не только в своем неблагородном происхождении. Он понял, разумеется, едва Виолина попросила ее не выдавать: разумеется, каброя, беглянка из клятой школы невест. Вот что терзало ее все это время, вот чего она так пугалась и что скрывала от него. И Фабио, разумеется, было на это плевать, и он собирался сказать ей, что ему плевать, дворянка она или нет, едва Виола сознается прямо. Все равно она — его девочка, и он ее никуда теперь не отпустит, никуда. Теперь — особенно, когда она так искренне была готова рискнуть всем, собираясь спасать его жизнь.